Читаем без скачивания Три стервы - Титью Лекок

Фред кивнул, показывая, что его убедили.

– Ладно, в конце концов, это не так сложно. Если бы все проблемы так легко решались, – вздохнула Эма.

Фред понимающе покивал, но тут вмешалась Габриэль, произнеся таинственным тоном:

– Знаешь, Эма, у каждого проблемы по его масштабу.

– Ну да. Кстати, – подхватила Эма. – Поговорим о проблемах. Ты, значит, собралась замуж?

– Еще не решила. Но я своевременно сообщу тебе. И вот еще что. Мы вроде бы пришли к общему мнению, как физически урегулировать Фредову проблему, но ведь главное – это как он себя чувствует, как он справляется с ситуацией.

– Э-э-э… Да… Конечно, – пробормотала явно выбитая из равновесия Эма. – Ну как, Фред? М-м-м… Как ты себя чувствуешь?

– Не очень. Сильно болит живот. Я… Вам еще не надоело, что я все это рассказываю? Уверены?

– Конечно не надоело, – живо среагировала Алиса. – Для этого мы здесь и собрались. Сегодня вечером мы здесь ради тебя.

Он немного смущался в присутствии Блестера. Изливать душу в девичьей компании – это одно, а когда его слышит мужчина, выходит, будто есть свидетель предательства Фредом мужского братства. Но он решил игнорировать заморочки, связанные с эго сильного пола, потому что ему позарез нужно было выговориться.

– Мне все время кажется, будто я окружен невидимыми врагами. Я слишком боюсь, что кто-то меня узнает, хотя это иррациональный страх. Это была бы катастрофа. Не знаю, сможете ли вы понять, но для меня это стало бы настоящим концом света. Если узнают мои родители, или, хуже того, Антуан, или мои коллеги… предпочитаю даже не думать об этом, а то у меня сразу начинаются спазмы желудка.

– Ну как кто-то может узнать, что это ты? – успокоила его Эма. – Я читала твой блог. Там нет даже малейшего намека на тебя. Ноль.

– O’кей, – вздохнул он. – Другая проблема – это Водяная Лилия. Я… я очень разочарован. Пусть я никогда ее не встречал, интуиция подсказывает мне, что между нами что-то есть, нечто естественное, импульсивное. Так вот, у меня такое впечатление, что если бы она хотела, мы бы уже давно встретились. Почему она уклоняется? Я в растерянности. Даже не догадываюсь, в чем дело. Я же не прошу ее о романтическом свидании, предлагаю просто встретиться. Выпить вместе кофе. Я вывернулся перед ней наизнанку, а теперь она как будто все упорнее держится на расстоянии.

– Вижу этому только одно объяснение, – начала Эма, но Фред перебил ее:

– Я знаю, ты опять скажешь, что она инвалид. Но нет. Я уверен, что дело не в этом.

– Во-первых, я не обязательно это собиралась сказать. Во-вторых, если дело в другом, существует еще одна вероятная гипотеза. У нее кто-то есть, и она знает, что встретившись с тобой, вляпается в дерьмовую ситуацию.

– Но почему? Мы просто выпьем кофе.

– А вот так не бывает. Либо ты прекращаешь отношения, либо идешь дальше. Возможно, она хочет сохранить своего парня, свое теперешнее положение.

– Ты должен настаивать, – решительно вмешалась Габриэль. – Если ты так хочешь ее увидеть, надави на нее. Объясни, что это будет всего один раз и только выпить кофе, после чего ты исчезнешь. Она должна тебе эту встречу, как минимум. Напоминаю, не будь ее, ты так бы и остался анонимом.

Фред повернулся к Эме, в глазах его был вопрос. Она скривилась:

– Не уверена. Если она не хочет, нужно оставить ее в покое.

Габриэль наморщила нос, что, по наблюдениям Фреда, было у нее признаком раздражения. Он очень любил подмечать у окружающих физические проявления разных эмоций.

– В жизни нужно всегда пытаться что-то сделать. Иначе это не жизнь. – В тоне Габриэль сквозила досада. – И обращаю твое внимание на то, что таков дух Хартии Стерв, если ты еще о ней не забыла.

– Спасибо за напоминание. Но я еще помню и о том, что Хартия создавалась, чтобы усовершенствовать отношения между мужчинами и женщинами, а вовсе не затем, чтобы разрушать их. К тому же посмотри, куда меня завело “пытаться что-то сделать”.

– Спасибо, – прокомментировал Блестер.

– Нет, солнышко, я не о тебе.

– Разрушить пару, сохранить пару. Да что это значит? Если у тебя прочные отношения, вряд ли чашка кофе с Фредом нанесет им ущерб. Дух Хартии как раз в том, что каждый из членов пары должен сохранять свою независимость. А не только мужчина.

– Конечно. Но отношения требуют и усилий тоже, уступок…

– Давай-давай! – торжествовала Габриэль. – Давай, скажи это. Я знала, что ты это скажешь.

– Нет! – занервничала Эма. – Я вовсе не это имела в виду.

– Еще как это! – Габриэль нервно дергала головой. – Да-да, ты это хотела сказать. Усилия, уступки…

– Жертвы? – попробовал угадать Фред.

Эма тут же испепелила его взглядом, а Габриэль захлопала в ладоши:

– Вот-вот! Видишь, видишь!

– Ну хватит, Габ, я этого не говорила. Это сказал Фред.

– Ничего подобного, он просто логически завершил твою фразу. Ты собиралась произнести “жертвы”. Отношения требуют жертв.

Фред и Блестер бросили вопросительный взгляд на Алису, которая вздохнула и тихонько ответила:

– Это статья номер два Хартии. Отношения требуют жертв – типично женское высказывание. Высказывание, ведущее к добровольному подчинению, добровольному отказу от своих прав. Хватит воспринимать супружество как синоним необходимости жертвовать собой, своими желаниями, своей свободой во славу божественности семейных уз. Однако я должна обратить ваше внимание, дорогие Стервы, на тот факт, что вы сейчас обсуждаете пару, которой, возможно, вообще не существует. Ну, или… – Алиса как будто запуталась. – Все, естественно, зависит от того, о ком мы говорим. Что до Водяной Лилии, то пора кончать с догадками на ее счет, потому что о ней в конечном счете ничего не известно.

– Так что ты будешь делать, Фред? – спросила Габриэль.

Фреду стало ясно, что он попал в западню, очутился под перекрестным огнем двух противоборствующих сторон. Он не способен сделать ни шагу, а окопы слишком далеко. В конце концов Эма вызволила его из этого положения.

– У тебя есть время для оценки ситуации. А на сегодня мы, по-моему, уже все обсудили, – подвела она итог. – Прошу прощения, но нам пора. Нас пригласили на ужин. Совсем отказаться было нельзя, поэтому мы пообещали прийти к десерту. Так что теперь нам надо идти.

Вечер не до конца оправдал надежды Фреда. Его участники должны были полностью сосредоточиться на его ужасных экзистенциальных проблемах, а все вылилось в драчку между Стервами. Лишь Алиса удержалась вне поля боя, твердо отказавшись становиться на чью-либо сторону и безуспешно пытаясь вернуть обсуждение к “ужасным экзистенциальным проблемам” Фреда. Эма, конечно, была очень мила – внимательная, предупредительная, как обычно, и радикально решила его проблему, предложив все прекратить. Однако она явилась вместе с Блестером, и они ушли рано, оставив Фреда наедине с его печальной и ужасной судьбой.

Конец ужина с новыми друзьями Блестера прошел как нельзя лучше. Участвуя в болтовне, постоянно прерываемой взрывами смеха, Эма наконец-то поверила в то, что ее приняли в компанию. Но, механически поддерживая “светскую беседу”, она параллельно продолжала анализировать намеки и недомолвки Габриэль. Она мило улыбалась, кивала, шутила, подкладывала себе мороженого, но при этом не переставала размышлять. В результате она пришла к выводу, что Габриэль окончательно обнаглела, если позволяет себе ставить под сомнение ее верность кодексу Стерв. И все из-за того, что мадам встречается с мудаком, тогда как Блестера все обожают. Зависть в чистом виде, подкрепленная лицемерием, – не ей учить Эму, как быть полноценной Стервой. На обратном пути они шли медленно, разморенные едой и жарой. Блестер попросил у нее зажигалку. Эма порылась в помойке своей сумки и извлекла из нее спичечный коробок. Он присмотрелся к дизайну и спросил, что это за “Убежище”, но она уклонилась от ответа. И в это мгновение все вдруг обрело ясный смысл. Агрессивность Габриэль по отношению к ней была не чем иным, как следствием их вылазки в это заведение. Возможно, она злилась на Эму за свои откровения.

Эма успокоилась, выстроив теорию, которая выводила ее из-под удара и объясняла возникшее напряжение мутным поведением подруги. Вульгарная психология – практичная штука, если хочешь переложить на приятельниц вину за собственные косяки. Эма это понимала, и потому ей по-прежнему было неуютно. Причем по самой паршивой причине: ей не под силу защититься от нападок Габриэль, не упоминая вечер в “Убежище”, что абсолютно немыслимо. Во-первых, она по-прежнему не была (и никогда не будет) уверена в смысле слов, произнесенных в ту ночь. Она хорошо знала Габриэль и ее способность к глубочайшему погружению в собственный бред. Однако это с одинаковым успехом мог быть и бред бывшей проститутки, которая возомнила себя герцогиней де Бофор, и бред герцогини, вообразившей, будто когда-то была проституткой. В любом случае воспользоваться ее признаниями значило бы уподобиться Антуану, который попрекнул Эму тем, что ее изнасиловали.