Читаем без скачивания Проклятие Кантакузенов - Владимир Александрович Андриенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, Иван Карлович. Здесь дело нечистое. Здешние жители говорят о силе, которую Власта имела над мужчинами. Одним взглядом она их покоряла.
— Ты хочешь сказать…
— И ты сразу пал к её ногам, господин Тарле. А стало быть, это она и есть. И она нас с тобой сюда заманила.
— Здесь дело много сложнее, Петр Антипович. Кто сия Власта? Девка пусть и красивая. А тот, кто все запутал, опаснее Власты…
****
3
Москва.
Канцелярия тайных и розыскных дел.
Утром у дома Степана Волкова дожидался худой человечек в военном мундире. Слуги его заметили и доложили барину. Степан посмотрел в окно. Он сразу понял, что сие человек из тайной канцелярии.
«Неужели за мной? Что-то много препятствий возникает по сему делу. И надобно мне узнать, что с моей женой стало. Не ко вовремени они пришли. Хотя может и не арест?»
Волков приказал подать свой военный мундир и быстро оделся. Затем накинул простой плащ офицерский и одел шляпу.
Как только он вышел из дома, к нему подошел тот человек.
— Капитан Штерн! — отрекомендовался он. — А вы, Волков Степан Андреевич?
— Точно так, господин капитан. Чем обязан?
— Я капитан Штерн из Тайной канцелярии, господин Волков.
— Чем же обязан?
— Генерал Ушаков желает вас видеть, господин надворный советник. За теми домами нас дожидается экипаж. Прошу вас без шума следовать туда.
Капитан говорил спокойно и улыбался Степану.
— Я готов следовать за вами.
— Тогда прошу. Рад, что вы все делаете тихо…
***
Возможно, что ныне многие не поймут, что для людей згачили слова «тайная канцелярия»? Кого сим напугать можно?
Создал это учреждение Петр Первый и поначалу существовала она при Преображенском приказе. А ведали в том приказе делами о заговорах против государства и государя. Говоря современным языком это орган политического сыска. Искали они недовольных, скрытых и тайных врагов петровских реформ. Палачи канцелярии безжалостно с такими расправлялись.
В 1727 году петровскую Тайную канцелярию распустили, но в 1731 году люди властные порешили, что де государству нельзя без того учреждения обретаться. И она была восстановлена под названием Канцелярии тайных и розыскных дел.
И возглавил сие учреждение граф Андрей Иванович Ушаков. Человек мерзкий и дотошный. Чиновники сыскного ведомства не любили ни самого Ушакова, ни его людишек. Уж больно много власти они забрали. Ведь ловили не воров и татей как сыскари, но врагов государственной системы…
***
В канцелярии у Волкова отобрали шпагу. Он понял, что это арест.
Его сразу доставили в пыточный подвал и посадили на деревянный стул. Вскоре пришел сам Ушаков. Он сел за стол, напротив Волкова.
— Вы есть Волков? Надворный советник?
— Я Волков Степан, чиновник юстиц-коллегии. За что я арестован, ваше превосходительство?
— Заговор! — ответил Ушаков.
— Заговор?
— Заговор против государыни! И дело сие весьма серьезное, господин Волков. Сами знаете, чем сие вам грозит! Но повиниться ваш долг! И назвать сообщников и тогда вам не грозит пытка.
— Но я не признаю за собой никакой вины. Я не заговорщик и с заговорщикам не связан.
Ушаков достал из бархатной папки лист бумаги и зачитал обвинения графа Дугласа.
— Что скажете не сие? — спросил генерал.
— Это ложь! — ответил Волков. — Да и где этот Дуглас? Он ведь погиб.
— И сие опять же выгодно вам, Волков!
— Но я почти не знал Дугласа. Я видел его несколько раз. Мы не разговаривали. Нас ничего не связывало!
— А что насчет Дмитрия Голицына? Вы были сторонником ограничения власти самодержавной? — Ушаков поднял вверх палец. — Хула на бога! Ибо власть самодержавная от бога есть!
— Но я не был участником партии Голицына! Я не могу понять, генерал.
— Что вам не понятно?
— Много людей, что стояли тогда за кондиции сейчас при дворе обретаются. А меня арестовали, хотя князя Дмитрия Голицына лично я не знаю. Да и сам князь, хоть от всех дел отстранен, но не арестован! С его зятем князем Константином Кантемиром я не знаком. В интригах придворных никогда не участвовал. Да и не принят я при дворе.
— А что значит донос Дугласа? С чего он во всем винит вас?
— Этого я не знаю, генерал. Но я много лет служу по сыскному ведомству и вижу, что все обвинения противу меня — вздор! С чего мне поддерживать кондиции?
— Но и среди сторонников самодержавной власти я не видал вас.
— Все верно, генерал. Я не состоял ни в какой партии. Но это не преступление против государыни. А что до преступного умысла на жизнь матушки-царицы, так не имел я и в мыслях того.
— Статского советника Татищева изволите знать? — спросил Ушаков.
— Татищева знаю хорошо.
— А сей Татищев был частым гостем в доме Голицына, когда тот возглавлял тайный совет! Сие вы признаете?
— Признаю. Василий Никитич много раз бывал в доме Дмитрия Голицына. Но он сторонник власти самодержавной и всегда был против конституций, какие есть в Англии или Швеции.
— Стало быть, вы знаете о сем вопросе! — вскричал Ушаков. — А говорите, что «политик» не для вас. А вы в сём вопросе сведущи, Степан Андреевич.
— Но я только слушал, что говорили тогда на Москве. А говорили все. Во всех домах сие обсуждали. И заговор здесь к чему? Да еще против матушки-государыни?
Ушаков вытащил из папки новые листы и спросил:
— А что знаете про лекаря де Генина?
— С лекарем де Генином я знаком. Он бывал в нашем дому и лечил мою жену.
— И какие разговоры он вел с вами?
— Разговоры?
— Да. Про что вы говорили? Не о низвержении ли государыни Анны с трона российского?
— Про сие с де Генином я ни разу не говорил. В том могу дать клятву.
— А про что говорили?
— Доктор де Генин никогда о политике не говорил. Он много науками интересуется. О том и говорили. Моя жена часто спрашивала его об опытах алхимических. Также о медицине говорили много. О болезнях и способах их излечения.
— А о ядах? — спросил Ушаков.
— О ядах? Говорил доктор о целебных свойствах многих известных ядов. Но про иное их действие разговоров не было.
— А о колдовстве? Были ли разговоры в вашем доме о колдовстве? Ведь ваших слуг также к допросу привлекут и многие под пыткой все расскажут. Не лучше ли вам самому повиниться.
— Да в чем виниться мне? — спросил Степан. — О магии черной упоминал несколько раз доктор.
— Вот! — остановил его Ушаков. — Вот об этом и
