Читаем без скачивания Сорок пять - Александр Дюма

Через пять минут дверь опять отворилась, и появился Шико.

Глава 20.

ДВА ДРУГА

Дом Модест продолжал сидеть все в той же блаженно расслабленной позе.

Шико прошел через всю комнату и приблизился к нему.

Желая дать понять вошедшему, что он его заметил, дом Модест лишь соблаговолил слегка наклонить голову.

Шико, видимо, ни в малейшей степени не удивило безразличие аббата. Он продолжал шагать по комнате. На почтительном расстоянии от Горанфло он поклонился.

– Здравствуйте, господин настоятель.

– Ах, вот и вы, – произнес Горанфло, – видимо, воскресли?

– А вы считали меня умершим, господин аббат?

– Да ведь вас совсем не было видно.

– Я занят был делами.

– А!

Шико знал, что Горанфло вообще скуп на слова, пока его не разогреют две-три бутылки старого бургундского. Так как час был еще ранний и Горанфло, по всей видимости, еще не закусывал, Шико подвинул к очагу глубокое кресло и молча устроился в нем, положив ноги на каминную решетку и откинувшись всем туловищем на мягкую спинку.

– Вы позавтракаете со мной, господин Брике? – спросил дом Модест.

– Может быть, сеньор аббат.

– Не взыщите, господин Брике, если я не смогу уделить вам столько времени, сколько хотел бы.

– Э! Да кому, черт побери, нужно ваше время, господин настоятель? Черти полосатые! Я даже не напрашивался к вам на завтрак, вы сами мне предложили.

– Разумеется, господин Брике, – сказал дом Модест с беспокойством, которое объяснялось довольно твердым тоном Шико. – Конечно, я предложил, но…

– Но вы рассчитывали, что я откажусь?

– О нет. Разве свойственна мне привычка лицемерить, скажите, господин Брике?

– Человек, стоящий, подобно вам, настолько выше многих других, может усваивать любые привычки, господин аббат, – ответил Шико, улыбнувшись так, как умел улыбаться только он.

Дом Модест, прищурившись, взглянул на Шико.

Насмехался ли Шико или говорил серьезно – разобрать было невозможно.

Шико встал.

– Почему вы встаете, господин Брике? – спросил Горанфло.

– Собираюсь уходить.

– А почему вы уходите, вы же сказали, что позавтракаете со мною?

– Прежде всего я не говорил, что буду завтракать.

– Простите, я вам предложил.

– А я ответил – может быть. Может быть не значит – да.

– Вы сердитесь?

Шико рассмеялся.

– Сержусь? – переспросил он. – А на что мне сердиться? На то, что вы наглый и грубый невежда? О дорогой сеньор настоятель, я вас слишком давно знаю, чтобы сердиться на ваши мелкие недостатки.

Как громом пораженный этим выступлением, Горанфло сидел, раскрыв рот и вытянув вперед руки.

– Прощайте, господин настоятель.

– О, не уходите.

– Я не могу откладывать своей поездки.

– Вы уезжаете?

– Мне дано поручение.

– Кем?

– Королем.

У Горанфло голова пошла кругом.

– Поручение, – вымолвил он, – поручение от короля. Вы, значит, снова с ним виделись?

– Конечно.

– Как же он вас встретил?

– Восторженно. Он-то помнит друзей, хоть он и король.

– Поручение от короля, – пролепетал Горанфло, – а я-то наглец, невежда, грубиян…

Сердце его теперь сжималось, как шар, из которого выходит воздух, когда его колют булавками.

– Прощайте, – повторил Шико.

Горанфло даже привстал с кресла и своей огромной рукой задержал уходящего, который, надо признаться, довольно охотно подчинился насилию.

– Послушайте, давайте объяснимся, – сказал настоятель.

– Насчет чего же?

– Насчет вашей сегодняшней обидчивости.

– Я сегодня такой же, как всегда.

– Нет.

– Я просто отражение людей, с которыми в данный момент нахожусь.

– Нет.

– Вы смеетесь, и я смеюсь; вы дуетесь, и я корчу гримасы.

– Нет, нет, нет!

– Да, да, да!

– Ну хорошо, признаюсь – я был кое-чем озабочен…

– Вот как!

– Неужели вы не будете снисходительны к человеку, занятому самыми трудными делами? Чем только не занята моя голова! Ведь это аббатство, словно целая область! Подумайте, под моим началом двести душ, я и эконом, и архитектор, и управитель; и ко всему у меня имеются еще и духовные обязанности.

– О, этого и правда слишком много для недостойного служителя божия!

– Ну вот, теперь вы иронизируете, – сказал Горанфло, – господин Брике, неужто же вы утратили христианское милосердие?

– А у меня оно было?

– Сдается мне, что тут и не без зависти с вашей стороны; остерегайтесь – зависть великий грех.

– Зависть с моей стороны? А чему мне, скажите пожалуйста, завидовать?

– Гм, вы думаете: «Настоятель дом Модест Горанфло все время идет вперед, движется по восходящей линии…»

– В то время как я движусь по нисходящей, не так ли? – насмешливо спросил Шико.

– Это из-за вашего ложного положения, господин Брике.

– Господин настоятель, а вы помните евангельское изречение?

– Это какое же?

– Низведу гордых и вознесу смиренных.

– Подумаешь! – сказал Горанфло.

– Вот тебе и на! Он берет под сомнение слово божие, еретик! – вскричал Шико, воздевая руки к небу.

– Еретик! – повторил Горанфло. – Это гугеноты – еретики.

– Ну, значит, схизматик!

– Что вы хотите сказать, господин Брике? Право же, я не знаю что и думать!

– Ничего не хочу сказать. Я уезжаю и пришел с вами попрощаться. А посему – прощайте, сеньор дом Модест.

– Вы не покинете меня таким образом!

– Покину, черт побери!

– Вы?

– Да, я.

– Мой друг?

– В величии друзей забывают.

– Вы, Шико?

– Я теперь не Шико, вы же сами меня этим только что попрекнули.

– Я? Когда же?

– Когда упомянули о моем ложном положении.

– Попрекнул! Как вы сегодня выражаетесь!

И настоятель опустил свою огромную голову, так что все три его подбородка, приплюснутые к бычьей шее, слились воедино.

Шико наблюдал за ним краешком глаза: Горанфло даже слегка побледнел.

– Прощайте и не взыщите за высказанную вам в лицо правду…

Он направился к выходу.

– Говорите мне все, что вам заблагорассудится, господин Шико, но не смотрите на меня таким вот взглядом!

– Ах, ах, сейчас уже поздновато.

– Никогда не поздно! И, уж во всяком случае, нельзя уходить, не покушав, черт возьми! Это нездорово, вы мне сами так говорили раз двадцать! Давайте позавтракаем.