Читаем без скачивания Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи - Арни Фалк-Рённе

Я решаюсь на хитрость.

— У меня нет при себе таких денег, — говорю я. — Но как только мы попадем в Окапу, мне смогут очень быстро перевести их по телеграфу.

Руперт разражается громким смехом.

— Конечно, у тебя есть двести долларов, туан, — заявляет он. — Ты, верно, думаешь, я не знаю, кто ты такой? В миссии Аванде меня как-то попросили посмотреть за тобой. Моя мать умерла от куру. Это было больше десяти лет назад, я был тогда еще мальчишкой, но я помню, что ты жил на миссионерской станции. Мне этого не забыть, потому что ты был первый белый, которого я увидел. И когда мальчишка, мать которого умирает от колдовства, видит белого человека, это производит на него впечатление. Я тогда только что пришел из нашей деревни в горах и, прежде чем увидел врача, медсестру и женщину-миссионера, встретил тебя с фотоаппаратом в руках. А теперь тебе трудно, но ты уверяешь, что нет денег. Ты врешь!

Усталым движением руки делаю знак, чтобы Руперт последовал за мной под навес.

— Да, я сказал неправду, — признаюсь я. — Но только потому, что я тебя не знаю и боюсь. Мы бежали от То-юна, который хотел нас задержать, потому что я отказался жениться на его дочери.

— Такой номер он пытался выкинуть и со мной, — говорит Руперт. — Но, как видишь, я жив.

— Не сомневаюсь, что он хотел меня убить. Он никого не боится, ведь он живет на неподконтрольной территории.

— Это я ее контролирую, — смеется Руперт. — С тобой там ничего бы не случилось. Можешь быть в этом уверен.

Я достаю бумажник и, отсчитав двести долларов, протягиваю их Руперту.

— Ты мне соврал, потому что я местный, канак? — спрашивает он, но в его тоне не чувствуется неприязни.

Я отвечаю, что поступил так просто потому, что не знал, кто он такой.

— А если бы ты повстречал здесь белого жулика, ему ты доверился бы?

После того как я признался в обмане, у меня не было причин скрывать от него правду, и на этот вопрос я отвечаю утвердительно. В ответ на мою откровенность Руперт возвращает мне сто долларов.

— Хватит и сотни! — говорит он и, поплевав на указательный палец правой руки, принимается пересчитывать деньги, после чего подзывает к себе Джеймса Монолка, молодого человека из племени форе:

— Ты и твои товарищи пойдете до Аванде. Джеймс будет вас сопровождать. Об оплате договаривайся с ним сам. Я не хочу встревать в это дело.

— Когда, по-твоему, мы сможем туда добраться?

— Скажу. Вам придется преодолеть три горных хребта и заросли. В них мы проложили дорогу, так же как и вы, я надеюсь, расчистили нам путь до Иагиты. В полдень через три дня вы перейдет через Ламари и вступите на землю форе. А на следующий день ты сможешь быть в Аванде.

Мы не сразу расстаемся с Рупертом. У него ко мне особое отношение — я для него не просто белый человек, но первый европеец, которого он увидел в своей жизни. А я, беседуя с ним, вспоминаю свое первое путешествие к племенам форе, чьих женщин поражает страшная болезнь — куру. С той поры утекло много воды, я многое повидал и научился многому не удивляться, но мне никогда не забыть жуткий обычай форе: они поедают бóльшую часть своих мертвецов, а хоронят лишь самых старых. Этот обычай, с которым невозможно покончить на протяжении жизни одного поколения, и сегодня не отличается от того, каким он был десять лет назад.

Против него оказались бессильными миссии и патрульные посты. А между тем, по мнению ученых, он может служить причиной распространения куру. В то утро, когда я беседовал с Рупертом, мать которого стала жертвой этого заболевания, я еще раз спросил себя: вправе ли мы судить других? С точки зрения цивилизованного человека, упомянутый обычай отвратителен. Но попробуем посмотреть на него глазами самих форе. Они рассматривают его как акт любви, совершаемый ими по отношению к умершим членам семьи. Многие старики, лежа на смертном одре, умоляют, чтобы тело их было съедено детьми и внуками, они, если можно так выразиться, завещают свое тело как наследство, выделяя каждому из живущих определенную часть. Молодых, погибших в бою или от внезапной болезни, хоронят на «кровавом поле».

Болезнь куру — до сих пор загадка для медицины. Течение ее несколько напоминает рассеянный склероз; поражает она только женщин племени форе во внутренних районах Новой Гвинеи. Больные умирают от жестоких судорог, которые чем-то похожи на неудержимые приступы смеха. Еще пару десятилетий назад цивилизованный мир не знал о существование племени форе. Как сообщалось в телеграмме агентства ЮПИ из Сиднея от 14 августа 1968 года, доктор Р.В. Хорнабрук на конгрессе медиков в Австралии утверждал, что «смерть от смеха» — заразная болезнь; инфекция передается с принятием в пищу местными жителями разлагающегося человеческого мозга.

Я не врач, и не мне судить о достоверности исследований доктора Хорнабрука. Но я путешествовал в этих краях и посещал сестру Марию Хорн, которая живет среди племени форе и пытается помочь тысячам женщин, заболевших этой болезнью и умирающих в страшных мучениях, веря, что на них ниспослано колдовство. Когда я впервые встретился с Марией Хорн, пост Аванде существовал всего три года. Здесь, в зеленой долине среди гор, собирали больных куру из близких и дальних мест, пытаясь облегчить их страдания перед смертью. Марию Хорн называют «белой мери из Аванде», и работа ее — тяжелейший повседневный труд. Неделю за неделей странствует она по дальним деревням и джунглям в поисках осиротевших детей, которые погибли бы от голода, не возьми она их с собой в Аванде. Когда идут непрерывные дожди, она вынуждена шагать по колено в грязи, а во время засухи лицо ее опаляет беспощадное солнце. Ее постоянно мучают паразиты, трясет малярия, она страдает от голода и жажды во время своих изнурительных походов по землям племени форе. Но не было такого случая, чтобы ее труд пропал даром. Где-нибудь в зарослях она находит умирающую мать в окружении ребятишек. Помочь больной Мария бессильна, но она остается с ней до тех пор, пока не наступит смерть, хоронит умершую и забирает с собой детей. А в другом месте она удерживает мужчин от набега на соседнюю деревню, потому что тамошний колдун, по их убеждению, наслал на их женщин болезнь куру. Сестра Мария колет больных пенициллином и заставляет их принимать другие лекарства, ставит клизмы, собирая при этом вокруг испуганной больной жителей нескольких деревень. Она перевязывает раны, ухаживает за больными и умирающими… Словом, она врач, медицинская сестра, детская няня, миссионер и учительница домоводства одновременно.

Во время нашей беседы Мария Хорн говорит: