Читаем без скачивания На пути к перелому - Иван Ласкин

Из всей обстановки видно, что на кромке северной части бухты Северной остатки наших войск долго не продержатся.

А воины, несмотря на все эти трудности, дрались до последних сил. Их политико-моральное состояние оставалось прочным. Все были уверены, что, столкнувшись с героизмом, мужеством и упорством наших бойцов в удержании позиций, противник выдохнется, и вновь вражеские планы по захвату Севастополя будут сорваны. Именно в эти дни по всему фронту пронеслась крылатая фраза моряков: "Нас мало, но мы в тельняшках!" А пехотинцы вторили им: "Мы все севастопольцы".

Хотя рубежи на севере, по существу, были оставлены, но некоторые подразделения различных частей, до которых не дошел приказ об отходе, продолжали удерживать отдельные опорные пункты и вести бои в окружении еще несколько дней. Почти все защитники города здесь погибли.

Вечером 21 июня Военный совет СОРа доносил Маршалу Советского Союза С. М. Буденному, Наркому ВМФ Н. Г. Кузнецову и в Генеральный штаб о том, что после четырнадцати суток ожесточенных боев наши войска понесли большие потери в личном составе и в материальной части, это привело к резкому уменьшению плотности боевых порядков и к необходимости ввести в бой все резервы.

Между тем немецко-фашистское командование требовало от своих войск решительных наступательных действий. И с рассветом 19 июня снова развернулись активные действия на ялтинском и северном направлениях.

В этих условиях генерал И. Е. Петров решает создать прочную оборону на последнем рубеже - на высотах Балаклавские, Карагач, Сапун-гора и Инкерманские, на которые 23-24 июня были отведены 109-я, 386-я стрелковые дивизии, 7-я, 8-я бригады морской пехоты и 25-я Чапаевская стрелковая дивизия. Одновременно на рубеже Карагач, Сапун-гора заняла оборону 9-я бригада морской пехоты под командованием подполковника Н. В. Благовещенского, находившегося до сих пор в распоряжении командующего СОРом. Николай Васильевич прошел большую школу строевой службы, опыт империалистической войны и боев на Керченском полуострове. Это был образованный и очень инициативный офицер. После окончания военного училища я попал в его непосредственное подчинение и очень многому от него научился.

Проводимые отдельные перегруппировки совсем ослабленных частей с одного участка на другой, конечно, уже не могли создать устойчивую оборону. Она начинала ломаться. А враг изо всех сил рвался к побережью. Его отдельным подразделениям удалось проникнуть к Сухарной балке, где находились одиннадцать штолен, в которых хранились артиллерийские снаряды, мины, авиабомбы. Все штольни были заминированы, их защищал гарнизон, возглавляемый начальником артиллерийского склада майором Н. К. Федосеевым. Он героически сражался с фашистами в течение двух суток.

Когда гитлеровцы вплотную подошли к штольням, майор Федосеев получил приказ командования взорвать их вместе с боеприпасами и отходить на Корабельную сторону.

Федосеев, приказав людям отойти, сам с небольшой группой остался в Сухарной балке и в ночь на 26 июня, замкнув цепь проводов, взорвал несколько штолен. Более сотни фашистов было уничтожено взрывами и завалами. А с оставшимися в живых арсенальцы вступили в бой. Осколком снаряда был сражен майор Федосеев. Но его люди все еще продолжали сражаться.

Только к исходу 28 июня врагу удалось овладеть разрушенными штольнями.

* * *

Отвлечемся немного от фронтовых событий и поговорим о некоторых чертах советского солдата.

Мне, как командиру 172-й дивизии, приходится в основном говорить о боевых делах и людях этого соединения. Безусловно, все другие дивизии, бригады в полки героически дрались с противником. В Севастополе не было слабых духом. Я не был свидетелем всех боевых событий, всех подвигов, совершенных в Севастополе. Но, повествуя о боевых делах 172-й дивизии, о ее людях, я говорю обо всех защитниках Севастополя. В чем же, на мой взгляд, заключаются характерные черты советского воина?

Прежде всего наш солдат, матрос, выполняя свою, может быть и скромную, локальную задачу на фронте, - например, обороняя свою позицию на маленьком клочке земли, - никогда не переставал думать о судьбе всей своей Родины, заботиться о ходе войны вообще. При каждой встрече мы слышали вопросы: "Что слышно о событиях на других фронтах, как там бьют немцев?"

Помню, с каким беспокойством в дни, когда гитлеровцы подошли к Москве, следили за событиями и переживали за судьбу столицы воины-севастопольцы, хотя сами были в гуще боев.

Москва в опасности! Каждый связывал свою личную судьбу, судьбу Севастополя, всей страны с судьбой Москвы и стремился всеми силами истреблять фашистов, оказывая этим помощь Родине в самое тяжелое для нее время.

А какое ликование охватило всех, когда наши войска перешли в наступление и стали гнать врага от столицы! Победа под Москвой еще больше вселила в каждого уверенность в собственных силах и надежды на победу под Севастополем. Наш солдат не думал о тех трудностях, которые переживал сам, и даже о своей жизни. Защита родной земли была единственной целью каждого воина. Я абсолютно убежден, что даже тогда, когда наши войска вынуждены были отходить, солдаты верили в победу, верили в то, что война вернется туда, откуда пришла, - в Берлин.

Взгляды и интересы нашего бойца на фронте были, если можно так выразиться, широкого масштаба. Солдат жадно тянулся к газете, делился новостями с товарищами и сам узнавал от них, что происходит в их родных краях, в тылу страны, как трудятся там для обеспечения фронта.

Советский солдат в самых тяжелых условиях не поддавался унынию, не терял присутствия духа, не поддавался панике.

Более того, отдельные фронтовые неудачи и самые тяжелые испытания делали нашего воина еще более упорным в борьбе, вызывали жгучую ненависть к врагу. Он умел переносить все тяготы и лишения, знал, что успехи противника временны, что наступит час, когда враг будет уничтожен.

Эта уверенность шла не от шапкозакидательства, а от глубокого осознания им нашего правого дела, его политической зрелости, умения быстро постигать суворовскую "науку побеждать".

Солдат, находясь в непосредственной близости от противника, лицом к лицу с ним, очень тонко чувствовал моральное состояние врага, его силу, слабые стороны, повадки и вырабатывал, искал свои собственные способы борьбы, вносил в "науку побеждать" свою человеческую мудрость и житейский опыт. Высшей доблестью считалось не только хладнокровие, мужество в бою, но и умение сражаться умно, расчетливо, смекалисто.

Известно также, что после трудных и продолжительных боев люди очень переутомлены, истощены духовно. Но как они умели поднимать боевой дух друг друга, добрый настрой! Острое словцо, бодрый куплет веселой песенки, хорошая шутка, душевный разговор о любимых - все это чудодейственно преображало бойцов. Ни с песней, ни с шуткой они никогда не расставались на войне и потому легче выдерживали любые испытания.