Читаем без скачивания Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун

Не подтвердилась гипотеза специалиста по истории бандеров-ского движения Джона Армстронга о том, что «советские партизаны почти не имели отношения к физическому уничтожению повстанцев-националистов»[661]. Наибольших масштабов коммунистический партизанский террор достиг в 1943–1944 гг. именно в ходе борьбы против ОУН-УПА. Связано это было с тем, что большинство украинских партизан, в том числе командный состав, были уроженцами центральных и восточных областей УССР. Т. е. для личного состава формирований УШПД население Волыни и Галиции было не полностью «своим». Из-за того, что до 1939 г. эти земли входили в состав Польши, среди уроженцев шести западных областей красным партизанам почти невозможно было встретить родственников, друзей, сослуживцев или просто знакомых. Кроме того, большинство западных украинцев сочувствовало УПА, а развитая подпольная сеть ОУН создавала иллюзию вообще стопроцентной поддержки бандеровцев со стороны украинского населения этого региона. В силу того что по ряду указанных выше причин отряды УШПД в целом не смогли овладеть греко-католической (униатской) Галицией, террор коммунистов в годы войны был там незначительным. Во время архивного поиска автор нашел лишь одно, причем опосредованное свидетельство об уничтожении красными галицкого села в январе 1944 г. в Снятинском районе Станиславской (сейчас — Ивано-Франковской) области[662]. А в отношении населенных пунктов православной Волыни фактический материал доступен в изобилии.

Изначально, зимой 1943 г., красные отпускали даже пленных бан-деровцев восвояси. Но постепенно, когда отношения между красными и националистами вылились в межпартизанскую войну, «под горячую руку» партизан стал попадать и простой народ, непричастный к противостоянию, не говоря уже о подпольщиках ОУН, бойцах УПА и членах их семей.

Можно сказать, что глава УШПД «дал отмашку» на проведение массового террора. Получив от Сабурова сообщение о расстреле партизанами нескольких десятков националистов, Тимофей Строкач 22 апреля 1943 г. послал в ответ радиограмму: «Действия отряда имени 24-летия Красной Армии одобряю. В каждом случае их нападения — жестоко карать. Листовками предупредить, что за одного партизана будет уничтожено 15 оуновцев и их немецких хозяев»[663]. Эта рекомендация была точно выполнена сабуровцами[664].

О результатах «инициативы низов», на которую сквозь пальцы смотрело зафронтовое руководство, свидетельствуют, в частности, донесения ОУН с территории Западной Украины лета 1943 г.

В июне 1943 г. «в Колковском районе [Ровенской области] большевистская банда в числе 90 человек, по адресу — поляков, напала на село Пельче. Народ кинулся в бегство, банда ворвалась в село и грабила что попало, а всех, кто лишь попадал под руку, беспощадно убивала. В этом селе убито 35 человек»[665].

Нередко оперативные отчеты советской стороны свидетельствуют о подобных операциях красных. Например, согласно журналу учета боевых действий отряда им. Хрущева Житомирского соединения им. Щорса, 29 июня 1943 г. в с. Кобыльня Корецкого р-на Ровенской области «во время боя, который завязался с националистами, зажигательными пулями сожжено 30 домов семей националистов, убито 2 националиста, добыт националистический флаг»[666]. В этой прошедшей для красных без потерь операции, руководимой командиром Са-лоненко, участвовало 19 человек.

В июле 1943 г. противостояние советских партизан с бандеровца-ми приобрело еще более бесчеловечные формы: «В последнее время сожжены следующие села и убиты наши члены и сочувствующие: в районе “Высоцк” (северной части Ровенской области. — А. Г.), село Серники — сожжено 60 хат, убито 40 семей, около 100 семей пошло в подполье и живут в других селах и городах. В селе Иваничи убито 10 семей, в селе Вичавка убито 30 человек, около 70 семей [ушло] в подполье. В селе Золотое сожжено 25 хат, убито 2 семьи наших членов, которые пошли в УПА. В Столынском р-не (Пинской области БССР. — А. Г.), село Ричица, сожжено 30 хат, убито 5 наших семей, в селе Бродец убито 2 члена [ОУН], хаты сожжены. В Дубровицком р-не [Ровенской области] проходящие большевицкие группы сожгли село Орвяница — 12 хат, в с. Нивецка сожжено 10 хат, убита девушка (“юначка”) (член молодежной организации ОУН. — А. Г.), в с. Грани — 40 хат (часть перед этим сожгли ляхи с немцами), в с. Трипутне — 10 хат, в селе Залишаны — 90 хат. (…) При нападениях на наши села как свихнувшиеся кидаются с бранью на могилы в честь героев, раскапывают [их] руками, ломают кресты (с. Орвяница, Грани, Три-путны). В с. Нивецк, Дубровицкого р-на [Ровенской области], одна проходящая банда привязала к кресту одного нашего члена и вместе с могилой при помощи мины разорвала»[667].

