Читаем без скачивания Советское – Лучшее! - Алекс Бертран Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семья в дороге. Фото из личного архива Э. Утукина
С моей сестрой Еленой, которая была старше меня на шесть лет, мы учились в одной школе. Я пользовался этим всегда. Например, вызывают в школу маму (почему-то всегда не отца) к директору, которая преподавала у Лены историю. Считалось, что Лена потенциальная медалистка. Эти оба фактора давали ей право постучаться к директору и спросить, что такого мог натворить ее братец. Не то чтобы я был хулиганом, но пару раз это улаживало дело. Однажды на перемене мне показалось, что два ее одноклассника несколько более чем скромно добиваются ее внимания. Конечно, мне пришлось напасть. Но эти верзилы взяли и повесили меня за шиворот школьного пиджака на вешалку в гардеробной.
Москва
Поездка из Орла в Москву всегда была первым и любимейшим среди приключений. Мы ездили к бабушке Анне Яковлевне (а также к моим тетям и дяде по материнской линии) из Орла в Павловский Посад. Через Москву. Через Столицу. В город, где есть метро, в город, который огромен, в город, где в магазине продаются вещи, которые в Орле днем с огнем не сыщешь, например, банальные сосиски или мороженое «Бородино». Или… да что говорить, Москва поражала воображение. В Москву ездил папа работать на Олимпиаду-80. Автоинженеров со всей страны собрали для того, чтобы они сопровождали автобусы с интуристами. Папа оттуда привез пепси-колу, которую я тогда попробовал в первый раз. В Москве была Красная площадь и Мавзолей. В целом в Москве все было совсем по-другому и не так, как в Орле. Или в Туле.
Москва начиналась обычно с Курского вокзала, им она обычно и заканчивалась. Исключение составляли поездки в Москву на той самой «Волге», но они были редки, и чаще это была скучная дорога по объездной «большой бетонке» с заездом в близлежащие музеи, например, Музей космонавтики в Калуге, в котором, по преданию, один космонавт – почетный гость – залез в экспонат музея (посадочный модуль, в нем он вернулся на Землю из космоса) и оставил надпись внутри, что-то вроде: «Как хорошо вернуться домой».
Как я упоминал, с продуктами в Орле было плоховато, особенно с мясопродуктами, несмотря на шесть мясоперерабатывающих комбинатов. Все ехало в столицу, лучший город на земле! Поэтому самой частой точкой по посещению очередей за колбасой и сосисками был гастроном «Людмила». А далее – как повезет.
Я был фанатом итальянского писателя Джанни Родари. В СССР его очень любили – он был левым, – и его тиражи у нас были огромны. Он был действительно хорош. «Джельсомино в стране лжецов» и «Приключения Чиполлино» попали ко мне в изданиях 60-х годов уже изрядно потрепанными, но несли при этом огромнейший ком удовольствий. Ох вы, кошка-хромоножка и девочка-редисочка! И вот мама ведет меня в Кремлевский дворец съездов на «Чиполлино», и я весь в предвкушении эстетического экстаза, доступного только восьмилетнему ребенку. Кто же мог знать, что это – балет, частые проявления которого на ТВ во всех видах вызывали во мне величайшее чувство отторжения? Моему горю не было предела. Потом я узнал, что этот балет написал кто-то из родственников великого Арама Хачатуряна.
В другой раз мы ходили в Мавзолей. Вам не кажется, что я слишком часто употребляю слово очередь? Так вот, очередь туда была огромной, Ленина мы видели секунд тридцать, но (!) часовой на входе обратился к моей маме: «Снимите парню шапочку». Я был безумно горд – меня назвали парнем, а не, как обычно, мальчиком!
Проблема «в чем водить ребенка в школу» решалась в «Детском мире» на Кузнецком Мосту. Обойдя его в поисках зимней куртки, мама отвела меня в кафе, где нам дали компот в стаканчике, и котлету с жареной картошкой, и несколько, как мне показалось, виноградин, которые (как особый деликатес, поскольку в Орле было всегда много яблок, но бананы, виноград и мандарины были доступны очень редко) я оставил на «потом». Виноградины оказались оливками. Да еще и с косточками. В следующий раз я их заставил себя попробовать в возрасте глубоко за тридцать.
Да, Москва была ответом на все вопросы, и, глядя на кремлевские звезды, я знал, что там, за зубчатыми стенами, существуют совершенно особые люди, которых называют: «глава партии» и «правительство».
Траур и сирены
Часто вспоминается сюрреалистическое переживание, когда умер Брежнев. Я в четвертом классе, вокруг меня вся страна украсилась черно-красным, замерла: все смотрят телевизор, где по всем двум каналам показывают похороны, а потом все заводские гудки дают сигнал. Траур по высшему партийному руководству. Кто знает, что будет дальше.
Такой же сюр в душе я испытывал, когда объявляли учебную тревогу и в городе проверяли системы оповещения. Воют сирены, вещают громкоговорители про бомбоубежища и средства индивидуальной защиты, и ты, которого со всех углов запугивали атомной войной, химическими и бактериологическими угрозами, стоишь и думаешь: «Неужели когда-нибудь это случится на самом деле? А вдруг сейчас – это всерьез?»
Советский вымпел середины 1970-х. Фото А. Б. Громова
Но, видимо, у Земли хорошие хранители, коли до сих пор «ничего такого» не случилось.
СССР становился потихонечку «уже не тот». Сначала у власти стал человек странноватого вида (хотя, разглядывая в учебнике фотографии «вождей», понимаешь, что человек обычной внешности не может влиять на судьбу целой страны) по имени Михаил Горбачев, и на первом канале ТВ вдруг произошла неделя британского телевидения. Конечно, это была бомба. Потом окружающее пространство разразилось «перестройками», «гласностями», водкой, маслом, сахаром и яйцами по талонам. Дальше – больше. Одна девица с моднейше начесанной челкой в орловском троллейбусе прилюдно спросила подругу: «Ты слышала? К нам (в СССР, конечно) едет Оззи Осберг» (она именно так и произнесла, это не опечатка). Ком перемен с бешеным темпом нарастал до того момента, когда, как говорят, радостный Борис Ельцин полез спускать знамя СССР над Кремлем с рубиновыми звездами.
Но это уже совсем другая история».
Дискотеки родом из СССР
Юрий Божко, социолог, руководитель издательства «Канон+», специально для этой книги рассказывает о знаменитой в советские времена
