Читаем без скачивания Батарейцы - Николай Петрович Варягов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моисеенко метнулся к ровику. Выхватил из ящика бронебойный снаряд, подбежал к орудию, зарядил и приник к панораме прицела. Немецкое штурмовое орудие подходило к рубежу 400 метров. Отчетливо виднелись не только свастика, но и блестящее в лучах утреннего солнца отполированные траки гусениц.
Сержант выжидал: когда орудие хотя бы немного изменит направление движения, можно будет ударить в борт (лобовую броню снаряды не всегда брали).
Экипаж штурмового орудия видел, как по огневой позиции метался красноармеец (не придал значения опасности или берег боеприпасы, решив гусеницами раздавить орудие, а вместе с ним и солдата).
Метрах в ста пятидесяти на какие-то секунды механик-водитель подставил борт, но этого времени было достаточно сержанту Александру Моисеенко. Прогремел выстрел. Машина вздрогнула, остановилась и окуталась дымом.
Фашисты наседали. Батарея продолжала нести потери. На огневой позиции оставалось все меньше и меньше людей: вышли из строя старший сержант Роман Пикус, младший сержант Иван Бабий, красноармейцы Василий Шеремет и Сергей Близинский. На огневой правофлангового взвода командир батареи Соловарь застал в живых лишь лейтенанта Иосифа Зеленюка.
Командир взвода ловил в перекрестие панорамы вынырнувший из соснового леса бронетранспортер. Очередь вражеского пулемета вмиг застучала по щиту.
— Получай, гад! — процедил сквозь зубы Зеленюк и нажал на спусковой рычаг.
Герой Советского Союза И. П. Зеленюк.
Бронетранспортер подпрыгнул и завалился в канаву. Следовавшие за ним немецкие автоматчики залегли.
— Иосиф… — дотронулся до плеча Зеленюка старший лейтенант Соловарь.
— Комбат, ты?! — обернулся лейтенант. — Видишь, один я остался, как перст один. Какие ребята… Исаенко, Шеремет…
В налитых кровью глазах Зеленюка было столько тоски и горя, что Соловарь не выдержал.
— Терпи, Ося! Нам нужно продержаться. Обязательно! Подмога подойдет. Должна прийти, вот увидишь!
— Да я им, гадам, вовек не прощу гибели земляков! Буду, как бешеных собак, бить.
Лейтенант шершавой ладонью стер со щеки пот и скосил глаза на грудь, где отсвечивались ордена Отечественной войны I степени и Красной Звезды.
— Слушай, Коля! Всякое может случиться. Может, захватишь? Жена, дети у меня на Киевщине… — Зеленюк потянулся рукой к наградам.
— Не надо, Ося! Я не уйду с огневой. Не имею права. Понимаешь? Не имею.
В это время смолкли выстрелы во взводе младшего лейтенанта Дудника.
— Старшой, — обернулся к Соловарю Зеленюк. — Соседи… Я тут сам.
— Понял тебя. Иду.
И старший лейтенант поспешил к Дуднику.
Через несколько минут фашисты, предприняв атаку, окружили лейтенанта Зеленюка. Советский офицер поднял над головой противотанковую гранату и ударил ею о станину орудия. Раздался взрыв, а вслед — предсмертные крики немецких солдат.
Спустя несколько дней командир полка в представлении к присвоению звания Героя Советского Союза лейтенанта Зеленюка Иосифа Павловича напишет:
«В бою у населенного пункта Куммерсдорф 30 апреля 1945 года, командуя взводом, огнем прямой наводки уничтожил три бронетранспортера, штурмовое орудие, легковую автомашину, до 120 солдат и офицеров противника. Оставшись один у орудия, в течение часа удерживал рубеж. В критическую минуту атаки противника израсходовал все снаряды и патроны, взорвал себя вместе с 12 гитлеровцами…»
Батарея держалась до конца. Лишь лейтенанту Виктору Волкову и младшему лейтенанту Иллариону Дуднику с несколькими бойцами удалось пробиться через вражеское кольцо окружения и чудом остаться в живых. Они да еще архивные документы поведали о том бое.
