Читаем без скачивания Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

Однако надежды были напрасны: в избирательной президентской кампании 1996 года Козырев был для и без того обладавшим минимальной поддержкой общества Ельцина камнем на ногах. Поскольку депутат не мог быть Министром, Козырев до последнего момента ждал, не намекнет ли ему Ельцин на необходимость остаться в правительстве, — и, когда Ельцин не намекнул, написал заявление об уходе в Госдуму.

5 января 1996 года Ельцин отправил Козырева в отставку, заменив его Е. М. Примаковым. В Госдуме бывший Министр оказался в полной изоляции: либералы не могли простить ему поддержки войны в Чечне, остальные — катастрофической внешней политики. В результате он был независимым депутатом, не состоявшим в каких–либо объединениях и не обладавшим никаким политическим весом: по его словам, «пытался что–то сделать для своего округа, но много сделать не смог. Четыре года мучился и ушел».

В январе 1998 года, еще будучи депутатом, вошел в совет директоров американской фармацевтической компании ICN, руководимой бывшим проамериканским премьером Югославии Миланом Пани- чем. Возможно, это была плата американцев за послушную сдачу интересов России.

Козырев крупно играл на рынке ГКО перед финансовым кризисом августа 1998 года. По воспоминаниям тогдашнего генпрокурора Скуратова, «оперировал миллиардами рублей. Когда возникла его фамилия, начал, как и Чубайс, возмущаться: не играл, мол… навет! Играл! Еще как играл! Операции–то все… остались в компьютерном банке данных! Как операции Гайдара и других игроков… Эти люди, имея в друзьях Чубайса, вполне могли пользоваться инсайдерской информацией».

Последнее представляется вполне обоснованным предположением: иначе трудно объяснить, почему Козырев, в отличие от других либералов, не имевший служебного доступа к инсайдерской информации, пытался отпираться от своего участия в спекуляциях на рынке ГКО.

В январе 2000 года он стал генеральным директором ICN по Восточной Европе в ранге вице- президента, в 2007–2012 годах был председателем Совета директоров Инвестторгбанка, а затем, насколько можно судить, уехал доживать в комфорте и благополучии в свою землю обетованную — в США, на курорты Майами.

Крест на дипломатии

Козырев представляется сегодня типичным представителем космополитичной, прозападной части партхозноменклатуры, окончательно сформировавшейся в 70‑е, вошедшей в 80‑е с полностью антисоветским сознанием и в 90‑е годы оказавшейся у власти.

Поражает убогость и безграмотность фундаментальных умозаключений Козырева, насколько можно судить, практически неизменных с 1990 года и по наши дни. Его философия, похоже, предельно проста: в мире есть полюс добра и счастья — Запад во главе с США, и смыслом существования России является стремлении максимально четко выполнять все их указания.

Козырев подчеркивал: «Нет никакого другого интереса человеческого, чтобы жить хорошо (в его понимании, как и в понимании других либералов, это значит «много потреблять» — М. Д.). А хорошо живут на Западе. Посмотрите на страны с рыночной экономикой и демократической системой — это как раз те страны, в которых все могли бы жить… Все остальное — это демагогия для несчастных. Если у вас нет денег купить виллу на южном берегу Франции, то вам начинают сочинять сказку, что вам это не надо, вы живите вот здесь, в Азиопе».

Здесь прекрасно все: и отношение Министра иностранных дел к своей стране, воспринимаемой как Азиопа, в принципе не способная достичь хорошей жизни. И непонимание, что Запад живет хорошо именно за счет жесточайшей эксплуатации и ограбления всего мира. И простое игнорирование того, что даже в «странах с рыночной экономикой и демократической системой» большинство даже помыслить себе не может о покупке «виллы на южном берегу Франции».

Козырев стремился найти для России способ превратиться в ядерную державу «например, как Франция, у которой тоже есть ядерные ракеты, но она не ставит перед собой целью гарантированное уничтожение Америки». Вопиющие принципиальные различия между Францией и Россией Министра иностранных дел последней попросту не интересовали.

«Формула» Козырева, сохраняющаяся, по его словам, на протяжении всей его жизни, выглядит обескураживающе плоско и схоластично: «Демократическая Россия должна быть и будет таким же естественным союзником демократических стран Запада, как тоталитарный Советский Союз был естественным противником Запада».

