Читаем без скачивания Граф Мечников - Василий Сахаров

— В чем дело? — спросил я моментально ставшего хмурым Эрика Тролля.

— Проблема появилась, — ответил он.

— Серьезная?

— Очень. Когда проходят потешные бои перед ликом богов, случается, что кого-то охватывает религиозный экстаз, и он желает смертельной схватки. Такой воин подходит к жрецам, и те дают ему деревянную мету, которая сейчас под твоими ногами лежит.

— И что? — я посмотрел на палку.

— После этого всех извещают о том, что есть поединщик, готовый драться насмерть, и все, кто не желает участвовать в таком бое, уходят с поляны подальше, а воину завязывают глаза, крутят его по центру поляны и он мечет мету куда придется. В кого она попала или кому под ноги упала, тот ему и противник. Отказаться нельзя, это место священное, здесь на нас боги смотрят, так что нехорошо все выходит. Ты королевский гость и важное лицо, и если бы мы знали, что здесь смертный боец объявился, то обошли бы поляну стороной, и этой поганой ситуации не сложилось бы.

— А как бой проходит?

— По-разному, когда на мечах, а случается, что и в рукопашную.

Пока мы с Эриком разговаривали, король стоял перед собравшимися вокруг него вольными воинами и что-то им говорил, наверное, толкал тему, что на меня местные законы и обычаи не распространяются. Думаю, разговор шел именно в таком ключе, по крайней мере, если бы у меня что-то подобное с гостем произошло, я бы попытался его оградить от боя, в котором ему участвовать совсем не нужно. Никлас старался убедить воинов, но многие уже были под хмельком, или раззадорены военными играми и рукопашными схватками. Так что короля особо не слушали, и против полусотни его дружинников скопилось около четырехсот вольных воинов. Дело шло к большой крови. Викинги с обеих сторон это понимали и готовились к драке, засверкали мечи и заклацали затворы самого разнообразного огнестрельного оружия, и смыться по-тихому, у меня уже не получилось бы.

«Что делать? — спросил я сам себя, и тут же ответил: — Придется драться. Один на один против неизвестного бойца выйти, вариант не самый плохой, а вот если здесь и сейчас произойдет перестрелка, то схлопотать пулю в живот в такой давке можно очень даже просто».

Решение было принято и, отодвинув в сторону Эрика, я вышел к Никласу, и сказал:

— Я готов биться.

Король выслушал перевод стоящего за моей спиной Тролля, посмотрел на меня, рукавом своей добротной шерстяной куртки, обтер распаренное красное лицо и выдохнул:

— Видит Один, я не хотел этого боя. И перед тем, как начнется схватка, я прошу тебя связаться со своими людьми и сказать, что ты идешь на смертное поле по своей воле.

— Хорошо. А пока поясни, кто против меня выйдет и каковы правила схватки?

— На божий поединок вышел Карл Охотник, знатный воин Свегского ярла и очень религиозный человек. Боец он знатный и желает драться в рукопашной схватке. Больше про него ничего неизвестно, самый обычный воин, который со всеми пришел в святилище, провел пару обычных потешных схваток и возомнил о себе, что он непобедим.

— Правила для этого поединка есть?

— Нет. В круг входят двое, выжить должен только один.

— Меня это устраивает.

Никлас объявил воинам, что я сам, без понуждения и уговоров, готов принять вызов на поединок. Викинги встретили его слова одобрительным гулом и, приготовившись к зрелищу, разошлись вдоль поляны, а я пока по рации пообщался с командиром корвета Мишей Тарпищевым. Мои указания для него были просты. В случае, если я не вернусь ночью, он должен сообщить Скокову, что отныне именно каперанг становится главным, и на скандинавов зла держать не должен. Шанс, что я потерплю поражение незначительный, но он имеется. И если вдруг, я сегодня погибну, дело страдать не должно. Миша меня понял, посетовал на то, что со мной всего пара бойцов и связист, и обещал мой приказ выполнить в точности.

Формальности были улажены. Меня пропустили на поляну, и я увидел своего противника, который в нетерпении замер в самом ее центре. Это был высокий и стройный брюнет лет двадцати пяти с очень светлой кожей, одет просто, штаны из темного полотна, голый мускулистый торс в татуировках, и на каждой руке по медному браслету. Перед тем, как выйти на бой, я оглянулся на здоровяка Эрика Тролля за моей спиной, с которым некогда тоже бился в поединке, и спросил его:

— Что скажешь, этот самый Карл Охотник, сильнее тебя?

— В таком поединке, где бьются под взглядами богов, это особой роли не играет, — серьезно ответил Эрик. — По виду, он слабее меня, а как бой пойдет, предугадать нельзя, на все воля небесных покровителей.

