Читаем без скачивания Крылья черепахи - Александр Громов

Ну и что потом?.. Я старался не думать об этом, пока мы, надрываясь, втягивали тушу на плот, пока мы разделывали ее (та еще работенка – попробуйте прорезать кабанью шкуру затупившимся ножом, а я на вас посмотрю), пока спешно варили зайца и алчно насыщались, а вот когда над кирпичным очагом в облаке едкого ольхового дыма повис на палке первый шмат свинины, давить мысли о будущем стало невмоготу. И не только мне.

Плот медленно плыл в лесном коридоре, парус мы спустили и, отдавшись течению, лишь подгребали на поворотах, чтобы не въехать в древостой. Коля меланхолически достругивал последнее весло. А лес поражал своей низкорослостью. Подплыв к иным елкам, можно было без труда потрогать их верхушки. На одной, деловито луща шишку, сидела серо-рыжая облезлая белка, но мы, сочтя ее слишком ничтожной едой, проплыли мимо. Чао, зверушка, повезло тебе, что у нас есть кабан...

– Виталий, простите, – сипло подала голос Надежда Николаевна и откашлялась. – Вы можете позвонить куда-нибудь?

– Нет.

– А ваш мобильник?

Я покачал головой. Мне самому безумно хотелось дозвониться хоть куда-нибудь, попытаться узнать, что вообще происходит? Везде ли так, как у нас? И какого черта? И кто виноват? И доколе?.. Пытка неизвестностью – скверная пытка. Но мобильник разряжен, а подзарядить его, скажем, от ноутбука, мне вряд ли удастся: и напряжение не то, и разводка по контактам разъемов мне неизвестна, и из проводников электричества свободен только ржавый лом – весь провод ушел на ванты. А главное, нет во мне веры в то, что хотя бы один сотовый ретранслятор в округе еще работает, – наоборот, есть твердая убежденность в противном.

– Молчит мобильник, – сказал я. – Выбросить его, что ли? Не знаю.

– Ты лучше свой ноутбук выброси, – проворчал Феликс.

Он был отчасти прав. Самые бесполезные вещи на плоту – мой ноутбук и мой мобильник. Жалко швырнуть их за борт в набежавшую волну, вот и едут. Ноутбук даже может принести пользу: на нем удобно сидеть и подгребать им тоже, наверное, можно, если вдруг не хватит четырех весел. Разве это менее достойное занятие, чем печатать на нем всякие слова о Перееханном Дрезиной?

– Рационалист ты, – укоризненно сказал я Феликсу. – Нет в тебе никакой романтики. Ты когда-нибудь компьютером греб?

– Нет и не хочу, – буркнул он. – У нас досок сколько угодно.

– Вот я и говорю: рационалист, скучно с тобой...

– Скучно, так не слушай, – озлобился Феликс, не приняв шутки, и я понял, что он, работая, как вол, выложился полностью. – Вот что: надо оставить двоих на вахте, а остальным – спать.

– И видеть сны о пустыне безводной, – пробурчал я, тоже злясь.

– Послушайте! – в отчаянии вскрикнула Надежда Николаевна. – Нельзя же так! Нет, я не вам, Виталий, я всем говорю! Нельзя же вот так просто плыть неизвестно куда...

– Почему это неизвестно? – пробормотал я. – Мария Ивановна, дайте, пожалуйста, справку: Радожка впадает сразу в Волгу или сначала куда-то еще?

– Сразу в Волгу.

– Вот видите, кое-что уже прояснилось. А Волга впадает в Каспийское море, это я вам авторитетно заявляю... если только Каспийское море уже не слилось с Черным через... какую там, не помню, впадину? Но тогда оно будет Чернокаспийским, только и всего.

– Прекратите издеваться! – закричала Надежда Николаевна. – Я просто хочу знать, когда все это кончится!..

– Никогда, – хрипло булькнул Леня.

– Я серьезно!

– Видите ли, Надежда Николаевна, – со вздохом проговорила Мария Ивановна, – я думаю, что Леонид прав... по крайней мере отчасти. Боюсь, что отчасти прав был и покойный Борис Семенович. Насчет всесильных древнейших аборигенов Земли, живущих в мантии, я думаю, он переборщил, не могу я себе такого представить, но где-то они должны быть, это просто напрашивается. Пусть не в мантии, но...

– В параллельном пространстве, – объяснил Викентий, с алчным урчанием догладывая мелкий заячий мосол. – Или в микромире.

– Может быть... Викентий, не хлюпай!.. Может быть. Не знаю, честно говоря, где их искать, этих подлинных хозяев Земли, но ясно, что человечество успело изрядно им досадить... Вот нас и гонят отсюда – а как нас выгнать? Создать такие условия существования, в которых мы не сможем жить, вот и все. Нас просто гонят, хотя могли бы прихлопнуть разом, как мух. Для тех, кто может извлечь из земной коры всю воду и излить ее на поверхность, расправиться с нами не проблема. Наверное, как раз поубивать нас им было бы проще... Но это не убийство, совсем нет. Это вытеснение.

