Читаем без скачивания Полное собрание стихотворений - Александр Пушкин

Андрей Шенье. Посвящено Н. Н. Раевскому

A insi, triste et caplif, ma lyretoutefois s'éveillait…[35]

Меж тем, как изумленный мирНа урну Байрона взирает,И хору европейских лирБлиз Данте тень его внимает,

Зовет меня другая тень,Давно без песен, без рыданийС кровавой плахи в дни страданийСошедшая в могильну сень.

Певцу любви, дубрав и мираНесу надгробные цветы.Звучит незнаемая лира,Пою. Мне внемлет он и ты.

Подъялась вновь усталая секираИ жертву новую зовет.Певец готов; задумчивая лираВ последний раз ему поет.[38]

Заутра казнь, привычный пир народу;Но лира юного певцаО чем поет? Поет она свободу:Не изменилась до конца!

"Приветствую тебя, мое светило!Я славил твой небесный лик,Когда он искрою возник,Когда ты в буре восходило.Я славил твой священный гром,Когда он разметал позорную твердынюИ власти древнюю гордынюРазвеял пеплом и стыдом:Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,Я слышал братский их обет,Великодушную присягуИ самовластию бестрепетный ответ.Я зрел, как их могущи волныВсё ниспровергли, увлекли,И пламенный трибун предрек, восторга полный,Перерождение земли.Уже сиял твой мудрый гений,Уже в бессмертный ПантеонСвятых изгнанников входили славны тени,От пелены предрассужденийРазоблачался ветхий трон;Оковы падали. Закон,На вольность опершись, провозгласил равенство,И мы воскликнули: Блаженство!О горе! о безумный сон!Где вольность и закон? Над намиЕдиный властвует топор.Мы свергнули царей. Убийцу с палачамиИзбрали мы в цари. О ужас! о позор!Но ты, священная свобода,Богиня чистая, нет, – не виновна ты,В порывах буйной слепоты,В презренном бешенстве народа,Сокрылась ты от нас; целебный твой сосудЗавешен пеленой кровавой:Но ты придешь опять со мщением и славой, —И вновь твои враги падут;Народ, вкусивший раз твой нектар освященный,Всё ищет вновь упиться им;Как будто Вакхом разъяренный,Он бродит, жаждою томим;Так – он найдет тебя. Под сению равенстваВ объятиях твоих он сладко отдохнет;Так буря мрачная минет!Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:Я плахе обречен. Последние часыВлачу. Заутра казнь. Торжественной рукоюПалач мою главу подымет за власыНад равнодушною толпою.Простите, о друзья! Мой бесприютный прахНе будет почивать в саду, где провождалиМы дни беспечные в науках и в пирахИ место наших урн заране назначали.Но, други, если обо мнеСвященно вам воспоминанье.Исполните мое последнее желанье:Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;Страшитесь возбудить слезами подозренье;В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:О брате сожалеть не смеет ныне брат.Еще ж одна мольба: вы слушали стократСтихи, летучих дум небрежные созданья,Разнообразные, заветные преданьяВсей младости моей. Надежды и мечты,И слезы, и любовь, друзья, сии листыВсю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни,Молю, найдите их; невинной музы даниСберите. Строгий свет, надменная молваНе будут ведать их. Увы, моя главаБезвременно падет: мой недозрелый генийДля славы не свершил возвышенных творений;Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,Храните рукопись, о други, для себя!Когда гроза пройдет, толпою суевернойСбирайтесь иногда читать мой свиток верный,И, долго слушая, скажите: это он;Вот речь его. А я, забыв могильный сон,Взойду невидимо и сяду между вами,И сам заслушаюсь, и вашими слезамиУпьюсь… и, может быть, утешен буду яЛюбовью; может быть, и Узница моя,[39]

Уныла и бледна, стихам любви внимая…"

Но, песни нежные мгновенно прерывая,Младой певец поник задумчивой главой.Пора весны его с любовию, тоскойПромчалась перед ним. Красавиц томны очиИ песни, и пиры, и пламенные ночи,Всё вместе ожило; и сердце понеслосьДалече… и стихов журчанье излилось:

