Читаем без скачивания Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

Но мысли о Пушкине все же отвлекали.

«Зато какая Пушкину досталась доля! Стрелялся. И не раз. А Асурова я стал бы вызывать на поединок? Как там было? „Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, подвластный им народ…“ Правда, это не Пушкин, а Лермонтов, но… Асуров – он хоть и не „голубой“, но мундир. А гэбиста, жандарма можно было вызвать? Из-за Анны Петровны Керн, „любимого Петра творенья“, например?.. Я же вот тоже из-за Анны сюда приехал…»

– Приехали, – вывел его из оцепенения шофер.

– «Виза» или кэш? – спросил Нил, не находя глазами в кабине аппарата для магнитных карт и припоминая, что как раз наличных швейцарских франков то он впопыхах как раз и не припас.

Опытный шофер понимающе показал пальцем на банкомат от «Суисс Кредит», что дисплейным рылом своим осклабился на всех подъезжающих к гостинице…

Секретарша в посольстве ответила, что господин Баренцев может, не заказывая пропуска, войти на территорию генерального консульства Российской Федерации по предъявлению паспорта гражданина Российской Федерации, если господин Баренцев таковым является.

Господин Баренцев таковым не являлся.

Пришлось выдумывать дело к консулу. Например, дело о возвращении утраченного гражданства. Нужно ведь подать заявление, проконсультироваться с юристом, специалистом по международному праву…

Его записали на завтра, на одиннадцать.

Ну что ж! Было время сходить в спортивный магазин и подготовиться к завтрашнему визиту.

Таковой нашелся как раз на улочке с характерным названием рю де Шасс. Нил не удержался и спросил приказчика, отчего такое совпадение?

На самом деле, оказалось, что никакого совпадения нет. Магазинчик охотничьих ружей и ножей был здесь на этом месте уже пятьсот лет. Отсюда, именно по магазинчику, и улочка получила свое охотничье название.

Там Нил приобрел пневматический газобаллонный пистолет Вальтера, копию знаменитого «Р-38».

– Отличное приобретение, мсье, – одобрил приказчик, – на десять метров две пивные бутылки шариком насквозь – в первой две дырки, а вторую попросту вдребезги, и лицензия не требуется, а на бандитов отличное психологическое действие.

– Именно на бандитов, – подтвердил Нил, пряча пистолет в карман.

Если в консульстве при входе есть рамка детектора металлоискателя, то он просто извинится и сдаст пневматический пугач охране. Никаких законов он не нарушит.

Рамки при входе в российское посольство не было…

Придумывать для Асурова и тех шавок, что его стерегли, нечто слишком сложное, Нил считал лишним и не стоящим килокалорий, затраченных на напряжение серого вещества. Он решил, что просто вызовет его в холл. Для беседы. И Асуров, будучи в полной уверенности, что, пока он в консульстве, ему ничего не грозит, – непременно выйдет к нему.

– Моя фамилия Баренцев, Нил Баренцев, бизнесмен из Франции, постоянно проживающий в Греции, – по-русски представился Нил, показывая секретарю свой паспорт. – Я в Женеве проездом и хотел бы встретиться здесь с моим старым приятелем, господином Асуровым, так что будьте любезны, передайте ему от меня поклон и пожелания скорой встречи…

Ему предложили присесть.

Российские представительства повсюду огромны и расточительны в нерациональности своих пространств. Нил бывал в посольствах СССР в гэдээровском Берлине, в Париже, в Брюсселе, в консульствах, в торгпредствах. И повсюду в вестибюлях мрамор и габбро. И места достаточно для парада бронетанковой техники.

Здесь же все было весьма умеренно, пристойно, вполне по-европейски, без анахронического имперского размаха.

И все же здесь можно было спрятать не одного Асурова, а добрый десяток. Если бы кому-то вдруг понадобился десяток отборных мудаков…

– Нил? – удивленно вскинув брови, Асуров робко и неуверенно протягивал руку для пожатия.

– Не стареют душой ветераны парижских туалетов! – ответил Нил, пряча руку за спиной и под шлицей фалды пиджака, за ремнем, нащупывая рукоять пистолета.

Присели за шахматный столик.

– Нашел меня, надо же… – Асуров еще раз по пробовал начать разговор. – Если ты насчет долга, то я стараюсь, отрабатываю, как могу… К тому же, как я слышал, диадема нашлась, так что можно бы и списать…

– Можно списать… – безучастно, как робот, повторил Нил и вновь замолчал.

– Тогда что? У тебя ко мне дело?

– Дело… – тем же тоном отозвался Нил, просунув руку под столом и упирая ствол в промежность своему визави. – Девятка. Девять миллиметров. Яйца враз оторвет, потом ни одна даже швейцарская клиника не пришьет, – начал он деловую часть с убеди тельного аргумента. – А меня потом мои адвокаты за мои-то деньги уже через два дня гарантированно под залог выпустят, потому как аффект, да ревность, да то да се, да права человека, да «кризис казуса беллис…». А ты навеки без яиц!

– Чего надо? – прохрипел Асуров.

– Выйдем, – совсем по-школьному ответил Нил, – выйдем отсюда, и ты поедешь со мной, у нас с тобой теперь есть одно общее дельце…

Смелость города берет.

«Смелость и нахальство», – добавил бы от себя Нил к этой суворовской поговорке. И не только города берет, но и Асуровых из консульств выводит….

Они, как два неразлучных друга, обнявшись, дошли до поднанятого Нилом такси.

Два друга. Тысячу лет не виделись.

Вот теперь, нежно обнимая друга за талию, один ведет другого к такси, чтобы отвезти его в… Ну, наверное, в ресторан или пивную, чтобы за кружкой пива вспомнить школьные годы или студенческие проделки. А может, он отвезет друга в лес и там убьет? Что, разве не сюжет?

Нил вывел Асурова из консульства, взяв за «фук», как берут дамку в простых шашках.

Они уехали в лес.

В горы.

Всю дорогу молчали.

А о чем говорить? Все сказано! Будешь кричать – убью на месте. Суда я не боюсь. Адвокаты меня отмажут по несознанке. И поеду к себе в Занаду, под опеку наследников.. А Асурова Кости на этом свете уже не будет!

Поэтому – о чем говорить-то!

На семьдесят шестой версте, на границе двух кантонов, такси отпустили.

Поднялись в горку.

Хвойный лес. Снежок на полянках. Ручей. Водопад.

Прям картинка для швейцарского шоколада!

Одно удовольствие в таком месте мерзавца подстрелить!

– Вот здесь-то я тебя и расстреляю, – сказал Нил, когда они вплотную подошли к отвесной каменной стене, метров на сорок взметнувшейся по вертикали. Над ней зеленели совсем подмосковные елки, красиво при пушенные белым. А над елками – синело зимнее небо.

– Стенка подходящая. Как там твои коллеги в «Матросской тишине» в таких случаях жертвам говорили? Пожалте бриться? Так что, пожалте бриться, Константин Сергеевич!