Читаем без скачивания Необычная гувернантка - Карен Рэнни

Внезапная догадка заставила Беатрис похолодеть от ужаса. Неужели кто-то пытался убить мальчика, пока он спал? Так вот почему Роберт мучился бессонницей и жаловался на ночные кошмары! «Мне кажется, кто-то приходит ко мне в комнату по ночам». О Господи!

– Думаю, я никогда не видел снега ночью, мисс Синклер, – с неожиданным интересом заметил Роберт.

– Тогда нам нужно это обязательно исправить, правда?

– Мой отец говорил, что люди не в силах исправить природу. Если бы мы могли вызывать дождь, когда нам это нужно, то все крестьяне стали бы богачами.

– Уверена, мне бы понравился ваш отец. – Похоже, одиннадцатый герцог Брикин не только обладал обширными познаниями, но и отличался благородством. К тому же искренне любил своего сына.

Дверца кареты открылась, и в экипаж взобрался Девлен. В карете тут же стало тесно. Усаживаясь на подушки, он случайно задел Беатрис. По коже ее поползли мурашки, а тонкие золотистые волоски на руках встали дыбом.

Беатрис тихонько отодвинулась. Близость Девлена доставляла ей ни с чем не сравнимое удовольствие, но делала ее необыкновенно уязвимой.

Рядом с ним Беатрис чувствовала себя слабой женщиной, нуждающейся в сильном мужчине. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе, утешил и защитил. Никогда прежде ей не приходили в голову подобные мысли.

Девлен подал знак кучеру, и карета тронулась. По счастью, внимание Девлена отвлекли ландшафт за окном и падающий снег.

– Вы по-прежнему держите пистолеты в карете? – неожиданно спросил Роберт.

Девлен усмехнулся:

– Да. Они всегда у меня под рукой.

– Если вдруг нападут разбойники, – пояснил Роберт, – Девлен иногда возит с собой много золота.

– В самом деле?

– Мне нужны пистолеты, чтобы защищаться. – Девлен протянул руку и надавил на стенку кареты. Раздался щелчок, и из стены выдвинулся прямоугольный ящичек с двумя сверкающими пистолетами. – Терпеть не могу, когда меня застают врасплох.

– Вам когда-нибудь приходилось пускать их в ход?

– Только однажды.

– Надеюсь, на этот раз мы обойдемся без стрельбы?

– Я твердо намерен защищать все, что мне дорого.

А что ему дорого? Или кто? Конечно, его кузен. А она, Беатрис? Деревенская девушка, с которой он привык обмениваться колкостями и которая так много знала благодаря книгам, но совершенно не имела жизненного опыта. Дорожит ли он ею хоть немного? Девлен что-то сказал Роберту, и тот улыбнулся в ответ. Эти двое держались как старые друзья, почти как братья, охотно доверяющие друг другу свои тайны.

Беатрис с облегчением заметила, что экипаж спускается с горы медленно и осторожно. В спешке не было нужды, хотя девушке и хотелось побыстрее оказаться как можно дальше от Крэннок-Касла.

Роберт зевнул. Он выглядел уставшим.

– Вы плохо спали прошлой ночью, – сочувственно сказала Беатрис. Мальчик молча кивнул. Беатрис прикрыла его пледом. – Вы можете вытянуть ноги вдоль сиденья и прилечь, – предложила она.

– Это неприлично, – возразил он как истинный герцог.

Беатрис улыбнулась. Видя, что ее воспитанник колеблется между старомодной учтивостью и привычным высокомерием, она приглашающим жестом похлопала по обивке рядом с собой, и мальчик наконец согласился подобрать под себя ноги и улечься. Он свернул одно одеяло наподобие подушки и укрылся другим, так что снаружи остался торчать лишь кончик носа. Через минуту герцог уже крепко спал.

Беатрис уютно устроилась в уголке кареты, укрывшись краем одеяла. Жаровня приятно согревала ей ноги, карета катилась все дальше от замка, и грозившая Роберту опасность уже не казалась столь нереальной.

Снегопад усиливался. Беатрис притворилась, что с интересом смотрит в окно, но на самом деле украдкой разглядывала Девлена.

Его выразительное лицо так и притягивало взгляд. Интересно, она одна ощущала на себе чары Девлена Гордона или он действовал так на всех женщин в своем окружении? Наверное, стоит ему войти в переполненный бальный зал, как все до единой женщины оборачиваются и провожают его взглядами. Любопытно, испытывают ли они смущение?

Девлен внезапно посмотрел на нее, словно сумел прочитать мысли гувернантки. Он явно угадал ее смятение и любопытство. Уголки его губ дрогнули в усмешке. Похоже, оценивающие взгляды Беатрис не остались незамеченными.

– О чем вы думаете, мисс Синклер?

– Думала, что вы умеете очаровывать женщин, – честно призналась она без малейших колебаний.

Девлен на мгновение смешался, и Беатрис решила про себя впредь всегда откровенно высказывать ему свои мысли. Этот маневр позволит ей сравнять счет. Девлен явно не привык поддерживать разговор с теми, кто всегда говорит то, что думает, а она чувствовала себя так же неуверенно, когда слышала заведомую ложь.

– Я не испытываю недостатка в женском обществе, если вас это интересует.

– Откровенно говоря, нет. Вы ведь уже говорили о Фелисии. Вы любите хвастаться своими победами, мистер Гордон? Или просто хотите сообщить мне, сколько у вас женщин?

– Вы очень скованны, мисс Синклер.

– Разве?

– Я еще никогда не видел такой сдержанной женщины, как вы.

– А в ваших глазах это такой же великий грех, как и привычка говорить правду?

– Это всего лишь ваша особенность. Она, как ни странно, очень меня тревожит.

Беатрис сжала руки в кулаки и посмотрела в глаза Девлену.

– И почему же?

– Вы слишком невозмутимы. Я никогда не видел вас в гневе, хотя не раз давал вам повод прийти в ярость. И еще… вы никогда не показывали, что напуганы, хотя, возможно, и испытывали страх.

– А по-вашему, я должна разыгрывать драму?

– Кто вас обидел, мисс Синклер? – Беатрис не нашлась что ответить и лишь растерянно посмотрела на Девлена. – Может быть, сама жизнь? Слишком много горестей? Слишком много разочарований?

– Вы ведете себя так бесцеремонно со всеми знакомыми женщинами?

– Большинство женщин не пробуждают во мне любопытства – лишь одну скуку. Но вы, мисс Синклер, совсем другое дело.

– Так мне нужно молить Бога, чтобы сделаться скучной, мистер Гордон?

– Боюсь, слишком поздно. Я уже заинтригован.

Беатрис смотрела в окно на падающий снег и укрытые белой пеленой холмы. Без всяких видимых причин ей вдруг захотелось заплакать или рассказать Девлену обо всем, что пришлось пережить за этот ужасный год. О том, как потеряла родителей, как одного за другим хоронила друзей и подруг, как оставалась в одиночестве в пустом доме, ожидая, когда холера заберет и ее.

Долгие годы Беатрис училась подчинять страсти рассудку. Когда ее охватывало какое-нибудь сильное чувство, она давала ему некоторую свободу, а уж потом пыталась окончательно подавить. И Беатрис удавалось владеть собой даже в горе. Чтобы выжить, нужно было думать о сегодняшнем дне.