Читаем без скачивания Буря мечей. Книга II - Джордж Мартин

— Холодно. — Атлас спрятал руки под мышки внутри плаща. Щеки у него пылали румянцем.

Джон заставил себя улыбнуться.

— В Клыках Мороза — вот где холодно, а у нас просто свежий осенний денек.

— Надеюсь тогда, что в жизни не увижу ваших Клыков Мороза. В Староместе я знал одну девушку — она любила пить вино со льдом. Только там льду и место, в вине то есть. — Атлас хмуро посмотрел на юг. — Как вы думаете, милорд, соломенные солдаты их напугают?

— Будем надеяться. — Джон полагал, что это возможно, но скорее всего одичалые задержались в Кротовом городке, только чтобы пограбить. А может быть, Стир ждет наступления ночи, чтобы напасть под покровом тьмы.

День перевалил за середину, но тенны так и не появились на Королевском тракте. Зато на башенной лестнице послышались шаги, и из люка вылез Оуэн Олух, красный и запыхавшийся. Под мышками он нес корзинку со сдобными булочками и круг сыра, в руке болтался мешочек с изюмом.

— Хобб велел покормить вас, чтоб не оголодали тут наверху.

Покормить напоследок, быть может?

— Передай ему от нас спасибо, Оуэн.

Дик Фоллард был глух как пень, но обоняние у него работало. Порывшись в корзине, он выудил булочку — теплую, только из печки. Нашелся там и горшочек с маслом, которое Дик намазал на булку кинжалом.

— С изюмом, — радостно объявил он. — И с орехами. — Говорил он косноязычно, но довольно понятно для тех, кто привык к его речи.

— Можешь и мою долю взять, — сказал Атлас. — Я не голоден.

— Поешь, — сказал парню Джон. — Неизвестно, когда нам еще представится такой случай. — Сам он съел две булочки, испеченные с кедровыми орехами, изюмом и сушеными яблоками.

— Так придут одичалые сегодня или нет, лорд Сноу? — спросил Оуэн.

— Скоро сам узнаешь. Если рога затрубят — значит, идут.

— Ага. Коли одичалые — два раза должны протрубить. — Оуэн, высокий, добродушный, с льняными волосами, не знает устали в работе. Он на удивление хороший плотник и умеет налаживать катапульты, но сам охотно рассказывает всем, что в детстве мать уронила его головой на пол и от этого половина мозгов из ушей вытекла.

— Ты помнишь, что надо делать? — спросил его Джон.

— Идти на лестницу — так Донал сказал. Я должен стать на третьей площадке и стрелять из арбалета в одичалых, если они полезут через завал. На третьей площадке — раз, два, три. Если одичалые нападут, король придет к нам на подмогу, правда? Он могучий воин, король Роберт. Он непременно придет. Мейстер Эйемон послал к нему птицу.

Какой прок говорить ему, что Роберт Баратеон умер? Оуэн сразу забудет об этом, как и прежде забывал.

— Верно, послал, — подтвердил Джон, и Оуэна это, похоже, порадовало.

Мейстер Эйемон разослал много птиц... и не одному королю, а четырем. Одичалые у ворот, говорилось в письме. Государство в опасности. Шлите всю помощь, какую только можете, в Черный Замок. Мейстер отправил воронов и в Цитадель, и к полусотне знатных лордов в их замках. Лучшая их надежда — это Север, и туда Эйемон послал двух птиц. К Амберам и Болтонам, в замок Сервин и Торрхенов Удел, в Кархолд и Темнолесье, на Медвежий остров, в Старый Замок, Вдовий Дозор, Белую Гавань, Барроутон и Родники, в горные поселения Лиддлей, Барли, Норри, Харклеев и Вуллов. Одичалые у ворот. Север в опасности. Приходите со всей своей силой.

Но если у воронов есть крылья, то у королей и лордов их нет. Если помощь и придет, то не сегодня.

