Читаем без скачивания Построить будущее - Марик Лернер

Это при бюджете в районе девяти миллионов! Ничего удивительного, что налоги не поднимали. На пустом месте вышла огромного размера прибавка. Думаю, почти вся ушла на нужды армии, но без этого неминуемо грозило обнищание населения в результате дополнительных тягот на чрезвычайные нужды. Мне определенно есть чем гордиться.

— Знал, — с кривой усмешкой сказал Бирон, — после смерти государыни ты за племянницу ее встанешь. Не мой ты человек, хотя и спину гнул в приемной. А тут еще Остерман завизжал, что лезешь в его дела, посулы иностранцам предлагая и намеки поперек всей его давней линии союзных обязательств. Вот и удалили подальше от столицы. Но ведь без излишеств! Не на плаху, а в действующую армию. И награды заслуженные не вычеркивал!

Оправдывается, что ли? Или напоминает об обещании? А, какая разница. Хорош бы я был, поднявшись одним прыжком до вице-канцлера. Самомнения небось полные штаны. Скушали бы за милую душу. Если уж Волынский загремел под следствие, а он в этом бюрократическом супе много лет варится. Стоило вылезти на свет с предложениями по части улучшения промышленности за счет прав дворянства, и прихлопнули бы в момент.

Сегодня могу трезво оценить свои шансы на проведение реформ. Даже после Петра Великого не так уж и просто раскачать махину и перебить идущий процесс. Не зря вышел закон о сокращении службы. Попробуй отказать опоре трона — дворянству. Нежелание служить постоянно приводило к нехватке офицеров в действующих войсках. При этом как один из аргументов звучали слова о необходимости ведения хозяйства лично.

Мне потребовалось несколько лет врастания и приобретенного опыта, чтобы начать понимать скрытые мотивы и разбираться слегка в дивном мире вокруг меня. Армия, как ни удивительно, оказалась не менее хорошей школой. И по части выживания, и для твердости. И до сих пор не могу быть уверенным полностью в правильности поступков. Любые реформы бьют по большим группам людей и неизвестно каким образом проявятся через десяток-другой лет. А я всего лишь школьник с самыми общими представлениями об экономике, управлении и многом другом.

— Се ценю, — высказал с самым доброжелательным видом. — Но нешто на недругов твоих ничего на черный день не хранил. Такого… убойного… чтоб на плаху отправить…

— То не я решал, — покачал он головой. — Анна. Для нее старался, и ее слово последнее.

— А как выглядело?

И пошел деловой разговор. К Бирону обращались по самым разным делам и с многими просьбами. Люди просили определить в службу, уплатить невесть где залежавшееся жалованье, произвести ожидавшееся, но отложенное повышение в чине, помочь впавшим в затруднения, решить спорный судебный вопрос…

Для подачи челобитных и личного общения с жалобщиками и просителями достаточно скоро образовалось целое присутствие с приемными часами, аудиенц-каморой с отдельной палатой для знатных и другой для «малоимущих и незнакомых бедняков». Мне ли о том не знать. Сам бывал неоднократно, о чем не забыл бывший всесильный фаворит напомнить.

Подробности процедуры хотелось выяснить точно. Про каталог поступавших бумаг и прошений, работников канцелярии. А особенно о причинах движения или отказа. Чьей просьбе давали ход и почему. Какую «слезницу» лучше «умедлить», засунув поглубже или вовсе отправив по инстанциям, а какую исполнить, обратившись неформально к ответственному лицу. Но не всегда можно догадаться, почему то или иное дело привлекло его внимание и осталось у обер-камергера на контроле. А разбирать все долго и муторно.

Получить информацию от первого лица гораздо проще и удобнее. И становятся яснее связи. Почему, например, камер-юнкер Иван Брылкин выхлопотал согласие оплатить его долги, ничего в результате не получил, страшно обиделся и с удовольствием потом докладывал Анне Карловне обо всех происходящих рядом с Бироном событиях. Кроме всего прочего, это помогло аресту. А ведь Брылкин старый сослуживец по курляндскому двору и считался человеком Эрнста Иогановича. Оказывается, государыня велела передать: «Ежели за всех, которые будут должными себя объявлять, ее величеству платить по их просьбам, то у ее величества столько недостанет».

Камер-юнкер изволил оскорбиться и сменил сторону. Держать такого рядом непозволительно. Предавший раз, не замедлит предать вторично. Придется найти должность где-то подальше от дворца. И таких, о ком не мешает подробно расспросить, у меня целый список: генерал-берг-директор Шемберг, астраханский губернатор генерал-майор Иван фон Менгден (да-да, родственник Юлечки), флотский лейтенант Виттен, армейский капитан Алексей Потапов, донской атаман Андрей Лопатин и множество других. И сейчас я постараюсь выудить наиболее интересное на будущее.

