Читаем без скачивания Библиотекарь - Александр Галин

Юра. Нельзя?

Валера. Может, прикажешь пустить его на телецентр, чтобы он у мамы хлеб отбивал? Не-е-ет, брат! Мама читает, что подают.

Молчание.

Мой тебе совет: найди себе живность, мягкую белую живность с длинной косой, и всего себя, нерастраченного, отдавай, отдавай до полной потери пульса. Найди себе здесь какую-нибудь бухгалтершу заготконторы – она все примет, все оприходует. Найди себе бухгалтершу… или кассира.

Молчание.

Это очень хорошо. У меня была любовница инкассатор. Встречались в рабочее время. Времени на ласку не было – все второпях, она в портупее. Я об одном думал: не застрелила бы сгоряча! Знаешь, как пришлось стараться? До того однажды переусердствовал, что она забыла у меня свой пистолет.

Молчание.

Я слышал, ты собираешься писать письмо в защиту этого самого голоса? И куда это письмо пойдет?

Молчание.

Юра. Кто тут тебя так информирует?

Валера. Если бы только меня!

Возвращаются Грызлов и Паша.

Паша. Юрий Алексеевич, в артели все работают. Говорят: беседа отменяется.

Юра. Я ничего не отменял.

Паша. Ура! Значит, я собираю, как всегда, к положенному часу. Ура!

Паша выходит. Молчание.

Грызлов. Славные читатели у вас тут. (Пауза.) Все такие?

Валера. Познакомься, Юра, с нашим, вернее, с маминым… Забыл отчество. Миша, скажи ему сам.

Грызлов. Понятно, в общем… Грызлов я, Михаил.

Валера. Отчество дай, отчим, не жмись,

Грызлов. Валера, скорее, мне Юру надо по отчеству называть.

Юра. Я не возражаю. Юрий Алексеевич.

Валера. Зови его просто «отчим».

Грызлов. Лучше просто Миша. (Берет рулон.) Мы тут вам в подарок привезли… Валерий, можно развернуть?

Валера (улыбнулся). Разверни, разверни.

Грызлов (разворачивает рулон). Как вам, Юрий Алексеевич?

Молчание.

Это клеенка. У нас используется как гобелен. Артикул: изображение подводной охоты в Индийском океане. Девушки с гарпунами, против них акула. Ничего, кроме аквалангов, на них нет. В этом особенность. Ее на стол редко кто кладет – в основном на стенку клеят. В основном на стенку клеят, слышите? (Пауза.) Я что, непонятно излагаю?

Молчание.

Валера. Прими, брат, не обижай его. Он от чистого сердца. Такой, понимаешь, у него вкус, так сказать, к жизни.

Грызлов. Если что-то смущает в рисунке, можно, конечно, и на стол девушками вниз накрывать. Закуску, горячее там… Потом на десерт – девушек кверху. По-разному можно. В быту этом, конечно, они на Западе превзошли самих себя. Все продумано до мелочей.

Юра. Оставьте это себе.

Молчание.

Валера. Значит, оставь.

Грызлов. Да у меня на службе лежит рулон с километр.

Валера. На какой службе, отчим? Я до конца так и не уяснил.

Грызлов. Отдел управления внешних сношений кооперации Центросоюза.

Валера. Михаил, так ты по внешним сношениям?

Грызлов. Давно уже. Механика простая. Чего ты смеешься, Валера? Мы им даем грибы, ягоды, они нам – обувь, трикотаж.

Валера. Натуральный обмен?

Грызлов. Он самый. А чем так не нравится клеенка-то?

Молчание. Рассматривает клеенку.

Валерий, вот эта ничего. А тебе какая бы приглянулась?

Валера. Вот эта.

Грызлов. Акула?!

Валера. Да.

Грызлов. О вкусах не спорят.

Юра. В Мордовии цены бы не было такому гобелену!

Грызлов. Понял.

Молчание.

Валера. Подаришь кому-нибудь еще. Забери.

Молчание.

Грызлов (заворачивая клеенку). Я там заступил на трудовую вахту, надо с ногой разобраться. Пойду.

Валера. Иди.

Молчание.

Грызлов. Инне Сергеевне что сказать? Вы здесь будете или к ней пойдете?

Валера. Не регламентируй. Как пойдет, так и пойдет.

Грызлов. Значит, без протокола?

Валера. По-семейному.

Грызлов. Просто?

Валера. Перебираешь, много говоришь.

Грызлов. Смолк. (Собрал оставшиеся пакеты, вышел.)

Молчание.

Валера. Дышите ровнее, Юрий Алексеевич. Я после первой встречи тоже с комком был оставлен.