Проходя через Ровенскую область, командир Винницкого соединения Яков Мельник 15 августа сделал запись в дневнике:

«В селе Томашгород догорали дома. Я спросил местных жителей: “Кто спалил село?” Стоявший неподалеку старик ответил, что два дня назад село сожгли партизаны под командованием Шитова за то, что кто-то в селе в них выстрелил…»[668]

После войны в советской документации появились сведения о том, что Томашгород уничтожили немцы, убив при этом 702 человека. Возможно, на действия оккупантов списали результаты партизанского террора[669].

Развиваясь, конфликт партизан с повстанцами дошел до западного белорусско-украинского пограничья — стыка Волынской области УССР и Брестской области БССР. В августе 1943 г. оттуда сообщалось:

«На Берестейщине много сельского населения бежит от немцев и от красных, так как красные грабят, стреляют, и даже буквально вырезают наиболее сознательный элемент, а когда пьяные, то часто уничтожают кого попало. (…) У кого найдут хотя бы обрывок нашей литературы, тому чаще всего приходится прощаться с жизнью»[670].

Аналогичная ситуация царила в конце лета 1943 г. в Ровенской области:

«Костопольщина… Красные партизаны находятся в Цуманских и Оржевских лесах и оттуда время от времени нападают на западные села Дераженского района, исключительно в целях грабежа… От красных население бежит точно так же, как и от немцев… Часть ляхов (из-за террора УПА. — А. Г.) бежала за [реку] Случ Людвипольского района и там создала свой партизанский отряд, как сообщают, в числе 1000 человек. Партизаны эти сотрудничают с красными, время от времени нападают и грабят мирное население, жгут отдельные хаты и без разбора убивают пойманных людей»[671].

«В некоторых селах Столынского и Высоцкого районов (пограничье Ровенщины и БССР. — А. Г.), где стояли наши отряды, по их уходу большевики терроризировали население. Например, в селе Бутове привязали людей к седлам коней и таскали по полю, приговаривая: “это за то, что кормили секачей”»[672].

Общая картина партизанского террора на Волыни и в Полесье в сентябре 1943 г. дана в отчете подпольщика ОУН с территории северо-западной Украины: «Где могут временно остановить наш рост, там пользуются безоглядными методами, даже людей, которые ведут наши отряды как проводники, убивают. (…) В селе Радостове (Брестская область БССР. — А. Г.) красные под маркой УПА входят к людям и таким образом открывают своих врагов, которых беспощадно убивают. То же самое делается и в других селах»[673]. Такой «маскарад» в борьбе с националистами коммунисты широко использовали не только в годы войны, но и после нее — до конца 1940-х гг.[674]

Согласно документации ОУН, 27 сентября 1943 г., после нападения УПА на Черниговско-Волынское соединение А. Федорова, красные, отбив атаку, в селе Пневно Камень-Каширского района Волынской области сожгли 3 жилых строения и написали бандеровцам послание:

«Предупреждаем! Если Вы не прекратите своих враждебных действий, нападать и как преступники стрелять по народным мстителям-партизанам, то будем бить и жечь беспощадно»[675].

Угрозы были отнюдь не пустыми. Нередко красные партизаны превращали в пепел строения в тех же деревнях, в которых до этого карательные операции проводили немцы. Октябрь 1943 г., север Ровенской области: «Район “Замок”. Большевистские банды грабили села: Крута, Слобода, Клесов, Сохи. В последнем убили 10 человек. Сожгли заново с. Чудань и большую часть с. Каменное. Замордовали при этом 10 человек»[676]. В октябре-ноябре 1943 г. на северо-востоке Ровенской области наблюдалась та же картина: «На село Карпилов-ку напали ночью красные банды в большом количестве — ограбили, сожгли и убили при этом 183 наших крестьянина… Село Дерть окружили, ограбили (забрали до 300 шт. скота). Тут поймали одного крестьянина, посадили на могилу и подорвали ее. 3.XI снова напали на с. Боровое, дожгли хозяйства, которые оставались немцами не сожженными, и убили 20 крестьян»[677]. Любопытно отметить, что сожжение Карпиловки победители приписали оккупантам[678].