Читаем без скачивания Севастопольский конвой - Богдан Сушинский

– Но в вашем распоряжении находятся двенадцать лучших дивизий, в том числе – одна моторизированная, и семь бригад. Притом что вместо танков русские бросают против вас обшитые тонкой сталью трактора, вооруженные всего лишь пулеметами; что у них почти не осталось самолетов. В то время как вас поддерживают с воздуха пять бомбардировочных и четыре истребительных эскадрильи. Мало того, я попросил германское командование нацелить на этот участок фронта еще и свои четыре эскадрильи.

– Не оспариваю, прикрытие с воздуха наблюдается, – мрачно проворчал Чуперкэ, – хотя все еще недостаточное.

– Это с какой же стати вы считаете его недостаточным? – холодно вскипел Антонеску.

– Хотя бы с той, что большинство вылетов наши самолеты совершают на город, на порт или же охотятся за морскими конвоями и кораблями, поддерживающими свои прибрежные части. А кто поинтересовался, как часто они утюжат передовую и ближние тылы противника?

– Согласен, существенное замечание, принимается, – неожиданно уступил его напору маршал.

– Кроме того, нам была обещана поддержка наземных частей вермахта. Что-то мне не приходилось видеть, чтобы германцы врывались в окопы красных, особенно здесь, где оборону держат «черные комиссары». Германцы же в основном…

– …Но вы же не станете оспаривать тот факт, – не желал выслушивать его дальнейшие доводы маршал, – что штаб группы германских армий «Юг» выделил вам пехотный и саперный, а также два артиллерийских полка вермахта, которые уже действуют на вашем направлении. Что еще понадобится, чтобы ваши солдаты ворвались в окопы хотя бы этого обескровленного полка морской пехоты русских, который находится сейчас прямо перед нами?![7]

И тогда генерал произнес фразу, которой его как главнокомандующего словно бы хлестнул по лицу.

– Для этого мне нужен хотя бы один полк таких солдат, как «черные дьяволы» или «черные комиссары», которыми выпало командовать русскому полковнику Осипову. – И Чуперкэ вальяжно указал рукой на черневшую вдали лавину моряков, пытавшихся навязать его «непобедимым легионерам» рукопашный бой, ни в одном из которых до сих пор румынские пехотинцы так и не устояли.

– Так сформируйте же такой полк! – взъярился главнокомандующий. – Слепите его из лучших, из достойнейших подразделений и отдельных солдат, которые только изыщутся в ваших дивизиях; никаких возражений с моей стороны не последует. И вообще, в чем тут дело: в том, что бойцы Осипова служили на флоте? Что в бой они идут в черных бушлатах и в тельняшках? В какой-то особой выучке? Так, может, набрать добровольцев из состава нашего Черноморского флота или из состава Дунайской речной дивизии?

Чуперкэ немного удивило то пристрастие, с которым главнокомандующий пытается понять секрет отваги русских морских пехотинцев, но еще больше удивило предложение сформировать какой-то особый, элитный полк. Хотелось бы ему знать, из каких таких частей главком предполагает набирать солдат для этого полка, как его выделять из общей массы войск и как готовить к боям?

– Но у нас уже есть полки королевской гвардии, элитные из элитных, – хладнокровно и почти безучастно заметил командарм. – Да, можно подчистить береговые службы флота и призвать добровольцев из корабельных команд. Но что изменится, если мы и в самом деле сформируем еще один королевский гвардейский полк из служащих флота, где у нас и так нехватка хорошо подготовленных специалистов.

– Хотите сказать, что наши гвардейские части уже недостойны именоваться «королевскими»? – буквально по звуку процеживал слова Антонеску.

– Такая постановка вопроса тоже не исключается, – все еще храбрился командарм.

– Тогда облачите своих солдат в морские тельняшки, превратив их в собственную морскую пехоту. Почему вы замолчали, генерал?

Чуперкэ вставил в рот золоченый мундштук, закурил папиросу и только потом, мрачно глядя прямо перед собой, ответил:

– Недавно мои солдаты взяли в плен одного раненого русского морского пехотинца…

– А меня уверяли, – с циничной ухмылкой перебил его главнокомандующий, – что в плен они не сдаются…

– …Старого, опытного моряка торгового судна, прибывшего за несколько дней до этого со своей маршевой ротой из Севастополя. Так вот, я поинтересовался у него, действительно ли все, кто одет в тельняшки в полку Осипова и в других морских частях, служили во флоте или хотя бы ходили когда-либо на гражданских судах. Во-первых, непонятно в таком случае, где русские находят столько моряков. Если бы их списывали с судов, то Совдепия вообще осталась бы без флота. А во-вторых, пошел слух, что очень часто русские нагло блефуют: они напяливают тельняшки на степняков-новобранцев, в том числе и на бессарабцев, которые и моря-то близко не видели.

