Читаем без скачивания Незавершенная месть. Среди безумия - Жаклин Уинспир

– Вообще-то врач меня не обнадежил. Ожоги серьезные, велика опасность сепсиса. Если даже Сандермир и выкарабкается, лечиться ему придется не одну неделю, а то и не один месяц.

– Что ж, хоть и слабое, но утешение. Может, и к лучшему, что мои родные погибли сразу, не мучились.

Они помолчали. Тишину нарушало только тихое конское ржание и фырканье, а также голоса цыган, доносившиеся от костра – там готовили ужин.

– Теперь им известно, кто вы такой, Вебб.

– Да, я понял. Шляпа служила мне верой и правдой, да и годы делали свое дело. Впрочем, я, кажется, больше похож на отца, чем сам отдавал себе в этом отчет. Только волосы другого цвета. Знаете, я ведь много лет работал здесь на хмеле – и ни разу никто не усомнился в том, что я цыган.

– Сегодня геронсдинцы увидели вас в непривычной обстановке. Так бывает. Не узнаешь человека, потому что не ожидаешь встретить его в определенном месте.

Вебб тряхнул каштановой гривой.

– Интересно, что теперь будет?

И закашлялся, морщась и хватаясь за грудь.

– Я подумала, вам нужно это знать. Сегодня вечером в деревне что-то вроде собрания. Геронсдинцы придут в паб при гостинице.

– Станут совещаться, как теперь со мной себя вести.

Мейси поднялась.

– Я тоже там буду, Вебб. Хочу послушать их, а также заставить наконец сказать правду о той ночи, когда имел место налет «цеппелина». Вы уже поведали мне, как вернулись в деревню; теперь я должна выслушать местных.

Прежде чем продолжить речь, Мейси обернулась, погладила лошадь, что добрела до людей в надежде на угощение.

– Если будете себя сносно чувствовать, приходите в паб. Должно быть, вам тоже интересно узнать, как видят ситуацию местные. Это ведь часть вашего прошлого.

Вебб взглянул на жену, та улыбнулась.

– Сейчас моя жизнь – табор. И этим все сказано.

Мейси покосилась на кибитку Бьюлы.

– Когда похороны?

– Во вторник. Весть уже разнеслась, я встречался с викарием. С тем, что приходит проповедовать из Хорсмондена. Бьюла упокоится на кладбище возле церкви, рядом с моими родителями и сестрой.

– А потом вы приступите к ритуалу?

Вебб кивнул:

– Сандермир в больнице. Некому запретить нам устроить в его владениях небольшой пожар.

Припарковавшись возле церкви, Мейси наблюдала, как геронсдинцы попарно проследовали в паб. Вечер выдался теплый, но все без исключения местные были закутаны так, будто зима уже дохнула на деревню, уже полоснула острой ледышкой по людской плоти. Когда в паб вошел последний геронсдинец, Мейси хлопнула дверцей машины и двинулась через пустырь. Потусторонний холод, который она ощущала здесь раньше, улетучился, и не мерещились больше призраки той страшной ночи, когда ван Маартены были принесены в жертву.

Подняв воротник, Мейси ровным шагом двигалась к гостинице. Каков был вечер, когда над деревней раздался гул летящего «цеппелина»? Может, внимание врага привлек свет – ведь в кузне тлели угли, предлагая новую цель? Дирижабль принес войну в деревушку, где маялись без сна отцы и матери, сестры и вдовы, лишь накануне узнавшие, что их близкие пали в чужой земле и больше никогда не вернутся домой, в Кент.

Мейси помедлила на пороге, заглянула в ромбовидное окно. Геронсдинцы были в сборе, стульев хватило не всем. Фред Йомен, в рубашке с закатанными рукавами, тяжело облокотившись на барную стойку, вяло возил по ней тряпкой и что-то говорил. Какой-то человек, сидевший у камина, декорированного начищенными элементами конской сбруи, махнул рукой и произнес так громко, что и снаружи было слышно:

– Эх, Фред, лучше уж сейчас с этим развязаться. Нынче же все рассказать.

Мейси глубоко вдохнула, на миг застыла, касаясь пальцами дверной ручки, и наконец вошла.

В первый миг ее не заметили. Потом одна женщина оглянулась посмотреть, кто это к ним присоединился, а Фред Йомен приготовился налить очередную порцию пива. Женщина толкнула локтем своего мужа, тот обернулся, а через секунду настала тишина.

Ее нарушил хозяин гостиницы:

– Может, вам лучше расположиться в гостиной для постояльцев, мисс Доббс?

Мейси отрицательно покачала головой:

– Нет, мистер Йомен, спасибо. Принесите мне полпинты эля, будьте добры.

В знак того, что намерена остаться, Мейси сняла жакет и вопросительно огляделась. Мужчина у барной стойки встал и махнул на свой табурет. Мейси чуть склонила голову, прошла на столь любезно предложенное ей место, поблагодарила. Фред поставил перед ней кружку пенного напитка, и Мейси сделала глоток, прежде чем повернуться к геронсдинцам. Все глаза были устремлены на нее – пришлую, чужую.

