Читаем без скачивания Обретая любовь - Элоиза Джеймс

Колин долго целовал и мял Грейс, пока та не захныкала. Возникла мысль, что надо действовать более быстро и решительно. Он уже давно не грезил о Грейс, и на сей раз нужно наконец-то овладеть ею, вместо того чтобы ходить вокруг да около.

Не раздумывая, Колин оперся на одну руку, а другой ухватился за лиф платья и рванул. Да, в происходящем было куда больше реалистичности, чем он ожидал. В прежних снах одежда исчезала с Грейс сама собой, а на этот раз своим рывком он даже приподнял ее тело над сиденьем. Послышался треск рвущейся ткани, и Грейс изумленно вскрикнула.

Сон мог вот-вот развеяться, Колин чувствовал это всем своим существом.

Поэтому он снова принялся целовать Грейс – если не удастся получить все сполна, то надо хотя бы насладиться ее нежными мягкими губами, у которых был привкус чая, сахара и… самой Грейс. Целуя ее, он ничуть не печалился, что не может видеть, ему это было не нужно. Все необходимое он воспринимал другими органами чувств – трепет ее тела, тихие стоны, когда прикусывал ее нижнюю губу, и то, как она со страстью куртизанки отвечала на его поцелуи.

Часть сознания напоминала, что все это не реальность, а сон, но в этом видении Колину удалось сотворить просто изумительную Грейс.

Его рука скользнула к ее груди, и, к некоторой досаде, ему пришлось еще что-то разорвать, прежде чем одна из упругих выпуклостей оказалась у него в ладони. Эта округлость имела изумительно совершенную форму. Колин уткнулся в нее лицом, обхватил губами сосок, и его огорчало лишь то, что он не может увидеть эту прелесть.

Но тут он опять вспомнил, что это именно его сон, и потому спросил:

– Какого цвета у тебя сосок?

Снящаяся ему Грейс прерывисто дышала, отчего все его тело буквально вибрировало от желания. Не дождавшись отклика, он скомандовал:

– Отвечай мне!

Подобной интонации он никогда не слышал в своем голосе. Колин вел себя, как какой-то распутный сатир.

Ну а раз уж он сатир, то можно действовать в прежнем духе.

Колин слегка отстранился от Грейс, чтобы иметь возможность запустить руку под ее юбки. Она так и не ответила на вопрос, но ей, впрочем, и без того не хватало воздуха, поэтому он не стал повторять.

Снящаяся ему Грейс имела, похоже, собственное соображение… Хотя о своей груди она, возможно, знала не больше, чем он. Она ведь снилась ему и, если он не знает, откуда знать ей?

Но эти мысли быстро ушли, поскольку его рука заскользила по внутренней стороне ее бедра, кожа которого была невероятно гладкой. Колину захотелось познать ее на вкус, и он опустился на пол кареты, жесткость которого ощутил коленями с невероятной реалистичностью, но жаловаться не приходилось.

Если бы дело происходило с реальной женщиной, он вел бы себя деликатнее, но это ведь был его сон. Поэтому он закинул юбки повыше и стал стягивать с Грейс панталоны.

Та что-то изумленно забормотала, но Колин и не думал прислушиваться. Реальная Грейс с ее чувством собственного достоинства никогда не позволила бы так себя трепать, да еще и в карете. Она бы не изумлялась, а была бы просто в гневе.

– Это мой сон, – строго проинформировал он воображаемую Грейс.

После чего начал языком ласкать внутреннюю сторону ее бедер, продвигаясь к райским кущам. Он уже почти достиг цели, когда карета резко качнулась, и его губы уткнулись прямо в шелковистый пушок. Который, как подсказывала интуиция, наверняка был рыжеватым. Нельзя было также не отметить, что в своем неровном движении экипаж явно содействовал ему.

Между тем в голосе воображаемой Грейс послышались требовательно-настоятельные нотки.

– Доверься мне, – отозвался он, послав вдобавок мысленное заверение в обожании и почтительном отношении.

И еще в том, что Колин готов любить ее и на королевском ложе, и в хлеву, если она только предоставит ему такой шанс. А также в том, что она для него центр Вселенной.

И это сработало. Воображаемая Грейс поймала его руки и стала целовать их. Прикосновение ее губ сводило с ума.

Колин склонил голову и прошелся языком по завиткам волос, затем раздвинул ее ноги пошире, чтобы дать место своим плечам. Он еще никогда не вкушал такой сладости. Более того, он слышал, как изменяется дыхание воображаемой Грейс, становясь все быстрее. Ее ладонь стискивала его руку, но другая рука была у него свободна. Он провел пальцами по гладкой коже ее бедра, сначала вверх и вниз, потом приблизился к средоточию ее естества.

Она изгибалась и извивалась, взывая и умоляя, бормоча слова, которые реальная Грейс никогда бы не произнесла.

Все это очень нравилось ему. У снящейся Грейс не было ни сдержанности, ни комплексов по поводу добродетели и достоинства. Вибрации чувственности и желания исходили не только из ее сердца, но и от всего тела.

Колин нежно провел пальцами по ее влажной плоти. Его руки никогда не казались ему такими большими и неуклюжими, как сейчас. Она вскрикнула от этого прикосновения, и данный возглас выражал чистейшее наслаждение, но Колин тем не менее напомнил своему воображению, что в его сне не должно быть напряженных моментов, связанных с лишением девственности. Ему не хотелось, чтобы в голосе Грейс прозвучал хотя бы намек на боль.

Снящаяся ему Грейс, конечно же, не была девственницей. С ее стороны отсутствовало проявление какой-либо неуверенности. Одна ее нога находилась сейчас у него на плече, и сама она без всякого стеснения выгибалась навстречу его устам. Ее лоно было влажным и таким мягким… Он ввел внутрь палец и едва не ахнул – там было так туго и горячо. Грейс снова вскрикнула, уже гораздо громче, так что, если в этом сне имелся и кучер на облучке, тот наверняка ее услышал. А в следующую секунду Колин ощутил конвульсивное сокращение мышц вокруг своего пальца.

Он продолжал ласкать Грейс губами и языком, испытывая неизведанное до сих пор наслаждение. Она дышала все чаще, и вслед за первым он ввел и второй палец.

Ее крик был таким сладострастным, что он едва не разрядился раньше времени. Еще одно движение пальцев – и по ее телу вновь прокатилось содрогание с сопутствующими сокращениями внутри, вгоняя его в еще большее возбуждение.

Черт, до чего же мощное у него воображение! Колин правильно сделал, что выбросил тогда опий в иллюминатор, ибо теперь видно, до какой степени он пристрастился к подобным снам.

Единственный недостаток – невозможность созерцать происходящее. Но жаловаться не стоит… Так же как и затягивать.

Колин поднялся с пола. Удерживая равновесие в раскачивающейся карете, расстегнул бриджи, раздвинул ноги снящейся Грейс и объявил:

– Я хочу тебя.

Его голос прозвучал как-то гортанно и даже свирепо, что вызвало некоторое удивление.