– И что же, так оно и есть на самом деле? – освежил Антонеску свою гортань порцией «Дракулы», стоявшей на столике рядом со стереотрубой.

– Во всяком случае, это не редкость. Многие степняки-колхозники или бывшие рабочие одесских заводов никакого отношения к флоту раньше не имели. Просто, попадая в подразделения морской пехоты, они проникаются ее морским духом, ее традициями. Но суть моего рассказа даже не в этом, а в словах старого моряка, который во время допроса сказал: «Нам, вообще-то, приказано было снять морское обмундирование и впредь воевать в обычном, сухопутном, то есть в общевойсковом, которое не так демаскирует в степи, как черные бушлаты. Но мы этому приказу не подчинились, заявив командованию, что морским пехотинцам тельняшки не выдают, они в этих тельняшках рождаются».

– То есть вы считаете, что создать полки морской пехоты, равной морской пехоте русских, нам не удастся? – буквально окрысился Антонеску на командарма.

– Даже если облачим их в трофейные тельняшки. Очевидно, нужно воспитать наших моряков так, чтобы они тоже чувствовали себя «рожденными в тельняшках».

Антонеску нервно пожевал нижнюю губу, опустошил еще одну рюмку «Дракулы»…

– Теперь для меня очевидно: с тем пессимизмом, каким прониклись вы, генерал, и многие ваши подчиненные, поднять дух армии невозможно. Это исключено.

Генерал понял, что только что ему по существу объявили о смещении с должности, а возможно, и об отставке. Когда будут выполнены формальности – прямо сейчас или через неделю, как только кондукэтор вернется в столицу и заставит бумагомарателей из генштаба подготовить приказ и замену, – особого значение уже не имело.

– И все же стою на своем, – слегка осипшим от волнения и обиды голосом произнес командарм Чуперкэ, – новый флотский элитный полк мало сформировать, его еще надобно воспитать, пропитать особым духом веры в силу своего оружия, духом морской пехоты.

– Вам не кажется, генерал, что вы заговорили словами одного из тех комиссаров, с которыми призваны воевать? – спросил Антонеску, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться.

– Если вы имеете в виду одного из «черных комиссаров», то меня это подозрение не оскорбляет, – в тон ему ответил генерал, понимая, что на этом поле брани терять ему больше нечего.

5

Волн вроде бы не было, однако Гродов ощущал, как та часть моря, которую он преодолевает, время от времени вздрагивала и покачивалась, обволакивая его августовским теплом, соленой влагой и настоянным на полыни степным ветром.

– Если держите курс на Стамбул, капитан, то берите правее, ориентируясь вон на тот минарет! – изощрялся поотставший от него сержант Жодин.

– Ага, на молитву муллы, как на маяк-ревун.

– То-то я удивляюсь, что вы несетесь на него, как человек-торпеда…

У комбата давно была возможность убедиться, что в воде этот одессит чувствует себя, как в родной стихии, но в эти минуты сержант явно не торопился на засевшее на мели судно, он буквально упивался возможностью хоть немного поплавать в свое удовольствие, он просто блаженствовал. Причем делал это на зависть всем тем морским пехотинцам, которые наблюдали за ними, продолжая обустраивать линию обороны.

Капитан оглянулся на ординарца Косарина, который, получив жесткий приказ охранять одежду, теперь нерешительно топтался у края миниатюрного залива, отгороженного с востока, со стороны противника, невысоким скалистым плато. Эта, покрытая слоем степной глины, скала представала метрах в двадцати от передней линии окопов, и после того как ночью бойцы погранполка войск НКВД оставят свои позиции, чтобы занять новую линию обороны, должна была оказаться на ничейной полосе. Чтобы не допустить этого, Гродов специально изогнул правый фланг передовой таким образом, чтобы она завершалась у подножия плато, на краю которого приказал оборудовать некое подобие дота.

Кроме того, за западным склоном плато артиллеристы окопали и тщательно замаскировали две «сорокапятки», которые при приближении противника к передовой могли поражать бронемашины и пехоту с фланга, не оставляя позиций. Они же должны были поддерживать группу Жодина, которая оставалась на погибшем корабле и которую моряки уже назвали «погибельной командой “Кара-Дага”».