Читаем без скачивания Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова - Андрей Васильевич Андреев

(20 марта 1949). «Ясная победа коммунизма. ‹…› старому миру конец пришел. Непобедимое знамя революции. Начало новой истории для всего мира» (6 ноября 1949). «Сталинский юбилей стал очень внушительным политическим событием. От китайцев до финнов. Это – сила непобедимая. Коммунизм близок к мировой победе» (23 декабря 1949). «Не приходится сомневаться в победе коммунизма всюду в ближайшие годы» (1 января 1950). «Вчера был в Большом театре, траурное ленинское заседание. Сталин. Мао-Цзе-Дун. Красное с золотом. На свете, в сущности, началась мировая революция. Поднялся и побеждает коммунистический восток. Полная глупая растерянность на Западе. Французы по радио пытаются петь toujours l’ amour[252], Америка не знает, что начать. Начало конца. Думаю, что войны не будет, коммунизм победит и без войны» (22 января 1950). «Коммунизм переворачивает мир, и, конечно, лет через 10 на свете будет совсем иное» (29 января 1950). «Весь мир зашевелился и идет volens nolens[253] к коммунизму» (16 апреля 1950). «Призрак коммунизма», который и раньше бродил по Европе перед взором Вавилова, стал с годами еще более ярким и отчетливым.

Всего через два месяца после окончания войны Вавилова зашвырнуло на вершину советской научной иерархии.

4 марта 1911 г. 20-летний Вавилов, философствуя, кто он и кем ему быть, записал: «…я не ворона в павлиньих перьях, а скорее павлинье чучело, дожидающееся павлиньей души». Павлинья душа так и не появилась. В поздних дневниках, в основном после избрания президентом Академии наук, Вавилов больше десяти раз сравнивает себя с «вороной в павлиньих перьях»[254]: «Я совсем перестал быть самим собою. Нет у меня ни самомнения, ни самоуважения, известны мне мои недостатки, знаю, что я совсем по существу не „эминент“[255] – а потому неловко и противно это низкопоклонство. Чувствую себя раскрашенной куклой и вороной в павлиньих перьях» (26 октября 1945), «Президентство свое до сих пор ощущаю как павлинье оперенье, совсем ко мне не пристающее» (1 января 1946). Другое нередкое сравнение – со «свадебным генералом»: «Времяпровождение свадебного и похоронного генерала» (16 декабря 1945), «Из меня делают скверного „свадебного генерала“» (13 января 1946). Очень ярко Вавилов выражает свое отношение к президентству в записи от 30 января 1949 г.: «Как-то странно устроила судьба. Я – философ, мечтатель и на этой горе, где так дует».

При таком отношении к внезапному карьерному взлету требовались какие-то внутренние аргументы для исполнения чуждой духу Вавилова-исследователя, Вавилова-поэта роли государственного деятеля.

Одно из возможных решений этой его личной философской проблемы Вавилов видел в том, чтобы растворить индивидуальное в общественном: «…жить надо „на людях“, для людей, для „человечества“, и вся задача в установлении резонанса между „своим“, между „душой“, стремлениями etc. и общим» (4 апреля 1941); «…необычайно выросла магнетизирующая сила государства: дисциплинированная сотня миллионов. Сознание, поставленное в рамки и на службу» (7 февраля 1943); «За что же цепляться, чтобы жить? Люди, государство, народ. Истина только здесь. // Рациональнее всего военный строй. Личное совсем уходит на задний план» (12 марта 1949); «Железная сосредоточенность и направленность коммунизма преодолевает все. Для спокойной, стройной жизни требуется полный резонанс „я“ и этого потока» (16 апреля 1950); «Революционная буря – это и есть смысл бытия. Нужно попасть в фазу этого вихря. Но так долго, трудно было понять и на каждом шагу дрянь, мелочь, полное противоречие смыслу революции» (24 мая 1950); «…единственный смысл бытия – служба народу, патриотизм. Это существует, это факт, это много выше, чем „я“» (15 декабря 1950). То есть Вавилов искренне, не из карьерных соображений, пытался настроить свое сознание в унисон со звучащим отовсюду тоталитарным маршем.

Если и в конце тридцатых, и в годы войны Вавилов много размышлял о задачах и смысле существования всего человечества, то после завершения войны и назначения его на высокую должность президента Академии философские записи из того же проблемного круга становятся в дневниках более определенными, связанными с родным, конкретным, а не абстрактным государством: «Остались ‹…› мои обязанности перед народом, государством, а „жизни“ просто давно не осталось» (11 июля 1948); «Остающиеся годы жизни надо полностью отдать государству» (1 января 1950).

Сочетание двух мотивов – искренней веры в грядущую победу коммунизма и внезапного обнаружения собственной высокой государственной миссии – привело к тому, что Вавилов легче стал произносить подобающие речи, а также писать (или подписывать) статьи с пассажами, от которых он умудрялся воздерживаться в тридцатых годах. От одобрения заботы государства о науке он постепенно перешел к восхвалению партии и вождя.

Некоторое время существовала даже точка зрения, что «корифеем науки» Сталина начали называть именно с подачи Вавилова – например, об этом вскользь упоминает А. Д. Сахаров (1931–1989) в «Воспоминаниях». Одна из поздних статей Вавилова (в газете Управления пропаганды ЦК ВКП(б) «Культура и жизнь» от 21 декабря 1949 г.) и в самом деле называлась «Великий корифей науки (И. В. Сталин)». Но Вавилов использовал это выражение по отношению к Сталину далеко не первым: как минимум на 10 лет раньше, в ходе торжеств в честь 60-летия отца народов, Сталина уже называли «корифеем науки».

Тем не менее статей Вавилова с восхвалениями вождя немало. Имя Сталина появляется несколько раз даже в заголовках статей Вавилова: впервые в 1946 г. – «Ученые оправдают доверие товарища Сталина» – и еще четырежды в 1949–1950 гг. в ходе торжеств по поводу 70-летия Сталина – «Иосиф Виссарионович Сталин и советская наука», «Научный гений Сталина», «Наука Сталинской эпохи», «Великий корифей науки (И. В. Сталин)». Многословные шаблонные восхваления вождя в этих статьях соответствуют всем канонам эпохи культа личности. Например, в статье «Научный гений Сталина» на 18 страницах товарищ Сталин упоминается 100 раз (то есть 5–6 раз на странице), постоянно цитируются его работы и речи, превозносятся высочайшие личные качества: «…научный гений предугадывания пронизывает всю революционную государственную деятельность И. В. Сталина…», «…глубина сталинского анализа социальных процессов…», «Учение Ленина и Сталина необъятно по своей широте…», «…деятельность И. В. Сталина как великого вождя, ведущего народы к коммунизму, как гениального учителя и ученого…», «Академия Наук СССР гордится тем, что И. В. Сталин входит в ее состав как почетный академик. Избранием И. В. Сталина Академия Наук СССР констатировала необычайное значение вклада, внесенного И. В. Сталиным в сокровищницу передовой науки всего мира. ‹…› …советские ученые почтительно и горячо приветствуют вождя народов, корифея науки, великого Сталина по случаю его 70-летия. Да здравствует величайший человек наших дней, мудрый Сталин!»

В дневниках есть несколько указаний на то, что Вавилов не сам писал подобные тексты: «Митинговая речь, из которой выскоблили все, что в ней своего было» (11 июля 1943), «…подготовка выступлений, газетных статей, которые потом в