Читаем без скачивания Первым делом самолеты! Истребитель из будущего - Александр Баренберг

Вот истребитель уже несется на бреющем, уравняв высоту с противником. В десятке метров под крыльями в бешеном темпе мелькают верхушки деревьев. Одно неверное движение ручкой - и в следующее мгновение лес станет могилой незадачливого пилота. На лобовом стекле вырисовывается стремительно увеличивающийся силуэт бомбера. Теперь выбор упреждения. Рассчитать его на таком ракурсе нереально, остается только положиться на интуицию, основанную на опыте. Рука сама чуть двигает ручку управления, а нога - давит на правую педаль, вынося перекрестие прицела примерно на полтора корпуса перед носом "лаптежника". Пора! Короткая очередь из трех мощных пушек заставляет самолет сильно вздрогнуть. Около десятка снарядов ушли к цели.

Удивительно, но за ту секунду, в течение которой машина противника проносилась мимо, глаза Андрея успели увидеть многое. Например, зарегистрировать два попадания. Первым у "лаптежника" оторвало правую "лапу", кувыркнувшуюся в воздухе прямо перед носом у истребителя Воронова. А вот второе пришлось прямо по кабине стервятника.

А еще Андрей успел заметить нарисованные на борту фашиста, слева от фюзеляжного креста, две буквы, обозначавшие принадлежность ко второй штурмовой эскадре Люфтваффе, входившей в состав авиакорпуса фон Рихтгофена. Значит, он таки действительно здесь!

Заложив боевой разворот, Воронов осмотрелся. Врагов оставалось двое - о судьбе третьего красноречиво свидетельствовал черный столб дыма в конце пробитой падающим самолетом в ветвях деревьев просеки. Следовавший за ведущим на дистанции в полкилометра Галлай, видимо промазал - сказался недостаток боевого опыта. До шоссе оставалось еще километра полтора - надо успеть атаковать второй раз, потому что оставшиеся немцы сворачивать с боевого курса из-за гибели товарища явно не собирались. Разворачиваясь, самолет Андрея на несколько секунд попал в сектор обстрела бортстрелков "Юнкерсов", чем те не преминули воспользоваться, дав пару очередей из своих спаренных пулеметов. Но на такой угловой скорости шансов попасть у них практически не было - трассеры прошли далеко в стороне.

За счет большой разницы в скорости Андрей обогнал в боевом развороте медлительных "лаптежников" и заходил теперь справа, почти перпендикулярно их курсу. Так он был недосягаем для бортстрелков.

Еще очередь! Теперь попадание получилось более полным - немецкая машина еще в воздухе развалилась на несколько кусков. Марк тоже не подвел - последний бомбер рухнул в сотне метров от шоссе. Успели! Уйдя горкой в высоту, Андрей заметил вдалеке еще несколько троек "лаптежников". Но их уже атаковали наведенные с поста управления дежурные звенья истребителей…

После того, как вместе с механиками опрокинули по сто грамм "за почин" на фоне двух свеженарисованных на борту самолета звездочек - наземные войска подтвердили факт сбития почти сразу же, Андрей поспешил в штаб. И прибыл туда очень вовремя - Жуков устраивал разнос командующему авиацией Северно-Западного фронта генерал-лейтенанту авиации Кравченко:

- Вы нам срываете все сроки наступления! Под трибунал пойдете! - орал разбушевавшийся генерал. - После того, что вам придали такое количество авиационных соединений, вы не способны обеспечить господство в воздухе на направлении главного удара?!!

- Активность немецкой авиации оказалась гораздо выше, чем ожидалось. Наши данные о их авиационной группировке были неполны. Требуется усиление резервами.., - попытался оправдаться тот.

- Ерунда! - перебил его Жуков. - Это пустые отговорки!

- Он прав, - вмешался Андрей. - Наши войска штурмует авиакорпус фон Рихтгофена, которого здесь быть не должно.

- Что?!! С чего вы это взяли? - гнев командующего группировкой обратился теперь на Воронова. - Пытаетесь прикрыть своего подельника? Вместе с ним отправитесь под трибунал!

- Товарищ Жуков! - Андрей намеренно не обратился к командующему по званию, чтобы привести того в чувство. - Прошу на меня не орать и, тем более, не грозить трибуналом! Я не ваш подчиненный!

Жуков, которого поначалу ввел в заблуждение летный реглан Воронова, так и не снятый Андреем после вылета, вспомнил, что этот молодой человек - инспектор Ставки и, по слухам, личный советник Самого. Поэтому резко сбавил градус разговора:

- Откуда у вас такая информация? - поинтересовался он уже почти спокойным, деловым тоном.

- Только что сбил двоих, - похвастался Андрей. - У них на бортах опознавательные знаки частей, принадлежащих Восьмому авиакорпусу. Это неспроста. Немцы тут явно что-то планировали, корпус Рихтгофена где попало не появляется.

