Читаем без скачивания Гром над Империей. Часть 1 (СИ) - Машуков Тимур

— Рассказывай, — коротко бросил он, не сводя с меня пристального взгляда.

— Чего рассказывать? — спросил я, борясь с внезапно накатившей слабостью. Да что ж такое-то? Не могли меня волки порвать настолько сильно, чтобы я себя бревном чувствовал!

— А то! — вскочив, он нервно заходил по комнате. — Что тебя не было пять!!! понимаешь, пять дней!!!! Столько в этой роще не выживают! Мы мысленно тебя уже похоронили, собирались идти искать твое тело. Но лес не пустил нас, и мы просто ждали. Ждали того, кто из него выйдет. А когда вышел ты, я глазам своим не поверил. Дух волка полностью захватил твое сознание. Ты был животным, ты пришел убивать. А когда началась драка, я вообще подумал, что мы с тобой не справимся и придется тебя убить. Ты ведь себя не контролировал.

— Ну, вообще-то дрался с волками уже я. Поэтому и не убил никого, хотя хотелось.

— Ты осознал себя во время боя, отпустив звериную сущность?!!! — удивленно выдохнул он. — Слава тебе, Рыкарь дружины Велесовой!!!! — с восторгом произнес он и низко поклонился.

— Э-э-э, Святогор, ты ничего не забыл? — замялся я, не желая обламывать с восторгом глядящего на меня воеводу. — Не могу я быть его дружинником…

Тот непонимающе посмотрел на меня, и тут только до него дошло то, что я сказал. — Прости, Повелевающий, забыл я, что ты не вольный дух, а Владыко трех царств…

— Да оставь, Святогор, какой из меня Владыко? Мне до трех царств, как до мира Тьмы пешком. Я даже испытания элементалей еще не начал проходить.

— А зачем они тебе? — непонимающе уставился он на меня. — Это они тебе сказали, что без этого никак?!! А-ха-а-ха-а-ха-ха, — залился смехом он.

— А что, соврали? — недоверчиво посмотрел я на него, чуя подставу. Вот так и знал, что есть подвох.

— Узнаю Марру, — вытерев слезы, что выступили у него от смеха, сказал воевода. — Я ведь тоже когда-то мог стать Повелевающим, мог, да не захотел. Слишком много на земле дел было, чтобы лезть на небеса. Они вот так же мне рассказывали про свои испытания, да еще и с таким серьезным видом, — и он, не выдержав, снова заржал. — Но я знаю, что они задумали, и плохого в этом нет. И не проси, — увидев мой немой вопрос, открестился он, — не расскажу. Пройдешь мою школу, сам все поймешь, а может, и нет. Рано тебе еще знать об этом. А пока поправляйся, думаю, раны уже завтра затянутся.

— Да, кстати, насчет ран, — почувствовав, как прострелило тело болью, поморщился я. — Почему они не заживают? У меня ведь сильнейшая регенерация!

— Да потому что тебя не простые волки порвали. Рыкари-волкодлаки это были. А их укусы так просто не проходят. Хотя ты тоже хорош. Раны, что ты нанес, как оказалось, проходят еще хуже. Так что выздоравливай, а после поговорим, и я отвечу на все твои вопросы.

Тяжело поднявшись, он направился к двери, но вдруг застыл возле нее, повернулся и сказал сурово:

— Обидишь внучку, все хозяйство тебе оторву, и никакое лечение потом не поможет. Надеюсь, ты меня услышал… И не дожидаясь моего ответа, он вышел за дверь.

М-да, суров воевода. И с чего он решил, что я собираюсь развлекаться с его внучкой? Нет, она, конечно, в самом соку, и все при ней, но я ж сюда не за этим приехал. Хотя, кто знает, сколько обучение длиться будет… А, да ну ее. Не больно-то и хотелось. Вон, с таким презрением смотрит, что и подходить не хочется. А плакала, небось, от того, что не добили меня волки. Кстати, о волках.

Сосредоточившись, я мысленно позвал ветер, и каково же было мое удивление, когда он откликнулся!

— Брат, — робкая мысль коснулась меня, и мою голову овеял легкий приятный ветерок.

— Брат, — отозвался я, стараясь вложить в это слово все самое лучшее, что только было в моей жизни. И тут же почувствовал огромную радость ветра, что принялся гулять по комнате, подкидывая вещи и лохматя мне волосы.

— Я помогу, — вновь услышал я, после чего раны стало приятно холодить, и я почувствовал в них зуд заживающей ткани, который, впрочем, быстро прошел.

