Читаем без скачивания $то причин убить босса - Макс Нарышкин

Плутовка.

Но баба есть баба. Зашифровала и положила на стол. Мужик ничего бы не шифровал, а просто положил в швейцарский сейф, который хоть автогеном режь, хоть гексогеном рви. Девочка, которую не устраивает роль снизу, стремящаяся перевернуться основанием вверх, не понимающая при этом, что и в этом случае останется «сосудом». Закон жизни.

Я в последний раз посмотрел на ее рукопись, развернув ее перед собой веером. Ни слова по-русски, но на каждом листе не меньше десятка значков @. Мой мозг заставляет меня предполагать, что Машенька озабочена идеей создания креативного двигателя посредством электронной переписки. Я сложил листы и сунул их в карман, чтобы не вспоминать о них до встречи с Белан. Меня устроит пиво.

В «Адидас» меня встретили ласково, но с опаской. Люди, работающие в организациях-монстрах, головные конторы которых находятся за рубежом, поражены вирусом двуличия. Этакие люди-двухвостки, которые в силу национальных особенностей не могут до конца понять концепцию зарубежного хозяина, но то, что поняли, двигают, приспосабливаясь под местный колорит. В силу этого наши люди в «Адидас», «Найк», «Рибок» и других компаниях еще не трансформировались в торгашей с Запада, но уже ничем не похожи на наших торгашей. Появилась третья версия двигателей товара, незамысловатая хитрость которых борется в них с жестяным практицизмом арийцев. Сосуществование этих начал в русских представителях причиняет им невыносимую муку. Это как раз тот случай, когда батюшка-царь из Московии шлет указы на землю Сибирскую, и там диву даются, до чего же батюшка-царь далек от народа. Но делать нечего: указано – сделано.

Мне предложили кофе. Я увидел, откуда он черпается в виде стирального порошка, сослался на пресыщение и попросил воды. Воды в «Адидас» не было. Там были кофе, чай, лимонад и энергетический напиток. Ублюдки проклятые! Вот так и рушатся добрые начинания – из-за стакана воды! Я попросил энергетический, и мне тут же принесли запотевшую банку и стакан.

– Евгений, нам понравилась ваша концепция, – сказал мне местный босс. Человек ростом около ста девяноста, весом около полутора центнеров – большой человек, он просто не мог говорить неправду или таить зло. Мы сидели за круглым столом, я тянул чертов напиток и кивал головой. Сейчас время слушать. Говорить я буду потом. Помимо босса за столом сидят две крали и два лузера доходной наружности. Такое впечатление, что наш «адидасовский» босс их взял в команду для того, чтобы подчеркивать свои габариты, которыми он, без сомнения, гордится. По бейджам на грудях переговорщиков я понял, что две фрейлейн – PR-менеджеры, один лузер – креативщик, второй – «финик». Вся местная рать собралась, чтобы поговорить со вторым лицом «Вижуэл». Это приятно. – Она свежа и оригинальна.

Он вздохнул и улыбнулся, словно на этом мы теперь и порешим. Но потом, спохватившись, стал играть на столе «Паркером». Это нехороший признак. Если крупный босс начинает играть перед вами очками, ручкой или чем другим и при этом держит голову чуть наклоняя, вас ждут неприятные сюрпризы. Я не повышал квалификацию у психологов, но знаю за верное, что чуть наклоненная голова собеседника – непроизвольный способ защиты от внешних угроз. Природа такова, что заставляет живое существо в случае тревоги прятать горло от собеседника. Оттого и взгляд исподлобья. А игра предметом не что иное, как кошачье похлестывание хвостом. Кошка жмурится, но нервничает, ей неприятно.

Я оставил в покое стакан и хлебнул из банки. Мне мое горло беречь нечего, я открыт и прозрачен.

– «Адидас» сейчас переживает непростые времена, – начал новую главу наш человек в Германии, и я тут же подумал: «Врешь, сука, были бы непростые, меня бы здесь не было!»

Это я задвинул тему прокачки «Адидас» на сотрудничество. Тему быстро ухватила Машенька и в течение трех месяцев муссировала нюансы. Почему не ее, побывавшую тут много раз, а меня послал Рогулин на последний разговор? Вероятно, по той причине, что я имею право подписи под любой бумагой от имени «Вижуэл», а Машенька – нет. Но почему она не поехала со мной? Обиделась на Рогулина?

– «Адидас» сейчас переживает непростые времена. Давление конкурентов заставляет нас смотреть чуть за горизонт.

– Я правильно понял, вы не хотите с нами сотрудничать?

– Мы хотим с вами сотрудничать, – ответил он.

– Вам не пришлась по душе концепция продвижения новой линии обуви «Энерджи»?

– Нам она очень понравилась. Она свежа и оригинальна.

– Тогда, стало быть, вы сомневаетесь в удобоваримости рекламы на ТВ, разработанной нашими специалистами?