Жуков озабоченно задумался:

- Хорошо, я обращусь в Ставку с просьбой усилить нас авиацией. Но что, все-таки, планировали немцы?

Ответ пришел на пятые сутки наступления. За день до этого, ценой значительных усилий, советские войска перерезали главную транспортную магистраль, по которой шло основное снабжение Четвертой танковой группы. Теперь та оказалась практически окруженной. Оставшиеся севернее небольшие проселочные дороги не могли полностью удовлетворить ее потребности, тем более, что и они вот-вот будут перекрыты. В тот же день арьергард группы Гепнера, развернувшись на сто восемьдесят градусов, попытался деблокировать шоссе, но увяз во встречном бою с правофланговым мехкорпусом советской ударной армии.

А на следующее утро все перевернулось. Из лесов около Двинска, совершенно неожиданно для советского командования, выскочила Третья танковая группа Гота, которая, по всем данным, должна была сейчас топтаться у оборонительной линии чуть севернее Минска. Ясно было, что ее скрытый поворот на север начался еще до начала советского контрнаступления и имел совсем другие задачи. И хотя планы немцев были нарушены, но наличие целой, пусть и немного потрепанной в предыдущих боях, танковой группы у основания советского "клина" пришлось очень кстати. Прикрывавшие его левый фланг стрелковые дивизии не были готовы к противостоянию с таким сильным противником. И к вечеру Гот, разметав их оборонительные порядки, вклинился в советскую оборону настолько, что угрожал перерезать теперь уже основную транспортную артерию армии Ватутина. А сложная ситуация в воздухе не позволяла остановить его авиаударами.

Андрей примчался в штаб Жукова к вечеру, сразу после последнего вылета. В небе сегодня было жарко, с самого утра немцы пытались блокировать советские аэродромы, чтобы не допустить штурмовки наступающих порядков группы Гота. На борту его самолета добавилась еще одна звездочка, заработанная тяжелым трудом. Распаренный после боя Воронов попал на не менее жаркое совещание в штабе. Еще в полдень Жуков отдал приказ находившейся в резерве армии Захарова нанести удар по флангу Третьей танковой группы, не допустив блокирования коммуникаций ударной армии. Теперь же обсуждались распоряжения, которые следовало отдать Ватутину. Мнения разделились: одна часть генералов высказывалась за прекращение наступления и переход к обороне или даже за отступление к старой границе. Другая же, во главе с самим Жуковым, была категорически против, считая, что Захаров в состоянии обезопасить фланги и операцию на окружение Четвертой танковой группы следует продолжать.

Резоны в этой позиции были. Кроме уже введенной в сражение армии Захарова, включавшей в себя два мехкорпуса и пять стрелковых дивизий, заканчивала сосредоточение еще одна резервная армия. Она, состоявшая из шести стрелковых и одной кавалерийской дивизий, по первоначальному плану должна была уплотнить кольцо окружения немецкой группировки. Итого, две резервные армии и это не считая сидевших на оборонительной линии многочисленных частей. Войска Жукова имели значительное численное преимущество над противником, даже с учетом внезапно появившейся Третьей танковой группы, что позволяло ему считать возможным продолжение операции.

"Ага, преимущество! Пока твои стрелковые дивизии развернутся, Гот десять раз успеет им в тыл зайти!" - думал Андрей, но вслух ничего не сказал - его дело наблюдать и докладывать в Ставку.

Конец спорам положила пришедшая поздно ночью директива Ставки за подписью Сталина, Тимошенко и Василевского. Она категорически предписывала прекратить наступление и немедленно начать отвод частей ударной армии на исходные, перед контрнаступлением, позиции. Недовольный Жуков, бормоча что-то про перестраховщиков в Генштабе, скрепя сердце отдал Ватутину соответствующий приказ.

Последовавшие за этим события полностью подтвердили своевременность этого приказа. Один мехкорпус Захарова уперся в плотную оборону немецких пехотных дивизий, ожидавших флангового удара и хорошо к нему подготовившихся. Второй же, вступивший в встречное сражение с танковыми дивизиями Гота, понес серьезные потери и, под конец, еще и подвергся фланговому удару с востока от скрытно сманеврировавшей внутри "котла" танковой дивизии из состава группы Гепнера. После чего практически прекратил свое существование как боевая единица. Так как основное сражение происходило не совсем у основания советского "клина", а несколько севернее, малоподвижные стрелковые дивизии обеих резервных армий не успели добраться до места действия. Только благодаря вовремя полученному приказу на отход, Ватутин успел развернуть свои мехкорпуса и прорвать с севера только что захлопнутое соединившимися частями Третьей и Четвертой танковых групп кольцо окружения. Из-за понесенного ими в последние дни ущерба, а так же из-за действий советской авиации, завоевавшей наконец, после длительных усилий и ценой тяжелых потерь, господство в воздухе в районе боевых действий, эффективно противодействовать немецкие части были не в состоянии. Армия Ватутина вышла из несостоявшегося "котла" организованно и в полном составе.