Читаем без скачивания Кровоточащие сердца - Эмма Хамм

И затем, прекрасно, их тела вздрогнули, будто они были созданы для этого момента. Когда они кончили, они были вместе. Упали с края обрыва в темноту и руины.

Вместе.

Два ужасных существа, которые нашли красоту во тьме.

ГЛАВА 25

Мэв пыталась выбраться из тумана наслаждения и затекших мышц. Он не шутил, когда утверждал, что она не проснется весь день. Этот мужчина часами следил за тем, чтобы каждая мышца ее тела была расслаблена, чтобы она получила удовольствие, а потом еще и еще.

Очевидно, преимущество сна с вампиром заключалось в том, что они действительно могли не спать всю ночь.

Мартин, казалось, никогда не останавливался. Ему не приходилось останавливаться, чтобы выпить или отдышаться. Иногда ей казалось, что он даже не дышит. Было похоже на это. Он давал ей перевести дыхание, а затем начинал процесс заново. Если бы он не дал ей хотя бы небольшую передышку, Мэв боялась, что ее сердце разорвется.

Но это была бы прекрасная смерть. Она вытянула руки над головой и тихо напевала себе под нос. Если бы только она могла делать это каждый день до конца своей жизни. Она хотела. Она обожала бы проводить с ним все свое время в постели. Кто бы не хотел?

Она также знала, что вероятность того, что он останется с ней в постели, невелика. В конце концов, он был герцогом. Он должен был делать что-то в течение дня, чтобы выполнять обязанности этого титула. Не так ли?

Сильная рука с такими знакомыми пальцами скользнула медленно по ее животу, от этого пробудился каждый мускул ее тела.

— Доброе утро.

Он был здесь? Он все еще был с ней в постели, и она не знала, что теперь делать. Должна ли она была прижаться к герцогу, который часами сводил ее с ума? Или она должна была бежать из его комнаты в свою, как это сделала бы хорошая любовница?

Мэв повернула голову на подушке и посмотрела на сонного вампира, который теперь открывал глаза.

Он был мягче, когда так уставал. Обычно острые черты его лица смягчились ото сна и усталости. Его глаза были слегка припухшими, не такие привлекательные, как она привыкла. Но это был мужчина, которого она так долго надеялась увидеть. Это был настоящий Мартин, а не тот, кто воздвиг стены или притворство, чтобы она увидела что-то еще.

Так он был намного красивее.

Мэв пришлось прикусить язык, когда он согнул пальцы на ее животе, слишком низко для комфорта, но все же недостаточно низко.

— Как спалось в постели вампира?

— Я почти не помню, как заснула, — ей даже ничего не снилось, что было очень странно. Мэв почти всегда снились сны.

— А я помню, как ты заснула. Ты издавала очаровательные звуки, — он открыл рот и издал самый ужасный храп, который она слышала за всю свою жизнь.

Мэв ударила его по груди.

— Я не храплю, чудовище.

— Храпишь, — ответил он со смехом, держа руки над головой для защиты. — Ты ужасно громко храпишь, но, думаю, я не могу тебя винить. Ты никогда не спала со сверхъестественным, так что неплохо со мной справилась. Я был удивлен, если честно.

Почему у нее горели щеки? Она знала, что он имел в виду. Она провела с ним всю ночь. Мэв нечего было смущаться, когда мужчина буквально засунул в нее свой язык. В нескольких местах.

Но она была немного смущена. Ни один мужчина не делал ей комплиментов после такой ночи. Казалось, они всегда думали, что это им должны. Что она должна развлекать их ночью и что если она не получила удовольствия, то виновата только она.

Мартин использовал все возможности, чтобы вечер был незабываемым. Он влил все внимание, мысли и желания в ее тело, пока она не стала чем-то совершенно другим. Он разорвал каждую нить ее души и каким-то образом привязал к себе.

И она не знала, что чувствовать насчет этого.

Он перевернулся на спину и убрал руку. Холодное место на месте его пальцев только напомнило ей, что она уже слишком глубоко погрузилась. Что будет, когда все это закончится? Он выбросит ее, как и всех остальных, и тогда она вернется в свою квартирку над мастерской швеи. Она почувствует ужасный запах Темзы, а затем ей придется вернуться в Церковь, потому что она подвела их.

— Я слышу, как мысли крутятся в твоей голове, — пробормотал он. — Почему ты так волнуешься? У нас только что была самая замечательная ночь. Да, я не боюсь назвать ее чудесной. И все же я понятия не имею, почему твое сердце так колотится, будто я сделал что-то не так.

— Ты не сделал ничего плохого, — поправила она. — Я просто не привыкла просыпаться с герцогом в своей постели.

— На самом деле ты просыпаешься в постели герцога, — он заерзал под одеялом, будто устраиваясь поудобнее. — Моя кровать значительно лучше твоей.

— О, у меня такое чувство, что это было сделано намеренно, — он вполне мог сделать ее комнату самой ужасной, просто чтобы быстрее затащить ее в свою постель. — Может, я хотела спать на удобном матраце после мучений на твердом полу.

— Я не заставлял тебя спать на полу, — ответил он, посмеиваясь. — Хотя я признаю, что та кровать была в комнате для прислуги, и она была не очень хорошей. Но я думал, что все вы из религии не думаете о своем удобстве. Я еще не встречал священника, который признался бы, что предпочитает пух соломе.

— Это потому, что священники хотят чувствовать немного боли, чтобы быть ближе к своему Богу, — она закатила глаза. — Я никогда не верила ни во что из этого. Не тогда, когда моя мать уже рассказала мне сотню вещей о мире, которые, по утверждению Церкви, не соответствуют действительности.

Она никогда ни с кем не говорила о своей матери. Даже ее сестры понятия не имели, что Мэв помнила свою мать, когда они своих — нет.

Статус дочери ведьмы все усложнял. Ее мать была хорошей женщиной, но занятия темными искусствами привели к тому, что весь город набросился на нее с вилами. Мэв до сих пор помнила свет факелов, идущих по тропинке к их домику в лесу. Слишком много людей,