– Я думаю, она увеличила бы прибыль нашей компании.

Я рассмеялся и посмотрел на креативщика. Меня хотят поюзать[3], а я не пойму, как именно. Досмотр финансиста тоже не принес никаких результатов. Они очень похожи на захваченных иранскими воинами английских моряков, которые сидят за столом только потому, что пять минут назад их обещали расстрелять, если они не сядут.

– В чем проблема, господин Чувашов?

Когда я хороший парень, я не называю никаких имен. Когда меня точит червячок раздражения, я то и дело произношу чужие имена. Когда взбешен, я начинаю оперировать фамилиями.

Часто из-за одного только ляпа или жеста может полететь с рельсов уже набравший ход паровоз переговоров. И тогда потери компании будут выглядеть однояйцевыми близнецами стоимости упущенного контракта. Как показывает мой богатый опыт менеджера, часто заказчик рекламы сам не врубается в тему, которую хочет предложить. Это плавание вне темы менеджер рекламного агентства должен хавать на лету, потому что это – та самая гузка, схватив за которую лев валит антилопу и душит, душит, предвкушая славный ужин. Когда хищная тварь вроде меня задает вопросы, я переношу внимание с качества рекламы на потребность в ней. Хищная тварь вроде меня никогда не скажет: «Наша реклама – лучшая, самая креативная и яркая», я обязательно скажу: «Наша реклама позволит вам выгодно выделиться в ряду конкурентов потому-то и потому-то».

Клиента нужно трахать, пока он еще теплый. Но не нужно его бесить имбецильными вопросами – Лебедев, наш шеф отдела по работе с клиентами, грешит этим и частенько валит переговоры в стадии первой случки.

«Правда, вам нужна хорошая реклама?» – «Да», – отвечает босс пиццерии.

«А правда, что у вас есть проблемы с кредитом?» – «Нет, неправда», – отвечает ему босс пиццерии.

«А вы хотите, чтобы мы сделали упор на ваше заведение или на ваши блюда?»

«Пошел на фуй!» – отвечает ему босс пиццерии, и больше его в «Вижуэл» я никогда не увижу. Он уже идет в «Ребус», где умный Треер его быстро разведет: «В какой срок вы планируете вернуть потраченные на рекламу средства?», «Можно узнать, в каком банке вы собираетесь брать кредит?», «Чего вы опасаетесь в работе с рекламой?», «С кем работали до нас и что вас не устроило?».

Людям нужно задавать вопросы, которые подразумевают ответы. Когда клиент видит, что ему приходится говорить, а не мотать головой и выглядеть жертвой страхового агента, он начинает работать…

Я не люблю косяки в работе. Они меня раздражают. Когда клиент начинает упрямствовать и отнекиваться, я чувствую запах крови. Я знаю, что клиент созрел. Упрямство – безусловное подтверждение интереса ко мне, представителю «Вижуэл». Если бы клиенту было фиолетово, он не стал бы тратить на вас время и пытаться диспутировать. Такие люди сразу встают, сказав напоследок: «Я подумаю, приму решение и перезвоню», и с этого момента вы никогда в жизни уже не поговорите с ним по телефону. Разве что сами позвоните.

– Видите ли, Евгений Иванович, «Вижуэл» в настоящее время тоже переживает непростые времена…

Твою мать, а кто сейчас переживает простые времена?! Абрамовича побрили на девять миллиардов долларов, патриота Лугового едва не вербанула МИ6 при помощи рубашки Гришковца, Церетели сидит без заказов! Кому сейчас легко?

– Хотите еще?

Я бросил очень благодарный взгляд на фрейлейн-менеджера и отодвинул пустую банку в сторону. Я заряжен энергией, как новенький «москвичовский» аккумулятор. Или этот боров скажет все до конца, или я не сдвинусь с этого места. Наверное, в моих глазах мерцала бегущая строка мыслей – «адидасовский» босс пришел в движение. Его безупречный пиджак шестидесятого размера колыхнулся, и над розовым узлом галстука полилась водопадом речь.

– С тысяча девятисотого года, когда начиналась история бренда «Дасслер», компания всегда находилась в центре внимания общества…

Это неважная мысль.

– Работа с организациями, двигающими товар на рынке, – основа процветания любой компании…

Это тоже неважная мысль.

– Более ста лет «Адидас» опирался на рекламу, как на приоритетное направление сбыта своей продукции…

Это вообще не мысль, поскольку это аксиома.

– Наш шеф «Адидас» в штаб-квартире, в Герцогенаурахе, он старомоден и консервативен… (Я всегда думал, что это одно и то же.) Ему стукнуло шестьдесят. Он человек старинных привычек и окостеневших взглядов… – босс на Воздвиженке ведет себя так, словно взял у меня пару штук за плевое дело, его не завершил, а теперь еще и возвращать нечего. – Эта тема с обнаженной женщиной… на которой только шиповки… Он считает, что это несколько вульгарно…