"Куда, куда завлек меня враждебный гений?Рожденный для любви, для мирных искушений,Зачем я покидал безвестной жизни тень,Свободу и друзей, и сладостную лень?Судьба лелеяла мою златую младость;Беспечною рукой меня венчала радость,И муза чистая делила мой досуг.На шумных вечерах друзей любимый друг,Я сладко оглашал и смехом, и стихамиСень, охраненную домашними богами.Когда ж, вакхической тревогой утомясьИ новым пламенем незапно воспалясь,Я утром наконец являлся к милой девеИ находил ее в смятении и гневе;Когда, с угрозами, и слезы на глазах,Мой проклиная век, утраченный в пирах,Она меня гнала, бранила и прощала:Как сладко жизнь моя лилась и утекала!Зачем от жизни сей, ленивой и простой,Я кинулся туда, где ужас роковой,Где страсти дикие, где буйные невежды,И злоба, и корысть! Куда, мои надежды,Вы завлекли меня! Что делать было мне,Мне, верному любви, стихам и тишине,На низком поприще с презренными бойцами!Мне ль было управлять строптивыми конямиИ круто напрягать бессильные бразды?И что ж оставлю я? Забытые следыБезумной ревности и дерзости ничтожной.Погибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,Ты, слово, звук пустой…О, нет!Умолкни, ропот малодушный!Гордись и радуйся, поэт:Ты не поник главой послушнойПеред позором наших лет;Ты презрел мощного злодея;Твой светоч, грозно пламенея,Жестоким блеском озарилСовет правителей бесславных;[37]

Твой бич настигнул их, казнилСих палачей самодержавных:Твой стих свистал по их главам;Ты звал на них, ты славил Немезиду;Ты пел Маратовым жрецамКинжал и деву-эвмениду!Когда святой старик от плахи отрывалВенчанную главу рукой оцепенелой,Ты смело им обоим руку дал,И перед вами трепеталАреопаг остервенелый.Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,Моей главой играй теперь:Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!Пей нашу кровь, живи, губя:Ты всё пигмей, пигмей ничтожный.И час придет… и он уж недалек:Падешь, тиран! НегодованьеВоспрянет наконец. Отечества рыданьеРазбудит утомленный рок.Теперь иду… пора… но ты ступай за мною;Я жду тебя".

Так пел восторженный поэт.И всё покоилось. Лампады тихий светБледнел пред утренней зарею,И утро веяло в темницу. И поэтК решотке поднял важны взоры…Вдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!Звучат ключи, замки, запоры.Зовут… Постой, постой; день только, день один:И казней нет, и всем свобода,И жив великий гражданинСреди великого народа.[40]Не слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.Но дружба смертный путь поэта очарует.[41]Вот плаха. Он взошел. Он славу именует…[42]

Плачь, муза, плачь!..

<K Родзянке.>

Ты обещал о романтизме,О сем парнасском афеизме,Потолковать еще со мной,Полтавских муз поведать тайны,А пишешь мне об ней одной…Нет, это ясно, милый мой,Нет, ты влюблен, Пирон Украйны!

Ты прав: что может быть важнейНа свете женщины прекрасной?Улыбка, взор ее очейДороже злата и честей,Дороже славы разногласной…Поговорим опять об ней.

Хвалю, мой друг, ее охоту,Поотдохнув, рожать детей,Подобных матери своей;И счастлив, кто разделит с нейСию приятную заботу:Не наведет она зевоту,Дай бог, чтоб только ГименейМеж тем продлил свою дремоту.

Но не согласен я с тобой,Не одобряю я развода!Во-первых, веры долг святой,Закон и самая природа…А во-вторых, замечу я,Благопристойные мужьяДля умных жен необходимы:При них домашние друзьяИль чуть заметны, иль незримы.Поверьте, милые мои,Одно другому помогает,И солнце брака затмеваетЗвезду стыдливую любви.

К***. <Керн>

Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,Звучал мне долго голос нежный,И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты.И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточеньяТянулись тихо дни моиБез божества, без вдохновенья,Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:И вот опять явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,И длянего воскресли вновьИ божество и вдохновенье,И жизнь, и слезы, и любовь.

Блестит луна, недвижно море спит,Молчат сады роскошные Гассана.Но кто же там во мгле дерев сидитНа мраморе печального фонтана?Арап-эвнух, гарема страж седой,И с ним его товарищ молодой.

"[Мизрур], недуг тоски душевнойНе от меня сокроешь ты.Твой мрачный взор, твой ропот гневный,Твои свирепые мечтыУже давно мне всё сказали.Я знаю – жизнь тебе тяжка.А что виной твоей печали?Мой сын, послушай старика".

Жених