– Ну и куда же мы вытеснимся?! – почти крикнула Надежда Николаевна. В ее глазах за огромными очками дрожали слезы.

Мария Ивановна развела руками.

– Боюсь, что никуда. Но разве мы сами не виноваты? Да, с их точки зрения, мы пришельцы, потому что со своим домом так не обращаются... Собственно, это очень логичная точка зрения. И разве нас не предупреждали? Я слышала, как некоторые из нас бредили во сне... всем снится примерно одно и то же: все очень плохо, а будет еще хуже. Разве не так? Мне тоже снится. А некоторые люди, скажем, тот же Борис Семенович, чувствовали это значительно сильнее нас. Психологическое давление, понимаете? Конечно, это не более чем гипотеза, но если она верна, то что получается? В какой-то мере хозяева даже любезны, они помогают нам осознать, что лучший для нас выход – убраться с Земли восвояси. Убраться-то нам некуда, но они этого не знают. Вероятно, они более высокого мнения о развитии человечества, о его разуме, если считают, что мы можем без особого труда покинуть их планету...

– Право руля! – ни с того ни с сего заорал вдруг Феликс и, когда мы, спохватившись, суетливо отгребли на стрежень, со злостью посоветовал нам поменьше дискутировать и побольше смотреть по сторонам, пока он, Феликс, всхрапнет минут двести, потому что потусторонние диспуты ему в данный момент неинтересны.

– Земля будет пуста и безлюдна, и дух Божий будет носиться над водами, – голосом, полным высокой скорби, произнесла Милена Федуловна.

– Не фига тут кликушествовать! – немедленно рассвирепела Инночка. – Кстати, это гонево, в Библии не так, я ее, блин, тоже читала! А планета эта наша, и хрен им, туземцам. Обломаются.

– Что ж, – вздохнула Мария Ивановна, – попробуйте доказать хозяевам, что Земля – наша планета, а не их. Боюсь, что у них право первенства, это раз. А во-вторых, станут ли они вас слушать?

– А я им и объяснять ничего не буду! – крикнула Инночка. – Это наша планета!

– Так же, как вы для комара – законный пищевой ресурс. Комар и помыслить не может иначе. Но согласны ли вы с ним? Боюсь, что, как это ни больно, наши достижения и наш человеческий разум для них значат не более, чем примитивное вожделение комара...

– Разум человечества! – хрюкнул Леня. – Очень смешно и все такое. Сухость воды. Крылья черепахи. Гы. Разум отдельных особей – это да, это иногда бывает. А человечество в целом живет по животным законам. Хуже того – по паразитическим! – Леня облизнулся. – Умный паразит дает жить хозяину и со временем становится симбионтом; алчный и глупый – гробит хозяина и себя. Человечество – глупый паразит. Удивляюсь, что с нами еще цацкаются: указывают на дверь, а не...

– А не травят дустом? – мрачно спросил Феликс.

– Да хоть бы и дустом! Задушить всех вулканическим газом – чего проще. Или сдуть на фиг всю атмосферу. А еще они могли бы выровнять земной рельеф, чтобы без всякой мантийной воды повсюду плескался океан глубиной километра четыре... Не-ет! – Леня рассмеялся так гадко, что мне захотелось заехать кулаком ему по скуле. – Не-ет, они гуманисты, скоротечных катаклизмов не учиняют, а осторожненько нас выдавливают... вместе с нашим так называемым разумом!

– Как вы можете так говорить, Леня! – возмущенно воскликнула Мария Ивановна, а я молча умилился ее идеализму. Нет, все-таки человечество не безнадежно, если в нем живут такие люди. Живут и верят в светлое... Их поливают грязью, а с них все, как с гуся вода.

– Не знал бы – не говорил, – веско бухнул Леня.

– Молодость всегда знает, – зевнул Феликс, забираясь под запасной парус. – Это старость всегда сомневается, только что не подает вида. Знайте, Леня, знайте. Так будет лучше для вас.

Отбрил, ничего не скажешь. Леня демонстративно отвернулся и стал смотреть на воду.

Лесные берега широко разошлись, а вскоре и вовсе разбежались к залитому водой горизонту. Понемногу вечерело. Качалась и скрипела двуногая мачта. Свежий, порывами, ветер пытался сорвать парус. По воде гуляли барашки и, наверное, где-то плыли раздутые бараны из утопленных стад. Коровы и свиньи тоже плыли. Плыли козы, кошки и собаки. Дрейфовали кверху брюхом караси, сомы, налимы и всякая рыбная мелочь, не выдержавшая жизни в соленой воде. С криками пировали чайки – успели прилететь с юга на дармовщинку. А еще вчера не было ни одной...

Дымила наша коптильня, слезились глаза. Кое-как управляя плотом, мы выловили из воды парочку слабо расклеванных щук и тоже пристроили коптиться. Запас пищи еще никому не мешал.