Читаем без скачивания В гостях у Сталина без его приглашения - Юрий Дружников

Для приведения впечатлений в норму той зимой я решил совершить паломничество в Кунцево еще раз, самостоятельно. Найти место и посмотреть хотя бы снаружи, из лесу, как оно выглядит, чтобы лучше запомнить. Намерением своим я поделился с приятелем, а он мне рассказал про человека, который туда пару лет назад съездил.

Человек пересек лес, держа за руку маленького сына. Успели они пройти буквально несколько шагов в направлении запретной зоны, когда тихо подъехала машина и его пригласили сесть. На допросе спросили, почему он оказался на шоссе. Он искренне ответил, что слышал, будто здесь проезжает товарищ Сталин, и хотел показать его сыну. Итог -- десять лет за умысел покушения на вождя.

-- Туда хочешь? -- поинтересовался приятель.

-- Так ведь Сталин умер, -- возразил я.

-- Много ты понимаешь! Умер, но дело его живет.

В общем, тащиться туда я побоялся и вскоре об "умысле" позабыл.

Дочь Сталина называет Кунцевский дом мрачным и пустым. Это субъективное ощущение. Мне он таковым не показался. Светлый, просторный, а при том нашем коммунальном уровне жизни -- просто роскошный. Вокруг сказочная природа. Что же все-таки меня тогда смутило? Поныне не могу объяснить собственное ощущение. Попробую сформулировать так: шел в театр на Шекспира, а увидел Софронова.

Нынче, после воспоминаний свидетелей, после публикаций материалов, добытых историками, мы знаем больше подробностей о состоянии его здоровья, о том, как он умер. У него было высокое кровяное давление, и некому было его лечить. Незадолго до смерти он парился в бане, что не пошло ему на пользу. Хрущев вспомнил, что в ночь накануне инсульта у них была большая пьянка до шести утра. И вот склероз сосудов, инсульт с параличом половины тела и потерей речи. Дочь позже писала: "Во вторую половину дня 1 марта 1953 г. прислуга нашла отца лежащим возле столика с телефонами и потребовала, чтобы вызвали немедленно врача". Не смею спорить, хотя слово "потребовала" в устах прислуги вызывает сильное сомнение. Любопытно лишь, что экскурсовод наша сказала:

-- Его нашли на ковре, возле этого дивана. Подняли и положили на диван.

Он лежал на полу, лужа растекалась под ним, глаза выпучены, а врачей к нему не допускали. Сказали, что он спит, а сами совещались, как быть дальше, делили власть. Возможно, он это еще слышал, но реагировать не мог. Они потребовали его раздеть, перенести в другую комнату -- и все это без врачей. Его история болезни была так засекречена, что ее не смогли найти. Власик, Поскребышев, личный врач Виноградов были к тому моменту арестованы по приказу самого Сталина.

Перелистывая литературу, вижу множество разночтений, касающихся дома в Кунцеве, а точные детали важны для более глубокого понимания Сталина. Мы все собираем детали -- с миру по нитке. Каков на самом деле был этот человек наедине с самим собой? Его вкусы, привычки, любимые занятия, его ум, мораль, культура, отраженные в быту по принципу "стиль -- это человек"? Ведь это влияло на его решения, от которых зависил мир. Описывая сей визит, я стараюсь отделить то, что видел собственными глазами, от слышанного и прочитанного. Вчерне впечатления записаны в моем дневнике той зимой. Теперь необходимо кое-что прибавить.

"Формула Сталин в Кремле выдумана, неизвестно кем", -- пишет г-жа Аллилуева. Известно кем, с уверенностью скажу я. Конечно, им самим. Это была неотъемлемая часть большого государственного мифа. Попробуйте заменить на формулу "Сталин в Кунцеве" -- и мифа нет. Но вот главный мифодержец умер. А мифодержавие осталось. Возникла идея музея.

Дочь была в этом доме, по ее словам, в декабре 1952 года на дне рождения отца. Позже она вспомнила, что отец говорил с ней по телефону в январе или феврале 1953-го. Затем ее вызвали за несколько часов до его смерти, когда он уже был без сознания. Видимо, она все же общалась с ним, хотя и странным способом. Судя по опубликованному письму ее, дочь не могла приезжать к отцу, когда хотела. В письме она просит разрешить ей приехать к нему с детьми на два дня праздников.

В своих воспоминаниях Аллилуева пишет неправду, что после смерти отца ее преследовали. По постановлению Совета министров за ней закрепили дом Сталина "с обслуживанием" и "денежное довольствие" 4000 рублей в месяц. Описывая отца-мизантропа, Аллилуева забывает сообщить одну маленькую деталь: неподалеку от дома Сталина стоял ее дом, для нее построенный. В нем она любила оставаться на ночь, когда здесь бывала при жизни отца.

