Читаем без скачивания Без Поводыря - Андрей Дай

Это, конечно же, не значило, что я уже мог положить разницу в карман. Предстояло еще каким-то образом доставить гору железа с Туманного Альбиона в Сибирские дебри. И в какую сумму мне это обойдется, никто даже предполагать не мог. Фрахт нескольких пароходов до Санкт-Петербурга – это самый простой этап пути. А вот дальше и прятались основные трудности. И даже заставить это чудо современной технологии своим ходом дойти хотя бы до Нижнего не представлялось возможным. Во-первых, у англичан колея в полтора раза уже и пришлось бы спешно переделывать мои покупки. Так-то – ничего невозможного, не более чем вопрос во времени. Если бы не было – во-вторых. Но оно было. Оказалось, что Николаевская – Санкт-Петербург – Москва и Нижегородская – Москва – Нижний Новгород дороги нигде не были между собой связаны. Совершенно отдельные ветки, со своими конечными станциями. Сквозные транспортировки были невозможны.

И пока Густав Васильевич собирал покупки в непосредственной близости от морских портов, я голову ломал над тем, каким же образом, с наименьшими проблемами, притащить остро необходимые механизмы в Томск.

Именно что – механизмы. Штукенберг и Чайковский насели – потребовали создания отдельного механического производства. Дорожные машины, локомобили, и паровые двигатели для пароходов. Вагоны. А потом, когда движение по стальному пути начнется, кто-то ведь должен будет и ремонтировать неминуемые поломки локомотивов.

В общем, я не нашел доводов против. Сообщил старому Лерхе, чтоб поискал еще и металлообрабатывающие станки. А еще лучше – выкупил бы целиком не слишком большой и обязательно оборудованный паровыми машинами заводик, с тем, чтоб все его оборудование аккуратно демонтировать, упаковать, и доставить в Томск.

И в первых числах июня на реке Яя, в том месте, где будущая чугунка будет огибать северные отроги Кузнецкого аллатау, начали строительство поселка и цехов "Томского механического завода". Сразу уточню – трудно начали. Не шатко не валко. Не было у нового предприятия начальника – энтузиаста, как у обоих моих металлургических. А, что еще хуже – даже где такого господина искать, даже не предполагал.

Письма, конечно же, написал. И Куперхтоху в Каинск – вдруг среди должников кого-нибудь из многочисленной родни уважаемого сибирского еврея найдется обнищавший инженер. И Великой княгине Елене Павловне – в Вольном Экономическом обществе множество всякого разного народа болтается со своими прожектами. Авось среди сотни мошенников и прожектеров хоть один с реальными предложениями энтузиаст найдется, и решится ехать в дремучие края.

Еще профессору химии Зинину послание составил. Но там все больше вопросы иного плана задавал. Дмитрий Федорович Мясников весточку переслал, что его переговоры с Кноппом близятся к успешному завершению, но есть одно но! Оказывается существующие в Европе фабрики по производству анилиновых красителей, изготовляют только один какой-то его вид. Каждый цвет требовал своего, отличного от других, химического процесса. Вот и строились предприятия, так сказать, одной расцветки. Фиолетовые в Англии, красные в Пруссии.

Только за первый месяц после начала финансового кризиса, и только на острове, обанкротилось несколько десятков текстильных предприятий. Следом, трудные времена настали и для их основных поставщиков – владельцев фабрик производящих красители. Купить в Англии целое предприятие было вполне реально.

Была и еще одна неприятность – существующие технологии позволяли делать красители весьма и весьма не стойкие. Окрашенные вещи быстро выгорали под лучами солнца, линяли при стирке, а если вода была хоть немного кислой – могли и полностью обесцветиться. И если у Зинина не найдется методы, как можно было бы закрепить окрашивание на ткани – грош цена такому красителю. Лучше уж толуол для нужд армии и флота из каменноугольной смолы выделять и зипетрил выделывать.

Еще, помнится, у меня личные стипендиаты в столице имеются, а в из числе молодой человек сильно интересующийся проблемами производства кислот. Мне Василина справочку приготовила, согласно которой за концентрированными кислотами российские купцы на луну полетят – только помани, не то чтоб в Сибирь. Заграница нуждам отечественной промышленности конечно помогает, но так, словно одолжение делает и за бешенные деньги. А чуть ли не все современные химические производства в этом дефицитном ингредиенте нуждаются. В той или иной мере, естественно. Вот и осведомлялся я с максимальной тактичностью – а не бросит ли тот самый молодой специалист маяться дурью в развращенном Санкт-Петербурге, и не поедет ли уже в дикие края, Родине, в моем лице, долг отдавать?!