— Спасибо тебе, — благодарно произнёс я, чувствуя во всем теле необычайную легкость. От ран не осталось и следа, и тело было чистым, будто только что из бани.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не за что, брат, — услышал я. — Я всегда рядом, только позови.

Довольно улыбнувшись, я резко встал с постели и принялся искать одежду. Излечившееся тело требовало движения, а еще очень хотелось насладиться видом вытянувшегося от удивление лица Святогора, когда он увидит, что я полностью поправился! Найдя белую рубаху и такие же штаны из легкой ткани, я быстро натянул их на себя и опоясался серым поясом, что лежал тут же. Затем принялся искать обувь. Воспоминания о порезанных ногах были еще слишком живы во мне, чтобы разгуливать без нее по дому. Искомое нашлось под стулом и выглядело как кусок кожи, подбитый по краям ремнем, видимо, чтобы не спадали. Как я узнал позже, их называли поршни. Быстро разобравшись с завязками, я обулся и вышел за дверь. Чтобы почти нос к носу столкнуться с Миланой и еще какой-то девушкой, что стояли недалеко от моей двери и о чем-то ожесточенно шептались, при этом активно размахивая руками.

Увидев, что я вышел, они на мгновенье замерли, после чего Милана накинулась на меня, требуя немедленно вернуться в комнату, потому что вставать мне нельзя, я еще слишком слаб и вообще… Что вообще, она придумать не смогла и ограничилась повторением предыдущих аргументов.

Улыбнувшись ей, я поблагодарил ее за лечение и отметил, что я уже совсем здоров, видимо, это ее слезы оказали на меня чудодейственный эффект. И подмигнув мгновенно зардевшейся девушке, вышел в большую комнату, а оттуда во двор, где уже вовсю горланили мужики, и слышались звуки боя.

Увидев меня, воевода изумленно вскинул брови, но ничего не сказал, лишь жестом предложил мне присесть рядом с ним.

— Что ты видишь, Владислав? — помолчав немного, спросил он меня тихим голосом.

— Что вижу? — задумался я. — Город вижу, людей в нем. Все как всегда, только одежды другие, да говор слегка непривычный. Еще лошадей вижу, но лучше бы их не видеть. У меня печальный опыт общения с ними. Хотя последний раз вроде нормально доехал, но взгляд этого четвероногого убийцы мне точно не понравился. Явно задумал какую-то пакость. А еще нет телевизоров и телефонов, но это скорее плюс, чем минус…

— Ну да, ты видишь только то, что сам хочешь увидеть. Что ж, пришло время для сказок, да? Не мастер я их рассказывать, но все ж попробую.

Посмотри вдаль, юный бог, туда, где клубятся тучи. Именно там находится Мировая гора, с вершины которой видно царство богов. Мы — центр мировой оси, именно у нас бьет источник вечной жизни. Здесь, на острове, хранятся семена всего живого. Тут же сосредоточены могучие силы: весенние грозы, громы, ветры. На Буяне живут самые древние существа — птицы и звери. Например, змей — всем змеям старший, и птица — всем птицам мать. В центре нашего острова лежит камень Алатырь, то есть, всем камням камень. Из-под Алатыря-камня бьют родники живой воды — они воскрешают природу, даруют земле урожаи. Под ним берут начало все реки. Он хранит источники всего сущего на земле, нет в мире ничего тверже этого камня. Недаром на протяжении столетий им запирают все клятвы и заговоры. Здесь сокрыта сила могучая, и силе той конца нет. И именно за этой силой приходят из-за окоема находники, что хотят захватить этот камень и забрать источник вечной жизни на земле.

И мы поставлены тут вечной стражей, дабы охранять его. Ты видишь этих воинов? Они — Рыкари дружины Велесовой. Знаю, изучал ты науку характерников-изначальников у мастера Устаха, что был любимым учеником самого Векши. Но тут иное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А почему Рыкари, а не рыцари? Слово такое странное… — спросил я заинтересованно.

— Рыкарь — это живое воплощение родового гнева. Уже в названии слышится яростный звериный рык, а само слово означает буквально «рычащий воин». Рыкарями мы называем особых воинов, способных успешно биться против многократно превосходящего по численности врага, при любых условиях, всеми видами оружия, одновременно обоими руками. Рыкарь внешне выглядит полным безумцем, но внутренне сохраняет ледяное спокойствие. Цель его жизни — служение своему роду.