При нас этот дом не упоминали, но свидетель, побывавший в ее доме, рассказывал, что в нем было три-четыре светлые комнаты, уют и покой. Аллилуева от этого "обслуживания" отказалась, но другая бесплатная дача и машина с персональным водителем осталась за ней закрепленной. Дочь Сталина считает, что достигла всего благодаря личным способностям, и спустя сорок лет изо всех сил оправдывала отца, обвиняя его сподвижников и партию в целом, о чем она пишет в своей последней книге. Впрочем, все детишки лиц, окружавших Сталина или знаменитостей, процветавших под солнцем сталинской конституции, поют сегодня такие же песни.

Светлана Иосифовна вспоминает важную подробность: "Готовились открыть здесь музей, наподобие Ленинских Горок. Но затем последовал ХХ съезд партии, после которого, конечно, идея музея не могла прийти кому-либо в голову". Я побывал в музее (и не я один) более чем за два года до указанного съезда. В промежутке между смертью Сталина и открытием музея произошло следующее.

На второй день после смерти Сталина, вспоминает Аллилуева, Берия приказал всем покинуть территорию. Сразу начали грузить и вывозить мебель и вещи на склады МГБ. Причина смерти Сталина остается загадкой, не здесь это обсуждать. Но если Берия решил поспешно ликвидировать все, связанное с хозяином, подозрения о его причастности к смерти генсека увеличиваются. Может, Берия, спрошу я, вознамерился из своего дома на углу Садово-Кудринской и Качалова, по соседству с музеем Чехова, переехать в это имение?

Всей челяди объявили, чтобы молчали о даче, будто ее вообще не существовало. Официальное сообщение в печати осталось мифологическим: Сталин умер "в своей квартире в Кремле". В статье, опубликованной через 35 лет, Аллилуева прибавляет: "Сделано было это для того, чтобы никто из прислуги на даче не смог бы жаловаться". Ну, это уж совсем несерьезно: кто боялся жалоб прислуги? Да ее вообще могли превратить в пыль.

Некоторым, прожившим здесь со Сталиным двадцать лет, некуда было деваться. Двое застрелились. Валечка, она же Валентина Истомина, так называемая сестра-хозяйка, а на деле преданная ему наложница, которой он доверял дегустировать пищу и спать с ним, осталась жива, но куда-то ее спрятали.

После отстранения Берии от власти вдруг поступила команда все завозить обратно, восстановить дом товарища Сталина точно таким, как был.

В конце шестидесятых я познакомился с женщиной, музейным работником. Она рассказала, как осенью того памятного 53-го года ей позвонили и пригласили в приемную на Лубянку. Женщина простилась с мужем и детьми, взяла мешочек с сухарями и ушла.

Принял ее пожилой человек в майорских погонах. После проверки документов он весьма корректно попросил ее проехать с ним, как он выразился, "в одно место", где "нам нужна ваша консультация". Ее привезли в Кунцево. Там майор госбезопасности объяснил, в чем дело:

-- Есть решение открыть в этом доме музей. Я был при Сталине всю жизнь и сейчас здесь все, как при нем. Посмотрите, пожалуйста. Можно ли в таком виде открыть?

Ее провели по дому. Она насчитала шестнадцать комнат (нам показали не все). Во всех стояли диваны. На каждом диване лежала бурка.

-- А где он спал? -- спросила она.

-- Этого никто не знает, -- просто ответил его телохранитель. -- В какой комнате он спал и когда -- днем или ночью, мы только догадывались. Не положено было его беспокоить. Спал он одетым. Изнутри запирал дверь или только накидывал дверную цепочку. Если прислуга знала, где он, то в щель просовывала ему еду. Но разве это важно?

-- Это будет личный дом-музей, -- объяснила женщина-музеевед. -- В нем, согласно науке, необходимо сделать так, чтобы посетителям было ясно, где кабинет, где спальня и так далее. А тут получается, что все комнаты одинаковые. Например, у посетителей обязательно будет возникать вопрос: "Почему он спал в разных местах?" И экскурсоводы должны объяснить.

Майор ее внимательно выслушал и попросил:

-- Вы не могли бы изложить все ваши претензии на бумаге?

-- У меня нет абсолютно никаких претензий, -- сказала, похолодев, музеевед. -- Просто вы спросили -- я ответила.

-- Вот и изложите для моего доклада руководству...

-- А портреты были? -- спросил я женщину.

-- Какие портреты?

-- Членов Политбюро?

-- Нет, портретов точно не было.

Не упоминает портретов и автор книги "Двадцать писем к другу". Через несколько дней музей принял посетителей. Видимо, спешили выполнить указание и наскоро заперли лишние комнаты. Чья была идея музея? Какова цель? Может, просто ритуальная инерция? Зачем развесили членов Политбюро? Думается, распоряжаясь об открытии музея, сподвижники вождя думали не столько о его славе, сколько о себе. Полубог стал четвертьбогом, а мифодержавие работало. Трон с подпиленными ножками опустел, но собутыльники оставались в списке действующих лиц около трона. И кто его займет, было не ясно. Не отказался бы ни один из них. Но корабль накренился, собираясь затонуть. За подол шинели мифодержца придворные держались, как за спасательный круг, стараясь выплыть, удержаться у престола.