Глава 4

ИНТРИГИ И ЗАГОВОРЫ

— Поздравьте, — становясь в позу памятника, провозглашаю, — отныне я лучший друг маркиза де ла Шетарди. — Благодаря мне французский посол сможет узнавать новости в первую очередь и влиять на политику России, поскольку всемилостивейшая государыня наша несколько молода и прислушивается к советам обер-камергера. И обойдется ему это в сущие пустяки: пятнадцать тысяч ливров в год.

— Это сколько в наших рублях? — морща нос от тяжелой работы мозга, спросила Юлия.

— Один луидор равняется десяти ливрам, — выдал справку моментально Трофим Калушин.

В бытность мою личным секретарем он только поступил в университет, будучи заметно старше соучеников. Когда человеку под тридцать и он однодворец из занюханной глубинки, особых откровений от него не ждешь. Оказалось, действительно уникум. Анна познакомилась с ним, когда он в числе прочих дежурил при ее особе. Вообще, добрый десяток таковых сейчас исполняет разнообразные правительственные поручения, и им светит приличная карьера. Но этого держит при себе, зовет его «моя энциклопедия». Кажется, нет области знаний, про которую он не сможет прочитать подробную лекцию. В качестве помощника бесценный тип.

Одна беда, с детства поглощая знания при любом случае, не умеет видеть связи и делать прогнозы. Тем не менее польза имеется, и немалая. Выслушав бурное обсуждение некоего вопроса, пусть одновременно человек пять шумят, садился и сразу без подготовки принимался писать указ, выплескивая на бумагу выжимку из спора. Остается прочитать и утвердить.

Кроме всего прочего, исправляет слог Анны и подбирает необходимые документы или книги.

— Золото в двадцать два карата. Приблизительно полтора золотника весит, — исправно продолжал тот.

— Это больше полпуда золота! — воскликнула Юлия.

— Дешево не продаюсь! — изрекаю гордо, обваливаясь в кресло. — Начинал с двадцати тысяч, но из-за упертости в определенных территориальных вопросах пришлось сбросить.

На самом деле маркиз меня переплюнул по всем показателям. Его два экипажа (в том числе коляска, украшенная накладным серебром), конская сбруя, обивка, костюмы офицеров и пажей в общей сложности обходились в сто сорок восемь тысяч семьсот девяносто один ливр ежегодно. Около двадцати пяти тысяч потрачены на меблировку, шесть тысяч — на почтовые расходы, двенадцать тысяч — на поддержание нарядов в должном виде, сорок пять тысяч — на всякого рода подачки при посещении двора. Уж справки о финансовых возможностях французского посла, с целью выяснить, сколько просить, я навел в первую очередь.

Он не привык себе отказывать ни в чем. С Шетарди приехали двенадцать секретарей, шесть капелланов, пятьдесят лакеев, известный на весь Париж повар — он выучил русских, как накрывать столы и как готовить соусы. Вот работника поварешки и взял в оборот моментально. Двойная выгода, ознакомить своих кухарок с последними достижениями и заодно расспросить.

Шетарди, оказывается, содержал постоянную охрану из восьми гренадеров и двенадцати стрелков под командованием младшего офицера или сержанта. А еще он первый привез в Россию натуральное шампанское и щедро его раздаривал. По рассказам повара, пятьдесят тысяч бутылок приволок! Напиток стремительно входил в моду, и приходилось употреблять на званых обедах с восторженным выражением лица.

— То есть он клюнул? — спросила Анна.

После бурного обсуждения с привлечением консультантов из Военной коллегии были выработаны максимальные и минимальные требования для заключения мирного договора с Османской империей. В совместно написанной инструкции для начала заявлялось, что «главнейшею причиною раздоров и кровопролития между обеими империями были татары». Дальше перечислялся бесконечный список обид, убытков и причиненных ими раздоров. И если турецкий султан присмотрится, то лучше всего для него избавиться от тяжелой обузы, вызывающей войны. Они-де не были завоеваны, а сами предались, отчего и отвергнуть не грех.

Для меня оказалось изрядным откровением, что завоевание рассматривалось как более высокая ступень по сравнению с добровольным вхождением в состав чужого государства. Короче, мораль: отдайте нам Крым и захваченные у него владения, а также все вплоть до Ясс, всем станет хорошо и просто зашибись. Естественно, никто не рассчитывал на согласие осман. Просто на Востоке иначе себя не ведут. Всегда стоимость завышается до небес, и после длительной торговли сходятся в лучшем случае на середине. Отдать полуостров для султана из разряда невыполнимого. Другое дело, сняв это требование, можно было изобразить готовность к соглашению, оставив иные.