Она поставила стеклянную кружку, еще раз оглядела геронсдинцев, заговорила, тщательно взвешивая слова. Возвышать голос не было надобности; единственной шумовой помехой ее речи являлся треск дров в камине – и он же расставлял акценты.

– Все вы видели меня раньше и знаете, что я работаю на компанию, которая намерена приобрести земли Сандермира вместе с кирпичным заводом. Вам известно также, что я особо интересуюсь преступлениями в вашей деревне, главным образом пожарами.

Прелюдию встретили молча. Один мужчина, не подумавши, переступил с ноги на ногу, чем вызвал негодующий взгляд собственной жены. Она сложила руки под грудью и демонстративно отвернулась от мужа. Мейси продолжала:

– Геронсдин – прелестная деревенька, а вы все – славные люди. – Она выдержала паузу. – Однако тайное рано или поздно становится явным…

В этот момент дверь отворилась. Мейси показалось, что все до единого, мужчины и женщины, затаили дыхание, когда в бар вошел человек, до нынешнего дня известный как цыган Вебб. Мейси удовлетворенно улыбнулась и хлопнула по только что освобожденному табурету рядом с собой. Никто не дернулся к выходу, не попытался уйти под благовидным предлогом, не кашлянул, не хмыкнул, не издал никакого иного звука.

Вебб уселся рядом с Мейси и оглядел помещение, словно припоминая каждого из присутствующих. Его молчание было невыносимо, и он знал это.

– Я как раз говорила, – произнесла Мейси вполголоса, – что тайное всегда становится явным.

Вебб откашлялся, как бы собираясь заговорить, но вместо этого кивнул на Мейси. Она продолжала речь:

– Нынче вечером вы собрались здесь, чтобы решить, как дальше быть с этим человеком. Вы знали его как Пима Мартина, тогда он был мальчиком. Он происходит из семьи, которую до налета «цеппелина» вы считали голландской, но в ту роковую ночь сомнения закрались в ваши сердца. Кто-нибудь из вас посмеет сегодня заговорить с этим человеком?

С минуту было тихо. Потом начала всхлипывать какая-то женщина. Миссис Пендл принялась ее утешать. Какой-то мужчина поднялся, собираясь уйти, но его остановил сосед, просто положив ладонь ему на плечо и отрицательно покачав головой.

Мейси заговорила снова:

– Пим Мартин ушел на войну подростком. Он сражался за свою страну, как и остальные юноши из Геронсдина. Этот человек, которому тогда едва сравнялось четырнадцать лет, видел смерть с самой неприглядной, самой кошмарной стороны… – Мейси поперхнулась словами, ведь перед ее мысленным взором успели встать картины кровавой бойни. – Потом он вернулся домой. А нашел – пепелище. – Она сделала паузу. – И вот я снова спрашиваю: кто из вас нынче будет говорить с этим человеком?

Теперь рыдали несколько женщин. Одна из них кулаком била себя по коленям, словно пытаясь вернуть жизнь онемевшим конечностям. Мистер Уайт закашлялся, стащил с головы кепку, принялся перекладывать ее из левой руки в правую и обратно.

– Непросто это – рассказать, как все произошло…

– Это было сумасшествие. Мы все рехнулись. Мы не ведали, что творим, – послышался другой голос.

– Если бы наши мальчики не погибли, ничего бы и не было…

– Если бы Сандермир не напился, если бы не науськал нас, лживая сука!

Голоса теперь раздавались и слева, и справа, будто каждый мужчина и каждая женщина разом вздумали исповедаться, возжаждали отпущения греха.

Фред Йомен вскинул руку:

– Мисс Доббс права. Мы должны рассказать все как есть, как было. Негоже начинать с середины, да еще говорить всем разом. Кто-то один должен начать сначала. Если не возражаете, это сделаю я. В конце концов, это мое заведение. Но прежде я налью Пиму доброго эля.

– Можете звать меня Веббом.

Йомен до краев налил эля в кружку, сопроводив подношение смиренным наклоном головы. Затем вытер лужицу пива, отбросил тряпку, до побеления костяшек вцепился в барную стойку. Уставившись на эти костяшки, временами вскидывая глаза на Вебба и на остальных, Фред начал говорить:

– С тех пор как тебя забрали в исправительную школу, в деревне многое переменилось. Мы потеряли почти всех наших мальчиков. Целая группа разом погибла в пятнадцатом году, потом еще несколько сгинули поодиночке. Летом шестнадцатого пали двенадцать человек. А потом, когда мы были на хмельнике, собирали урожай, пришли еще несколько похоронок. – Йомен поднял взгляд на Вебба. – Ты наверняка помнишь этих ребят. Дерек Товис, Джон Бархем, Тим Уайт, Бобби Пиклс, Сэм Пендл, Питер Тиллингс – все сложили головы в один день. Все наши мальчики.