— Ну-ну, — протянул я, и прошел за невидимую черту поля схватки.

Я двигался на противника спокойно. А тот, уже раззадоренный, и простоявший на одном месте больше десяти минут, рванулся на меня без всякого промедления. Взгляд у него был бешеный и мало что соображающий, ни дать и ни взять, обдолбанный наркоша. Мне это только на руку, и в двух метрах от него, я подпрыгнул и впечатал каблук своего тяжелого ботинка ему в челюсть. Лязгнув зубами, викинг оторвался от земли и спиной упал на землю. Кто другой на его месте, наверное, уже и не встал бы, но Карл оказался силен, и вскочил на ноги почти сразу же. Такого я не ожидал, и пропустил сильнейший удар в голову, который к счастью, прошел вскользь браслетом по макушке, и чуть, было, не попался, когда противник попытался схватить меня за руку. Прыжок назад. Я отскочил в сторону от викинга, который выплюнул в траву пару своих окровавленных зубов, и снова кинулся в атаку.

«Да, что же это за адреналиновый маньяк такой», — подумал я, глядя на Карла. После чего пригнулся, головой прошел под кулаками противника, и встретил его самым сильным своим ударом в печень. Швед хекнул, и на миг замер, а я приподнялся и вмазал ему локтем в висок. Такой удар мне ставили несколько лет назад наемники из Невинномысска, и он должен был стать смертельным. Однако Карл устоял на ногах и, видя его силу и двужильность, можно было легко впасть в панику. И будь я помоложе, так бы, скорее всего, и случилось. Но я уже далеко не тот юноша из лесной деревни, который пришел в гвардию больше десяти лет назад, и мое тело работало само по себе как хорошо отлаженный механизм.

Большой шаг назад. Снова подпрыгиваю вверх и со всего возможного размаха, носком ботинка наношу очередной сокрушительный удар в голову викинга. Я старался снова попасть в висок, и опять не промазал. Было слышно, как что-то хрустнуло. Карл опять упал, а я увидел, что он снова готов вскочить, помянул его маму, и в этот раз не дал противнику подняться. Всей массой своего девяностокилограммового тела я обрушился на грудь викинга, с удовлетворением услышал треск ребер, и в диком исступлении стал топтать лицо Охотника до тех пор, пока оно не превратилось в омерзительную кровавую кашу.

Мой живучий противник несколько раз дернулся и затих, а я отошел от него, вскинул вверх еле заметно подрагивающий сжатый кулак правой руки и выкрикнул:

— Победа!

По рядам зрителей прокатилась волна выкриков. Сомнений быть не могло, меня приветствовали от души, а на умершего Карла Охотника внимания никто уже не обращал. Для меня все прошло неплохо, и только глаза Вольфганга Серые Штаны, который стоял у огня под дубом, выражали неодобрение результатами поединка. Я это запомнил, и решил, что это неспроста и, как позже выяснилось, оказался прав.

Покинув святилище, мы с Никласом, ярлом Ульфом и Эриком, не задерживаясь, на верховых лошадях отправились обратно в Охус, и король сказал:

— Это Вольфганг на тебя бойца натравил. Моя вина, не уследил за ним и не подумал, что он на твою жизнь покуситься может.

— И как же жрец все подстроил? — поинтересовался я.

— Он вышел из своего жилища на пару минут раньше нас, а боец у него уже заранее был готов, и как только ты появился, он кинул мету тебе под ноги.

— Вслепую и попал метой под мои ноги, не странно ли?

— В повязке на лице Карла были дырочки, и он видел, куда палку кидает.

— И что дальше?

— Вольфганга сейчас трогать нельзя, а вот позже, когда воины уйдут в поход, я с него шкуру сдеру.

— Сурово. Вот только с чего он на меня озлобился?

— Именно ты, Александр, ему ничем не мешаешь. Просто он против того, чтобы воины уходили за море, да еще и на помощь треклятым христианам. Я его пытался убедить, что это необходимо для королевства, без буянов и самых непокорных ярлов в государстве спокойней будет, и он обещал не мешать моим планам. Однако слово свое жрец не сдержал, и решил действовать не на прямую, а хитростью. Понимает Вольфганг, что даже если бы он выступил против похода, то его никто не стал бы слушать. Поэтому он тебя на поединок вынудил, мол, Мечникова убьют, и все дело само расстроится. Не прощу ему этого, ведь он не просто так, на честный бой Охотника подговорил, а еще и опоил его. Ты ведь заметил, что Карл после смертельных ударов вставал?