Читаем без скачивания Кровавый пасьянс - Алексей Николаевич Наст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Александра посмотрела на высоченного Ли, на малорослого Иванова. Нарушение всех стереотипов. По общему представлению русские должны быть крупными, рослыми. Русские везде изображаются громадными, высоченными, мускулистыми амбалами, эдакими Ильями Муромцами и Алёшами Поповичами. Восточные народы — те мелкие, изящные, субтильные люди без возраста с непроницаемым выражением лица. Покер-фейс… Вот у Ли мама русская… Это папа… Официально кореец, а по слухам… И кто эти гнилые слухи распространяет и муссирует? Ну, муссируют все в управлении. С другой стороны, какая разница, кто у Ли папа: кореец или вьетнамец? Кому это интересно? Оказывается, ей очень даже интересно, интересней всех! Вот же привязались мысли, не отвязаться никак.
Александра снова посмотрела на Ли.
Сергей посокрушался о своей любовной «отставке» недолго. Только увидев Александру на выходе из гостиницы, мгновенно снова наполнился надеждой — он красивый, умный, молодой мужчина, ему по силам увлечь эту женщину, и он это знает, надо лишь не прекращать попыток, и тогда она поймет, что лучше его у нее никого не будет… Может, она уже давно поняла, кто он для нее, поняла, но делает вид, что он ей безразличен. Это так положено у женщин, такая вечная игра, заложенная в природе полов самой природой. Мол, недоступная, серьезная, не кидается в объятия первого встречного, даже писаного красавца, дает понять, что она надежная, настоящая, верная, что если выберет, то всегда будет той самой, единственной, самой нужной подругой.
Сергей заулыбался своим мыслям, глядя сверху вниз на Александру, такую маленькую, хрупкую по сравнению с ним, кивнул на самолеты с явной надеждой затеять непринужденный разговор:
— Интересно, да?
Опять этот теплый свет доверия и нежности в его глазах — это больше всего бесило Александру, — ведь все ясно и четко растолковала ему в номере. Бывают же такие упертые непонятливые бараны!
— Серёжа, молчи! — отозвалась сквозь зубы.
— Александра, я…
Она предупреждающе подняла руку:
— Все объяснения в Москве! Здесь — работа! Ты понял меня?
Сергей кивнул:
— Понял. — Открыл было рот, чтобы добавить еще что-то, но она не дала ему сказать ни слова, сказала коротко, но тон сбавила, сказала почти мягко:
— Повторяю: все объяснения в Москве!
Сергей переваривал услышанное. Строго, но не полный отказ и отлуп, какой случился в гостиничном номере, — все объяснения в Москве, значит, они обо всем основательно поговорят и договорятся!
Александра строго посмотрела на своего непокорного влюбленного подчиненного, спросила:
— Ли, вы поняли, что я имела в виду?
— Не совсем… Но…
— Если ты мне сорвешь операцию… Влюбленный! — Александра показала Сергею крепко сжатый кулак. Особенно ему понравился отличный маникюр с затейливым рисунком на ногтях. — Я не шучу. Не стоит переходить запретную грань, Ли! Ты не Цезарь, и здесь у нас не Рубикон!
Сергей подивился причудливости логики, — приплела древнюю историю ни к селу ни к городу, еще бы про триста спартанцев вспомнила, но сделал серьезное лицо, показал, что «унялся», затем отвел взгляд.
Александра, показательно сердясь, пошла к диспетчерской вышке. Сергей двигался следом — они же напарники в операции. Иванов пошел в летную раздевалку.
Так, лестница наверх железная, винтовая, крашенная в черный цвет. Александра обернулась:
— Там молчи.
— Понял.
— Серёжа!
— Да понял я все!
— Хорошо. Пойдем.
Александра первая стала подниматься по ступеням, держась за узкий гнутый прут перил. Сергей не отставал.
Поднявшись на вышку, отдышались. Александра улыбнулась:
— Суперагенты, несколько оборотов винтовой лестницы, и дышим, как рысаки после забега.
— Саша, это от волнения.
— Ли-и!
— Ничего не знаю. Слово не воробей. В самолете ты разрешила.
— Я прямо чувствовала, что мне тебя всучили, чтобы все испортить…
— Зачем так говоришь?
— Я ударю тебя, если не сбавишь обороты! — Александра просто обалдевала от этого жесткого нахрапа, но в то же время ей было приятно, что она так ему нравилась. Она осаждала его, этого молодого дурака, но не хотела обидеть и совсем погасить в нем его влечение к ней — она же женщина, а какой женщине не нравится, что она желанна и недоступна, что заставляет страдать воздыхателей? Пусть так пока и остается, для ее спокойствия.
Сергей, выдержав ее негодующий взгляд, вдруг, словно почувствовав, что суровость ее напускная, показательно смирился, отвел взгляд, ответил спокойно, без обиды:
— Ты права. Вы правы, товарищ майор. Александра еще раз испытующе посмотрела на Ли:
— Угомонился?
— На время, — лицо серьезное, а в глазах смешинка.
Дерзкий. Ладно, не время препираться, потом разберемся.
— Молодец. Заходим…
* * *
— Здравия желаю! — громко поприветствовала всех в диспетчерской Александра.
На ее заявление все оглянулись — двенадцать человек у мониторов слежения и пятеро в центре зала посмотрели на Александру и Ли всего секунду, после обратились снова к своим занятиям.
Александра подошла к суровому человеку с генеральскими погонами:
— Товарищ генерал! Агент Андреева и агент Ли в вашем распоряжении! Требуется ваше решение!
Тот, досадуя, передернул плечами, ответил резко, с нескрываемой досадой, впрочем не имевшей отношения к командированным из Москвы:
— Александра, к чему официальности? Ты знаешь, что мы все на нервах, после вашей информации из Москвы.
— Я могу действовать, как было оговорено?
— Лишний вопрос. Для чего тогда ты сюда прилетела?
— Товарищ генерал, дайте указание, чтобы летные экипажи построились внизу.
— Зачем?
— Так надо. — Александра оглянулась на Сергея, словно ища поддержки, спросила генерала: — Боевые ракеты на каком комплексе?
— На третьем.
— Кто там будет пилотом?
— Саша, пилотов по машинам будете распределять вы. Такова диспозиция… Вы нас всех напрягли, вам и отвечать, в случае чего…
— Что вы, как дети?! — возмутился вдруг один из стоявших рядом с генералом специалистов. — Вы, спецслужбы, не сделали свою работу как должно, а теперь ставите под вопрос годы работы всего ВПК! Не доделали работу, теперь собрались играть в рулетку? Надо звонить! Я сам позвоню!
Генерал его осадил резким взглядом.
— Из Кремля велено показать им, — он выразительно поднял брови.
Оппонент тут же слегка остыл, сбавил обороты, но продолжил ворчать:
— Не понимаю этой показухи. Кому она нужна? За рубежом ее тут развенчают и опарафинят, приведут доказательства. Нашему населению? Мы и так, что бы ни случилось, любим свою армию!
— Ты прямо пацифист, как Сахаров в СССР, — ласково пожурил