Когда перевалило за полдень, дым от Кротового городка рассеялся и южный небосклон снова стал ясным. Хорошо, что туч нет. Дождь или снег гибельны для защитников замка.

Мейстер Эйемон с Клидасом поднялись в клети на Стену, где нашли убежище многие женщины Кротового городка. Люди в черных плащах расхаживали по крышам, перекликаясь через дворы. Септон Селладор собрал защитников баррикады на молитву и воззвал к Воину о ниспослании им силы.

Глухой Дик Фоллард свернулся под плащом и уснул. Атлас прошел по кругу не меньше сотни лиг. Стена проливала слезы, и солнце ползло по безоблачному небу. Ближе к вечеру Оуэн притащил на башню ковригу черного хлеба и ведро с густой похлебкой из баранины, эля и лука. Ради нее даже Дик проснулся. Они съели все без остатка и подчистили хлебом стенки и дно ведра. К этому времени солнце опустилось совсем низко, и густые черные тени пролегли через замок.

— Зажги костер, — сказал Джон Атласу, — и налей масла в котелок.

Сам он спустился вниз, чтобы запереть дверь, а заодно и размять ногу. Вскоре он понял, что совершил ошибку, но все-таки доковылял до конца. Дверь в Королевской башне дубовая, с железными заклепками. На некоторое время она задержит теннов, но не остановит их, если они решат вломиться внутрь. Джон вставил в гнезда засов, посетил отхожее место — больше такой возможности могло не представиться — и потащился обратно наверх, гримасничая от боли.

Западный край неба стал похож на кровоподтек, но выше стояла густая, переходящая в пурпур синева и начинали зажигаться звезды. Джон сел между двумя зубцами в компании соломенного чучела и стал смотреть, как скачет по небу Жеребец. Или это Рогатый Лорд? Он хотел бы знать, где теперь Призрак и где Игритт — но мысли о ней ведут к безумию.

Они, конечно же, пришли ночью, как всегда делают воры и убийцы.

Когда затрубили рога, Атлас обмочился, но Джон притворился, что не заметил этого.

— Ступай потряси Дика, — сказал он парню, — не то он весь бой проспит.

— Мне страшно. — Лицо Атласа белело в темноте как мел.

— Им тоже. — Джон прислонил костыль к парапету и взял свой длинный лук, толстый и гладкий, из дорнийского тиса. Согнув его, он натянул тетиву. — Не трать попусту стрел, пока не будешь уверен, что попадешь, — сказал он Атласу, который разбудил Дика и вернулся к нему. — У нас их тут много, но это не значит, что им конца не будет. А как будешь перезаряжать, прячься за зубцом, а не за чучелом. Они соломенные, и стрела их запросто пробьет. — Дику Джон ничего не стал говорить. Дик умеет читать по губам, если света достаточно, и ему наплевать на то, что ты говоришь. К чему утруждаться? Глухой сам знает, что ему делать.

Они заняли позиции по трем сторонам круглой башни. Джон повесил на пояс колчан и достал стрелу — черную, с серым оперением. Пристроив ее на тетиву, он вспомнил, как Теон Грейджон сказал однажды после охоты: «У вепря есть клыки, у медведя когти, но опаснее гусиного серого пера ничего нет».

В охотничьем мастерстве Джон даже наполовину не дотягивал до Теона, но с длинным луком обращаться умел. Темные фигуры внизу крались вокруг оружейной, прижимаясь спинами к камню, но он видел их недостаточно хорошо, чтобы решиться на выстрел. Вдалеке слышались крики, и лучники на сторожевой башне пускали стрелы вниз. О том, что происходит на таком большом расстоянии, Джон мог не заботиться — но вскоре три тени отделились от старой конюшни, стоящей всего в пятидесяти ярдах. Джон встал на зубец, поднял лук и прицелился. Одичалые двигались бегом, и он вел их, выжидая...