Молчание.

Потемки маминой души. Я знаю их больше, поэтому даю совет: разведем руками.

Молчание.

Теперь вернемся к письму про этот проклятый голос. Написал ты его?

Входит Ковалёв.

Юра. Что, дед? Почему ты такой бледный?

Ковалёв. Я хотел тебя искать, с плащом…

Юра. Зачем ты в город потащился?

Ковалёв. Действительно, глупо. Они привезли все с собой. Наташа обрадовалась: теперь ей есть из чего готовить. Она меня уже отругала. Вы не поссорились? (Быстро.) Мне показалось, что она на тебя обиделась. Нет? Ты считаешь, мне показалось? Ничего не случилось?

Юра. О чем ты?

Ковалёв (возбужден). Я говорю о Наташе, о нашей Наташе. А что ты стоишь здесь? Пойди туда, там мать тебя ждет.

Валера. Товарищи, давайте снимем этот минор, иначе реакции будут самые разнообразные со стороны Инны Сергеевны. Последствия трудно будет предсказать. Она волновалась, советовалась со мной: стоит ли тебе Михаила показывать. Ты ее совесть.

Ковалёв. Наташа там возится на кухне. Надо хоть как-то помочь… Вы с ней о чем утром разговаривали?

Юра. Дед, успокойся.

Входит Инна Сергеевна. Успела переодеться.

Инна Сергеевна. Наконец-то я вижу моих сыновей. Мне показалось, Юра, что ты прячешься и не желаешь со мной говорить.

Молчание.

Подойди, поцелуй меня. Ты рад?

Юра подошел, поцеловал мать. Она прижимает его голову к груди. Плачет.

Ковалёв. Он смотрит все местные передачи: ждет, когда вы появитесь на экране!

Инна Сергеевна. Не надо. Я там скучная и нудная. Кстати, что я тебе действительно советую посмотреть – мы делаем сейчас новую рубрику «Демократия на марше». Молодые ребята снимали в самых неподходящих местах. Такие смелые задают вопросы – тебе должно понравиться… Но подожди: у вас ведь нет телевизора! Как же ты смотришь, Юра?

Ковалёв. Сидит один в клубе артели и смотрит.

Инна Сергеевна. Боже мой! Он смотрит и не может ко мне приехать хотя бы на неделю! Ничего, скоро это кончится.

Ковалёв. Дай-то бог! Дай-то бог!

Инна Сергеевна. Владимир Викторович, как можно жить без телевизора? Я подарю вам телевизор. У Грызлова стоит несколько новых запакованных японских. Кстати, на японском телевизоре я выгляжу совсем иначе. У них другая яркость, краски – абсолютно живые! На нашем сидишь скукоженная, как будто тебя перед этим в рассоле вымачивали. Я подарю вам японский, увидите – будет совершенно другая картинка!

Валера. То есть на нашем – овощи, на японском – икебана!

Ковалёв. Я прошу меня простить, Наташа согласилась нам помочь, я должен туда пойти. А то как-то нехорошо… (Уходит.)

Валера (подошел к Инне Сергеевне). Позволь и мне поцеловать тебя, мать. Когда я с тобой живой виделся последний раз!

Инна Сергеевна. Ты же не приходишь ко мне!

Валера. А разве ты приглашаешь?

Инна Сергеевна. Валерик, я разговаривала сейчас с этой Наташей. Эта та, которую я видела с тобой в ресторане? Это она была, правильно? Я ее тогда не разглядела как следует… Она там готовит… Мышка-полевочка. Смотрится у плиты. Не понимаю, что ты в ней нашел?

Валера (тихо). Мама, ты говоришь сейчас не о том.

Инна Сергеевна. Обеды, ужины – это ее стихия? Посторонняя женщина нам стряпает – в этом какая-то двусмысленность. Я сказала Михаилу, чтобы он помог ей.

Валера. Михаил неплохой кулинар?

Инна Сергеевна. По-моему, замечательный! Он вообще талантливый во многих отношениях, но готовит, действительно, из ряда вон хорошо.

Валера. Надо будет обязательно попробовать, правда, Юра?

Инна Сергеевна. Это, видимо, ирония, да? Ну и попробует! Почему ты его упрашиваешь? Попробует. Почему он должен отказываться?

Валера. Я ведь не возражаю. Я именно так и говорю: Юре необходимо попробовать. Я вообще считаю, что ему надо больше внимания уделять чреву.

Инна Сергеевна. Юра, какой-то ты неопрятный. Всегда один и тот же свитер на тебе… Найди, наконец, себе женщину! Брат у тебя хлопотун – видишь, даже здесь у него полевочка, мелкий грызунок…