Читаем без скачивания Случай из практики-2 - Кира Измайлова

— Ты так и не сказал, откуда взялся конь, — напомнила я.

— Так откуда он с самого начала взялся, то я не видел, — сказал мальчишка с достоинством. — А бежал он со стороны Кузнечной, зуб даю!

Мы с Лауринем переглянулись. На Кузнечной улице, как несложно понять из названия, обретались лучшие кузнецы города. Шумноватое местечко, но что поделать… Можно было предположить, что конь перепугался шума или даже его обожгла искра — на Кузнечной было немало открытых кузниц, — от того и взбесился и удрал от хозяина… Вот только вороной не был оседлан, а надет на нем оказался всего лишь недоуздок. Возможно, его привели подковать? Как вариант, но, насколько я могла судить, все четыре подковы были в полном порядке. Не новые, но в перековке конь не нуждался. И, кстати, где хозяин? Даже если вороной от него сбежал, последовать за ним труда не составляло: любой указал бы дорогу! Но хозяин не объявлялся, что было в высшей степени странно: лошадь вейренской породы стоит слишком дорого, чтобы бросить ее на произвол судьбы!

— В последний раз спрашиваю, чей конь? — безнадежно повторил Лауринь. Никто так и не отозвался, не закричал, что знает хозяина… Может, вороной его зашиб ненароком? Или тот еще не добежал сюда? — Хорошо. Если объявится владелец, пусть обратится на Садовую, дом три. Лошадь будет там.

Несколько лавочников подали голоса, подтверждая, что слышали и всенепременно передадут хозяину, буде он объявится, где искать пропажу.

— Флоссия, — негромко обратился ко мне Лауринь, оглаживая вороного. Тот уже не шарахался, только шкура вздрагивала. — Вам ничто не кажется странным?

— Мне всё кажется странным, — ответила я, наклоняясь с седла. — Начиная с того, что владелец не стремится вернуть свою собственность, и заканчивая тем, что этакая лошадь находится в столь паршивом состоянии!

Это было правдой — вороного не мешало бы вычистить. Кроме того, он казался чересчур уж худым, шкура не лоснилась, как бывает у ухоженной лошади, а грива была спутана и висела колтуном.

— Похоже, ему пришлось несладко… — Лауринь провел рукой в перчатке по спине вороного, тот снова дернулся. — Видите?

— Вижу, — кивнула я. Спина и круп коня были исполосованы, видно, хлестали бедолагу нещадно. — Но, Лауринь, покажите мне того идиота, который станет дурно обращаться с вейреном!

— Один, видимо, нашелся, — хмуро ответил капитан и заглянул вороному в зубы. — Коню не меньше шести лет, не похож он на необъезженного. Может, нрав у него дурной, но…

Тут вороной протяжно вздохнул и положил морду на плечо Лауриню. Похоже, устал бедолага смертельно, а перепугался чуть не до разрыва сердца. Но что могло так напугать лошадь в городе? Предположение у меня было, и оно мне не понравилось…

— Не похоже, — сказала я. — Лауринь, может, мы уйдем с дороги? Мне уже надоело выслушивать, что окружающие думают по поводу наших персон!

— Да, конечно… — Капитан отвел коня в сторону. Его буланый, до сих пор смирно стоявший там, где оставили, сам подошел к хозяину, как собака.

— Вы действительно хотите забрать коня к себе? — спросила я.

— Не бросать же его посреди улицы, — Лауринь потрепал вороного по гриве.

— Лучше ко мне, — сказала я негромко. Капитан нахмурился. — Отведите, передайте Аю, она о нем позаботится. А я прогуляюсь в сторону Кузнечной, поинтересуюсь, что да как…

— Вы полагаете…

— Волков в городе нет, — сказала я. — А хорошо воспитанные кони — а этот, не сомневаюсь, именно из таких, — не сходят с ума от страха, если у них над ухом кто-то грохнет молотком по железу. Вы понимаете?

— Разумеется, — коротко кивнул Лауринь. По глазам было видно, ему не нравится мое предположение. — Хорошо. К вам, так к вам. Но, может быть, мне…

— Лучше я одна, — прервала я.

— Зибо вполне может отвести коня, — стоял на своем капитан.

— Вашему Зибо я даже игрушечную лошадку не доверю, — отрезала я. — К тому же, при виде вашего мундира окружающие как-то теряют словоохотливость. Обойдусь без вас.

— Хорошо, — помедлив, кивнул Лауринь. Легко поднялся в седло своего буланого, покрепче перехватил поводья вороного.

— Тогда до встречи, — сказала я и повернула кобылу. — Всего доброго, Лауринь! Еще свидимся, думаю…

— Всего доброго, — ответил он и вдруг окликнул: — Флоссия?

— Что, Лауринь? — обернулась я.

— На всякий случай… — он нахмурился. — Если вам вдруг потребуется меня разыскать…

— Я расслышала адрес, — усмехнулась я. На Садовой улице когда-то проживал мой дед. Неплохое местечко! Тихое, мирное… и никто чужой незаметно не подберется. — Вы предпочитаете видеть в качестве посланника воробья или ворону?

— Как вам будет угодно, — чуть наклонил голову Лауринь и тоже развернул коня. Ординарец устремился за ним, сгорая от любопытства.

Усмехнувшись, я оглянулась по сторонам — не преследует ли меня Анельт, чтоб ему чесотку подхватить, — и отправилась на Кузнечную. Хозяин вороного вейрена… Что ж, если он и был где-то поблизости, то давно затерялся в толпе. Но если на Кузнечной действительно использовали магию — уж не знаю, для каких целей, — то след должен сохраниться.

Кузнечная встретила меня грохотом и мелодичным звоном. Из открытых кузниц неслись размеренные удары молота по наковальне, то тут, то там взмывали в воздух снопы искр… Моя кобыла недовольно фыркнула и прижала уши, но другой реакции на это безобразие я от нее не дождалась. Впрочем, как я и предполагала: хорошая лошадь не будет пугаться шума, и если уж моя невесть каких кровей злющая кобыла игнорирует этот грохот, то уж вейрен, стоящий немалых денег и наверняка отлично выезженный, тем более не должен был понести.

Итак… Если конь мчался со стороны Кузнечной, то… Я огляделась. Вот начало улицы, перекресток с Шорной, на которой как раз и есть маленькая площадь с невесть зачем воткнутым посреди нее фонтаном. Малец не солгал, похоже… Летом ребятня купалась в фонтане, зимой просто ошивалась поблизости, здесь же назначали встречи. Так что мальчишка вполне мог оказаться здесь и видеть, как вороной проскакал от Кузнечной на начинающуюся от перекрестка Белокаменную.

Примчаться по Шорной с другой стороны конь не мог, там улочка узкая, извилистая, двум людям сложно разойтись, а следов погрома, какой мог бы учинить в такой тесноте взбесившийся жеребец, не видно: ни покалеченных людей, ни перевернутых телег и разбросанных вещей… Что ж, Кузнечная так Кузнечная.

Проехав несколько дворов, я остановила внимание на большой кузнице. Ворота были распахнуты настежь, там толпилось немало народу, и я резонно заключила — здесь хоть кто-то мог что-то увидеть.