Читаем без скачивания По колено в крови. Откровения эсэсовца - Гюнтер Фляйшман

Когда из Ковеля прибыли солдаты роты снабжения, уже стемнело. Прохудившуюся покрышку быстро сменили. Тут «Петрике» завизжал голосом оберштурмфюрера Кюндера. Он требовал срочно доложить о нашем местонахождении. Второй унтерштурмфюрер сдержал слово и успокоил Кюндера: мол, в мотоцикле кончился бензин, поэтому он вместе со своим шофером сочли необходимым обеспечить нас горючим. Похоже, Кюндера такое объяснение вполне удовлетворило. В Луцк мы прибыли незадолго до полуночи.

Вермахт подверг город яростному обстрелу, вынуждая его защитников к сдаче. Штурмовая группа А уже наступала. Штурмовая группа В заняла позиции на гребне возвышенности. Мы с Крендлом быстро отыскали наших. Едва мы улеглись, как раздался свисток — было приказано перестроиться в боевые порядки.

Кюндер снова произнес речь. Противогазы, штыки, оружие, гранаты, ножи, боеприпасы и все остальное. Закончив, он помедлил, остановившись перед нами с Крендлом. Бросив на меня взгляд искоса, процедил сквозь зубы:

— Рад снова видеть вас.

Снова раздались свистки, и мы, недоспавшие, бросились на штурм Луцка. У самого города было светло от пожарищ — горели дома. Из-за пламени мы едва заметили пулеметное гнездо, укрывшееся среди мешков с песком. Тут же очередь преградила нам путь. Детвайлер показал на свежую воронку, где мы и укрылись. Не успевшая огтыть земля источала едкую серную вонь. На фоне горевших домов виднелись головы нескольких русских — пулеметное гнездо. Мы не знали, где наши, — то ли сумели ворваться в город, то ли оставались еще на подходах к нему. Нас в воронке было всего шестеро. Лёфлад, посмотрев через прицел снайперской винтовки, покачал головой:

— Черт, и не прицелишься как следует.

— Почему? — не понял Детвайлер.

В воронке разгорелся очередной идиотский спор. Русские, оставив нас в покое, переключились на других наших. Брустман предположил, что, стоит нам открыть огонь по пулеметному гнезду, как русские тут же засекут нас в этой воронке.

— Да, но и гнездо необходимо подавить, — не соглашался Детвайлер.

Он, конечно, верно рассуждал, но нам почему-то хотелось от его слов уши заткнуть. Потому что, пока русские обстреливали кого-то еще, мы оставались в относительной безопасности. И в живых. Но, с другой стороны, мы знали, что гнездо в двух шагах от нас. И каждая минута дурацкой дискуссии оборачивалась гибелью все новых и новых наших товарищей.

— Я двинусь по центру. Кто пойдет справа и слева?

Лихтель вызвался наступать слева. Остальные колебались — атака была явно гибельным предприятием. Я даже сначала не понял, как сам произнес:

— Ладно, я буду заходить справа.

Разве кто-нибудь тянул меня за язык? И откуда во мне столько смелости взялось? И вот мы с Брустманом, Крендлом и Лёфладом стали выбираться из воронки. Детвайлер предупредил, чтобы остававшиеся не стреляли, — иначе возникала угроза попасть под перекрестный огонь, что не сулило нам ничего хорошего.

В последний момент Крендл предложил пойти вместо Лихтеля. Я был категорически против, но Лихтель был помощником радиста, и если кому-нибудь из нас суждено было погибнуть во время этой совершенно безумной затеи с атакой, должен был остаться хоть один умеющий обращаться с рацией, чтобы позвать наших на подмогу. Лихтель, подумав, согласился.

Детвайлер отдал приказ, и мы стали обходить с флангов пулеметное гнездо русских. До него было метров двадцать. Пулеметчик палил по полю, я, метнувшись вправо, бросил в него гранату. Укрывшись за грудой кирпичей, я услышал несколько взрывов. Пулемет продолжал строчить, и я бросил наугад вторую гранату. По-видимому, не только я швырялся гранатами, потому что уже в следующую секунду прогремели еще несколько взрывов, и пулемет захлебнулся. Я выжидал, вжавшись в землю за грудой кирпичей, но тут услышал голос Крендла:

— Чисто!

Подняв голову, я увидел силуэт Крендла, приближавшегося к уничтоженному пулеметному гнезду. Взяв на изготовку автомат, я тоже крикнул на всякий случай, чтобы Крендл сдуру не укокошил меня. Мы оба подошли к пулеметному гнезду и убедились, что лишь уцелел один русский солдат, да и тот не жилец, судя по огромной ране на груди.

— Где Детвайлер? — спросил я.

— Плохо дело! — ответил Крендл.

Мы стали его звать, но Детвайлер не откликался. С остатками взвода мы прошли по полю к нашей воронке. Детвайлера мы обнаружили в полутора десятках метров от пулеметного гнезда. Пулеметная очередь перерубила его чуть ли не надвое, прошив поясницу.

Те, кто оставался, прошли неохраняемым узким переулком и, овладев несколькими домами, вошли в Луцк. Времени скорбеть о гибели Детвайлера не оставалось. И призывать на помощь санитаров тоже не было смысла. Мы уже ничем не могли помочь ему. Поскольку я был старшим радистом выдвинутого вперед саперного взвода, остальные глядели на меня, ожидая дальнейших распоряжений. А что я? Я сам был растерян ничуть не меньше их, но выхода не было, надо было принимать решение, хоть командных навыков у меня практически не было. Я в командиры не набивался. Но поскольку я сам подбирал людей еще в Бобровниках, а Детвайлер погиб, товарищи мои негласно выдвинули в командиры меня.

Переулок выходил к перекрестку улиц, повсюду были одни сплошные руины — наша авиация и артиллерия поработали здесь на славу. Русские укрылись в развалинах справа от нас на другой стороне улицы и вели перестрелку с нашими, которые находились в развалинах по левую руку от нас. Укрытием русским служили полуразрушенные стены дома высотой метра в три, не больше. Сколько их там было, мы не знали, но из-за остатков стен отчетливо доносился перестук станкового пулемета и одиночные винтовочные выстрелы.

— Может, попробовать их гранатами, а? — спросил я.

— У меня их всего две штуки, — ответил Брустман. — И здесь я их расходовать не намерен.

— А у меня вообще ни одной, — сообщил Крендл.

— Зато у меня три, — доложил Лёфлад.

Лихтель молча постучал по двум гранатам у себя на поясе.

Мне в голову не приходило ни одного вразумительного варианта с возможностью отхода. Я намеревался забросать русских гранатами и тем самым дать засевшим в развалинах слева нашим понять, что мы свои. Разумеется, если гранаты не помогут, уцелевшие русские тут же изрешетят нас. Впрочем, вразумительные варианты на войне большая редкость. На войне приходится выполнять поставленную задачу, действуя по обстановке. Вот и все. Повезет, значит, повезет. Не повезет — ты.покойник. Я принял решение.

— Лёфлад. Лихтель. По моему сигналу бросаете гранаты.

Оба они приготовились, и я отдал приказ. Гранаты полетели в развалины дома, прогремели взрывы, и воцарилась тишина.