Эта формула блистательно игнорирует объективное различие интересов (не говоря уже о культурах и ресурсах) России и Запада, с предельной полнотой выражая полное непонимание российскими либералами как тех, так и других.

Козырев до сих пор заявляет, что Россия не стала союзником и партнером Запада всего лишь потому, что «так и не стали демократической страной и недолго стремились стать настоящим, искренним союзником Запада».

Таким образом, вполне по «формуле Псаки» образца 2014 года, «я ничего не знаю, но виновата Россия». Для Козырева наша страна виновата и в объективном несовпадении своих жизненных интересов с интересами Запада, и в том, что, когда российское общество искренне пыталось стать другом и «младшим братом» Запада, тот хотел всего лишь сильнее его ограбить.

Правда, Козырев признает долю вины и за Западом: администрация Клинтона, оказывается, недостаточно интенсивно поддерживала либеральных реформаторов, — и предостерегает от повторения этих ошибок, указывая на необходимость помогать следующему прозападному руководству России сильнее, чем в первой половине 90‑х.

Хотя самому Козыреву на это грех жаловаться.

Еще в декабре 1992 года на Стокгольмской международной конференции он устроил целый спектакль, изрядно напугав западных дипломатов, привыкших к его елейной угодливости, неожиданно резкой речью, — в завершении которой уточнил «Так выступил бы представитель парламентской оппозиции, если бы она пришла к власти».

При этом речь шла не о «власти» вообще, а прежде всего о кресле самого Козырева.

Он был подлинным мастером организации личной поддержки на Западе: не случайно с просьбой оставить его на посту министра иностранных дел к Ельцину успел обратиться даже президент США Дж. Буш–старший. По словам ельцинского пресс- секретаря Костикова, «был момент, когда чуть ли не каждый приходящий в Кремль на встречу с президентом высокопоставленный посетитель из Западной Европы, и особенно США, просил Б. Н. Ельцина «не сдавать Козырева»». Либерал Костиков с нескрываемым неодобрением и затаенной завистью отмечает: «Я не помню, чтоб так ратовали за Е. Т. Гайдара, хотя он тоже слыл западником».

Дошло до того, что даже Ельцина стал заботить простой вопрос: «А что это они все за него так заступаются?»

Поддержка Козырева Западом опиралась на готовность последнего беспрекословно выполнять практически любые указания госдепартамента США, что красочно описывал в своих мемуарах тот же Строуб Тэлботт. Обе стороны прекрасно сознавали (и не стеснялись признавать), что ельцинская команда реформаторов была единственной силой в России, на деле реализовывавшей интересы США, а Козырев даже в насквозь прозападном окружении Ельцина — самая нужная для американцев фигура.

Козырев возвел жалобное подчеркивание этого в жанр высокого искусства: «Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми».

Американцы как могли поддерживали его и в целом удобным им и в лучшем случае глупый режим в России. Дошло до того, что, по воспоминаниям самих американцев, посольство США прогнозировало фальсификацию итогов выборов 1996 года в пользу Ельцина. Госдепартамент решил проблему рекомендацией московскому офису Агентства международного развития США (USAID) «дистанцироваться от мониторинга выборов, который мог вскрыть реальные эпизоды фальсификации», — в полном соответствии с пожеланием Козырева, сделанном еще во время ГКЧП: «…к власти в России пришли… хорошие, дураки, идиоты — кто угодно, но они хотят с вами просто быть в одном месте. Нужно их поддержать…, нужно закрыть на все глаза и выделить деньги, оказать политическую…, идеологическую поддержку, помогать нам на полную катушку».

Борис Поклад, чрезвычайный и полномочный посланник 1‑го класса, доктор исторических наук, отмечал: «Внешнеполитическая линия новой России под руководством… Козырева стала… откровенно прозападной, безвольной, бесхребетной, а наша дипломатия — просто ущербной… Такие «итоги» нельзя расценивать иначе, как предательство интересов нашей страны. Тогда на советской дипломатии, одной из самых сильных и уважаемых в мире, был поставлен жирный крест».

После отставки Козырева отторгла даже обычно крайне лояльная к «своим» дипломатическая профессиональная среда. Когда Кох с Авеном в 2011 году решили взять интервью у своего бывшего коллеги по либеральному правительству, еще находившемуся в Москве, его телефонов не оказалось ни в приемной Лаврова, ни у преемника Е. М. Примакова в МИДе Игоря Иванова — ни у кого из его бывших коллег.