Читаем без скачивания Кукловод - Геннадий Марченко

- Так что, други мои, придется вам объехать городские храмы и часовни, и не исключено, что и пригород тоже, - сказал Совцов, откладывая в сторону лупу. - Не думаю, что беднягу уволокли очень уж далеко. Впрочем, не факт, что преступник оставил тело там, где его сфотографировал. Вдруг он настолько хитрый, что специально положил рядом с покойницей зеркало, и под таким углом, чтобы в нем отражался купол храма...

- Ну ты уж загнул, Степаныч, - недоверчиво ухмыльнулся Леонченко. - Это ж какими мозгами нужно обладать, чтобы так все продумать!

- Э-э, брат, на моей памяти такие фрукты попадались, не чета твоему. Вот, помню, году в 77-м...

- Степаныч, давай воспоминания оставим как-нибудь на следующий раз. Соберемся, посидим за бутылочкой... А пока спасибо за помощь, нам нужно работать.

Первым делом Леонченко подал запрос на выделение нарядов и прочесывание местностей вокруг всех городских 'объектов религиозного культа', уточнив, что его интересуют только христианские храмы. Однако необходимость в этом отпала сама собой. Тело журналистки нашлось и без участия органов правопорядка. Причем возле находящего недалеко от дома Алексея Успенского храма. Автором страшной находки стал местный бомж, который в перерыве между сбором милостыни на паперти отошел в кусты справить малую нужду. Кочарян лежала буквально в двух шагах от ведущей к храму дороги. Просто удивительно, что до этого на нее никто не наткнулся.

- Сканировать будешь? - спросил Виктор, когда они приехали в морг и стояли у каталки, на которой лежало, накрытое простыней, тело несчастной журналистки.

- А надо? - ответил вопросом Клест. - По-моему, здесь и так все ясно. А удовольствия от сканирования, честно скажу, никакого, последние нервы оставишь.

- А если он опять какое-нибудь послание передал?

- Хм, ну если только послание...

Впрочем, ничего полезного сканирование не дало. На этот раз маньяк подкараулил девушку, которая ходила в храм по какой-то журналисткой нужде, оглушил, ударив чем-то тяжелым по голове, и оттащил подальше в кусты, где задушил несчастную и уже мертвую обезобразил.

Уже на выходе из морга Леонченко сказал:

- Жалко журналистку. Мне в редакции сказали, что у нее девочка растет, без отца, ей всего три года. Теперь бабушке придется внучку в одиночку на себе тащить.

А Клест запоздало подумал, что если бы он согласился пообщаться с Ольгой, возможно, все могло бы сложиться по-другому. Хотя, одернул он себя, Зиновия это не остановило бы, он все равно нашел бы способ расправиться с несчастной.

Глава 24

Ночь превратилась для него в один длинный видеоряд кошмарных сновидений. Несколько раз во сне всплывала журналистка Кочарян с изуродованным лицом. Она с укором смотрела на него и ничего не говорила. Наверное, оттого, что рот ее был крепко заштопан суровыми нитками.

Проснувшись под утро в холодном поту, Алексей первым делом забрался под холодный душ, прогоняя бесплотных призраков. Ледяная вода сделала свое дело. Из ванной он вышел совершенно другим человеком; посвежевшим, и даже немного голодным. Отжавшись пятьдесят раз на кулаках, с удовольствием позавтракал яичницей-глазуньей, легким салатом из свежих огурцов и помидоров, запив все это стаканом холодного молока.

До обеда Алексей работал над незаконченным холстом. Работа была почти готова, оставалось всего несколько штрихов.

А затем случайно брошенный на отрывной календарь взгляд заставил его вздрогнуть. 9 августа... День смерти матери. По иронии судьбы она похоронена на Ново-Восточном кладбище, как раз там, куда этим вечером направляется Оксана. Каждый год в этот день он навещал могилу матери, а по весне ездил на могилу отца, который тоже покоился на Ново-Восточном, только на более старом участке. В этом году он побывал на могиле отца, привел захоронение в божеский вид, а про мать едва не забыл.

Стал одеваться, прикидывая в уме, где можно поблизости купить цветы. Сообразив, что ближе Центрального рынка цветов не найти, решил купить прямо на кладбище. Недалеко от входа, насколько он помнил, всегда стояли бабульки с живыми и искусственными букетами. Искусственные, конечно же, он брать не собирался, матери он всегда приносил только живые.

Уже через час Алексей был на кладбище. Не торгуясь, купил букет лилий, и сжимая их в руке, побрел по тихим, тенистым аллеям. Мать лежала на новом участке, под простеньким памятником. Давно уже пора поставить другой, более приличный, но все что-то не доходили руки. А надо бы уже наконец заняться, тем более что за последнюю халтуру партнер по бизнесу принес ему неплохие деньги. Вот сейчас навестит мать, и пойдет в находившуюся при кладбище мастерскую оформлять заказ. Разве что аванс попросят, а у него с собой всего пара тысяч 'деревянных'. Может и не хватить. Ну хотя бы пока обмозгуют эскиз памятника.

Кстати, через несколько часов Оксанка тоже сюда придет. Где-то здесь должна находиться та самая фирма, чей руководитель заказал рекламу в ее агентстве. Может, дождаться ее, а потом проводить домой? Правда, что он столько времени будет делать на кладбище или в его окрестностях... К тому же, Оксана приедет сюда по делам, и вполне может статься, что он своим присутствием, пусть даже и ненавязчивым, ей помешает. Нет уж, лучше лишний раз глаза Оксане не мозолить. Договорились на понедельник - значит, в понедельник.

Щурясь от яркого солнца, он прошел по аллее, свернул направо... Могила матери находилась чуть в глубине, за последние годы вокруг выросло немало новых памятников. Впрочем, ориентир имелся приметный - шикарное надгробие какого-то то ли бизнесмена, то ли криминального авторитета, погибшего от руки бандитов. Надпись на плите так и гласила:

'Бандитская пуля сразила тебя,

Отважное сердце пробила,

Но мы все равно отомстим за тебя,

Мы правы, за нами и сила!'

Да уж, автор этого четверостишия явно не Пушкин, и даже не Роберт Рождественский. Так он думал каждый год в этот день, проходя мимо мраморного исполина. Хотя, если бы эту эпитафию мог прочитать покоившийся здесь убиенный, наверное, ему бы понравилось.

А вот и могила матери... Во всяком случае, она здесь была раньше. Теперь же на месте простенького памятника возвышалось настоящее гранитное надгробие, обнесенное ажурной кованой оградой.

Чувствуя, как кровь бухает в висках, Алексей приблизился к могиле с такой осторожностью, словно та была заминирована. На плите был выгравирован портрет матери, указаны ее фамилия, имя, отчество, дата жизни и смерти. А также еще кое-что, чего хватило, чтобы повергнуть Алексея в состояние шока.