Фашисты продолжали атаковать огневые позиции батареи капитана Волкова. Взвод лейтенанта Семена Кириченко уничтожил штурмовое орудие врага. Боевая машина перегородила шоссе. Вторая отошла назад и повела огонь по обороне батареи. Снаряды дыбили землю то впереди, то сзади огневых позиций. Гитлеровцы явно нервничали.
Волков поднес к глазам бинокль. Окуляры приблизили передний край противника. Видно было, как с левой стороны дороги в небольшой лощине скапливались пехотинцы противника. Павел Семенович понимал: противник с отчаянием обреченного будет таранить оборону, пока не пробьет брешь. А этого допустить нельзя. Не имеет он на это права. Не имеет…
— Свяжи меня с лейтенантом Шапаром, — приказал Волков командиру отделения связи старшему сержанту Ефиму Железняку.
— Лейтенант Шапар на проводе, — спустя минуту протянул трубку связист.
— Лейтенант, срочно на запасную позицию, — приказал Волков. — Огонь по скоплению противника в лощине.
Вскоре в гуще немцев начали рваться снаряды. Замысел противника был сорван.
На узком участке пригорода германской столицы в смертельной схватке сошлись горстка советских бойцов и чуть ли не в пятнадцать раз превосходящие силы противника. Это был тяжелый бой. Несколько раз фашисты атаковали батарею Волкова и каждый раз вынуждены были отходить под спасительную кромку леса. В короткие минуты затишья батарейцы подправляли огневые позиции, траншеи, ходы сообщения, сносили убитых, перевязывали раненых. Как и положено, делали свое солдатское дело. В одну из таких пауз Волков решил заскочить в блиндаж к раненым. У входа встретил санинструктора.
— Как тут у вас?
— Нормально, товарищ капитан, — ответил старшина Каким Ахметов и, чуть помедлив, добавил: — Ребята, кто полегче ранен, рвутся на огневые, в траншеи.
— Да ведь не в тыл же они просятся, а на передовую, хотя имеют полное право отправиться в санбат, — улыбнулся капитан. — Герои!
— Вот-вот, — приподнялся сержант Иван Зубок. — Мы и говорим, исходя из обстановки: наше место там. Всё лишнего фашиста кокнем.
Зубок держал в руках гранату.
— А это зачем? — взглянул на нее Волков.
— Мало ли что в нашем положении может случиться… Авось сослужит последнюю службу.
Рядом с Зубком зашевелился укутанный в бинт боец. Опершись на руки и приподняв голову, он позвал командира батареи:
— Товарищ капитан! Товарищ капитан!..
— Кабышев? Как ты тут, Егор Демьянович? — Волков склонился над красноармейцем.
— Вы за нас не беспокойтесь, товарищ капитан. Лучше скажите, как там у вас?
— Нормально. Держимся.
— Вот это хорошо. Связь с полком восстановили? Старший сержант Железняк вернулся?
— Пока нет.
Два часа назад, когда наводчик Кабышев находился в строю, фашисты начали обтекать батарею. Была прервана телефонная связь со штабом полка. Волков направил по линии командира отделения связи старшего сержанта Ефима Железняка. Прошло минут сорок — телефон по-прежнему молчал. Капитан послал еще двух связистов — старшего сержанта Евгения Самарина и красноармейца Василия Ермака. И они как в воду канули. Узнав о гибели, не винил себя, понимал: иначе поступить не мог. Это было нужно во имя живых, во имя святого дела — Победы! Напоминание Кабышева словно ножом полоснуло по сердцу, и капитан обронил глухо:
— Нет пока связи с полком. Не появились и связисты.
— Пить, пить, — донесся слабый голос из угла блиндажа. — Водицы…
— Кто это, Ахметов?
— Быстров, наводчик это, товарищ капитан. В живот