На черновую работу по рытью котлованов для нового завода удалось насобирать с полсотни калек, только и способных кое-как ковырять землю лопатой. Дервиз обещал выделить профессиональных строителей, но позже, ближе к осени. А еще он предложил переговорить с инженером фон Мекком. Вдруг, дескать, тот изыщет возможность…

Ага! Три раза! Попробуйте прежде изыскать самого фон Мекка! Он, как пчела летал вдоль всей будущей трассы – в апреле начали укладывать шпалы на тех участках, где насыпь была признана готовой. А в мае, неподалеку от села Троицкого, появился чугунный, витиевато изукрашенный имперскими гербами столб с надписью сделанной стилизованными под старославянские буквами: "Здесь, в 1866 году месяце мае, было положено начало, милостию Божией и повелением Государя Императора Александра Второго, строительство великого Сибирского пути!" Столб сфотографировали, подобрали симпатичные рамочки и отправили с нарочным в столицу – ко двору и в редакции наиболее значимых в стране газет.

О том, что надпись врала, как телевизор, знало не такое уж и большое число народа. На самом деле, первые рельсы положили прямо возле прокатного цеха в Троицком. Посчитали удобным подвозить тяжеленные, трехсаженные хлысты на небольшом, за март собранном вагоне – платформе, в который запрягали по четыре лошади. С другой стороны, эта техническая ветка, по большому счету, частью Транссиба и не являлась… В общем – потомки рассудят.

Самое главное! Ура! Строительство моей железной дороги началось! Жаль, конечно, что после ранения здоровье еще не вернулось ко мне полностью, и я не смог лично поприсутствовать на церемонии укладки первого рельса. Оставалось утешать себя обещанием в числе первых пассажиров прокатиться по первому же выстроенному участку. Впрочем, я и не переживал особенно сильно. Что я – железной дороги ни разу не видел что ли? Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы, едет поезд запоздалый…

А вот на спуск первого построенного в Татарской заводи корабелом Бурмейстером парохода, все-таки выбрался. Ни я сам, ни фрейлины и юнг-фрейлины Великой княгини Марии Федоровны, таким зрелищем еще свой взгляд не услаждали. Тем более, что все путешествие – на колясках до Черемошников по новенькой дороге, а оттуда уже на борту двенадцативесельной ладьи к верфи. Минни, откровенно скучавшая в Гороховском особняке, оделась попроще, сняла бриллианты, и, притворяясь собственной же придворной, поехала с нами.

Магнус – молодец. Грамотно обставил все действо. Для городской знати и виднейших торговых людей соорудил помост, с левого крыла которого, кстати, Дагмар швырнула привязанную за трос бутылку с шампанским. Играл оркестр, дамы баловались слабоалкогольными наливками, новенький, украшенный флажками, пароход с именем "Принцесса Фредерика" разводил пары для первого, пробного, выхода в реку. Было легко и весело. Ноги только быстро устали – пришлось даже извиниться перед дамами, и усесться. А потом уже обнаружить, что оказался соседом мило улыбающейся цесаревны.

– Интересное название, мадемуазель, – сохраняя инкогнито датской принцессы, я лишь слегка кивнул супруге наследника престола Империи. – Видимо, это что-то из истории вашей Родины?

– Следующий корабль будет назван "Принцессой Софией" или "Луизой", – сверкнула глазами, и уверенно, тоном знающего человека, заявила Минни.

– Вы это знаете со всей определенностью, сударыня?

– Конечно, сударь, – совсем разулыбалась принцесса. – Это все мои имена.

– О! – сконфуженно выдохнул я. – А ведь – верно. Прошу меня простить, за глупость.

– Вам, Герман, не трудно станет мое прощение заслужить, – молодая женщина слегка наклонилась ко мне, словно хотела поведать какую-то страшную тайну. – Вам нужно лишь как сможете быстрей вернуть благоволение Наденьки Якобсон. И не спорьте, господин Лерхе. Не говорите мне сейчас ничего. Просто знайте, что это нужно сделать!

Я кивнул, признавая ее правоту. Но она, тем не менее, решилась добавить еще:

– И вам с Наденькой, и… мне.

Я вскинул брови, ожидая продолжения явно незаконченной фразы, но так и не дождался. Принцесса уже заговорила на датском с подошедшим засвидетельствовать свое почтение корабелом.