Читаем без скачивания Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

– А не покажете, где Кеннеди убили? – спросила Таня шофера, опустив кнопочкой стекло, отделявшее салон от водительского места.

– Сейчас туда проедем, мадам, как вам будет угодно…

Она была разочарована. Книжного склада, откуда якобы стрелял Освальд, уже не было. Снесли. А на его месте отгрохали офисный центр цвета коричневого бутылочного стекла.

– Это было здесь? – спросила она шофера.

– Да, мэм, именно здесь Джона Фитцжеральда Кеннеди русские подстрелили…

– Почему же русские? – вспыхнула Татьяна.

– А вы разве не читали, что Освальд был агентом КГБ? – улыбнулся шофер, дивясь такой провинциальной невинности и неосведомленности богатой голливудской дамочки.

Татьяна раздраженно подняла стекло. И вдруг припомнила строчки из Евтушенко:

И звезды – словно пуль прострелы рваные

На знамени твоем

Америка!

«Идиоты! Какие они все идиоты, в своей безусловной высокомерной напыщенности уверенные, что Америка – пуп земли!» – подумала Таня. Но настроение не испортилось. Она вся была поглощена предстоящей встречей.

(4)

Когда Павла вызвали в административный блок, он внутренне содрогнулся.

Не робкого он был десятка – Павел Розен, но после той акции устрашения, что провела администрация с показательной казнью Костаниди, каждый раз, когда его вызывали в «дом скорби», как по-уэллсовски, цитируя «Остров Моро», называли его между собой сотрудники лаборатории, каждый раз он внутренне съеживался.

– Что? В административный блок вызывают? – сочувственно спросил Павла начальник лаборатории. высоковольтных разрядов, сидевший за убийство жены.

И когда Павел утвердительно кивнул, профессор-женоубийца показал на шутливую выписку из уэллсовского устава зверолюдей: «Не ходить на четырех лапах. Не жрать рылом из корыта». Показал и добавил:

– Ходи прямо, Пол, разве мы с тобой не люди?!

Точно сказано…. Разве мы не люди? Мы все зверолюди, исполосованные вивисекторами из административного блока.

Остров профессора Моро. Шарашка в Ред-Рок… Но чем там у Уэллса закончилось? Сожрали там зверолюди своего администратора!

«И только мы здесь наоборот, – думал про себя Павел, – только здесь в этой шарашке мы – наоборот – люди, превращенные в зверолюдей. Нас заставляют ходить на четвереньках, свободных от природы людей, бесстрашных от природы – нас запугивают тигровыми акулами в океанариуме!..»

Павел вошел в кабинет и дерзко посмотрел администратору в глаза. Точь-в-точь персонаж знаменитой картины Дейнеки «Допрос комсомольцев-добровольцев в белогвардейском штабе»…

– Администрация довольна вашей работой, мистер Розен, и мы хотим вас поощрить, предоставив вам внеочередное незапланированное свидание с женой, – сказал администратор, жестом предлагая присесть в кресло.

И кресло понадобилось. Понадобилось, потому что ноги подкосились.

Воистину – есть Бог! Он услышал его робкие неумелые вечерние молитвы!

И если великий кенигсбергский девственник вывел четыре доказательства существования Бога, то Павел теперь имел для себя пятое!

Бог его услышал…

– Во время свидания вы будете обязаны соблюдать оговоренные в нашем соглашении правила о сохранении тайны, – напомнил ему администратор, – вы не должны рассказывать вашей супруге, где и над чем вы работаете, вы ограничитесь той информацией, которую мы специально подготовили для вас в брошюрке – что и как можно рассказывать жене. В случае же нарушения этих правил свидание будет немедленно прервано, а вас ждет наказание в виде полного лишения свиданий и ужесточения режима содержания, вплоть до возвращения вас в тюрьму Брикстон…

У Павла пела душа.

Вечером он, сам себе дивясь, вдруг поцеловал изображение Иверской Богоматери.

В бытность свою советским геологом, или даже уже будучи топ-мэнеджером «Блю Спирит», он бы не поверил, что сможет так измениться и вдруг потянется губами к картонной вырезке из журнала!

Не ходить на четвереньках, разве мы не люди?

Не жрать рылом из корыта, разве мы не люди?

Не бояться администратора и его бассейна с акулами – разве мы не люди?

Я все расскажу Татьяне, разве я не человек?

Я не должен бояться! Они не тронут детей! Она уже слишком знаменита, они не посмеют!

(5)

Тюрьма, где, как ей сказали, теперь сидел ее ослик-Павел, называлась по-испански «Каса де Койот», а по-английски – «Исправительное учреждение Министерства Юстиции Штата Техас» в Форт-Джэксон. Это было в получасе езды автомобилем по пустынной местности от крайней оконечности Далласа.

Эрон позаботился, и «кадиллак» был прикреплен за ней на весь срок ее пребывания в Техасе.

Ночь в гостинице была бессонной. Не потому, что Татьяне было некомфортно, или она всегда плохо спала на новом месте. Напротив, для нее был забронирован лучший номер в лучшем пятизвездочном отеле Далласа. А к переездам она привыкла, и обстановка уже давно перестала влиять на ее способность засыпать. Нет, причина была в другом. В том волнении, которое она испытывала: волновалась, как студентка перед госэкзаменом, как молоденькая девочка накануне первого свидания. Завтра был решающий день, судьбоносный день. Она твердо решила добиться от Павла чистосердечного признания в несовершенных им злодеяниях. А если они не были несовершенными?.. Такого она почти не допускала. Ее женская интуиция, шестое чувство, подсказывало ей: невиновен. И завтра, завтра развеются последние сомнения. Завтра…

Как медленно идет время, когда ты ждешь. Кажется, оно специально замедляет темп, чтобы поиздеваться над человеком, чтобы лишний раз доказать ему: ты всего лишь песчинка на дне океана жизни, ни на что не годная, ни на что не способная песчинка. Ты можешь только ждать, лежать на дне и дожидаться нужного тебе течения.

Дождешься ли – тоже не тебе решать. Таня лежала на мягкой кровати. Шелковые простыни сбились, сложились в гармошку. Сон не шел. Она без конца ворочалась. Пыталась считать слоников, чтобы отвлечься от всех мыслей. Но испытанный, известный с детства прием не срабатывал. Примерно на двадцатом слоне она постоянно сбивалась. Вернее, это слон начинал вести себя самым неподобающим образом. Он трансформировался в ослика, смешного мультяшного ослика, а потом вдруг превращался в Пашку. И тогда Таня в очередной раз включала светильник и смотрела на часы. И оказывалось, что стрелка продвинулась всего на несколько минут.

И снова Таня погружалась в пучину своих раздумий: «Может, Павел тоже сейчас не спит? Так же, как я, ворочается с боку на бок и думает, думает, думает. Обо мне, о том, сможет ли он рассказать мне правду. Ах, если бы я могла сейчас телепатическим путем передать ему свои мысли! Я бы сказала ему, что я его люблю. Несмотря на все страдания, сквозь которые по его вине мне пришлось пройти. Страдания очищают, помогают понять истину. И я поняла, я почти уверена, что ты не злодей, ты – жертва… Я бы сказала, что люблю тебя, и пожелала бы тебе приятных снов. Самых светлых, таких, какие снятся детям и людям с кристально чистой душой…».