Читаем без скачивания Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

— О, нет, миледи! Никакого ходатайства не надо. Я вполне верю вам на слово, — подойдя к бюро, он вытащил пачку гербовой бумаги, перо и чернильный прибор.

— Итак, разрешение на свидание леди… Как вас зовут?

— Джоанна Дюпре и Мари Тардье.

— … Джоанны Дюпре и Мари Тардье с заключенным камеры… В какой камере сидит ваш протеже?

— Номер сто двадцать семь! — отчеканила Мари.

— …127 — записывая, повторил полковник и вдруг в недоумении глянул на девушек: — 127?!!

— Да, сэр.

Недоумение на лице сэра Джеффри сменилось чем-то средним между сожалением и брезгливостью.

— Ну-ну… — проворчал он. — Что может быть общего у таких милых воспитанных леди с этим… гм… узником? Ну, что ж. Это, в конце концов, не мое дело. — И, поставив свою подпись, полковник протянул девушкам документ. — Завтра в полдень. Смотрите, не опоздайте! Свидание короткое — четверть часа.

Подруги вновь присели в благодарном поклоне и, распрощавшись с хмурым, но учтивым комендантом, вышли на улицу.

Садясь в экипаж, Джоанна обернулась к подруге:

— Мари, как ты думаешь, почему скис этот старый ловелас?

Ксави пожала плечами:

— А ты думала, он будет рассыпаться в любезностях перед друзьями государственных преступников? По-моему, вполне естественная реакция. Ладно, Джо, свидание завтра, а какие планы на сегодня?

Пришла очередь Джоанне пожать плечами:

— Завтра будет тяжелый день, так что на сегодня предлагаю грандиозный отсып. А заодно прикинем, как вытащить Питера из этой чертовой мышеловки.

Глава 35

…Он был далек от этой мысли, как и от всяких других.

Рано утром, когда ночная пелена еще плотно укрывала лондонские кварталы, из города галопом вынесся одинокий всадник. Глухой стук конских копыт о древнюю римскую дорогу, скрытую под плотно сбитым слоем снега, никого не потревожил в этот студеный предрассветный час.

Всадник спешил. В течение всего дня мало у кого по дороге в Норгемптон была возможность задать ему хоть пару вопросов. Даже трактирщику, хозяину «Веселого ландскнехта», где путник остановился пообедать, пришлось удовольствоваться лишь догадками, ибо гость задержался там ровно столько времени, сколько потребовалось его благородному жеребцу чтобы успокоить дыхание.

Поэтому неудивительно, что утром следующего дня преподобный Уистлер — викарий Киппердейлской церкви, выехавший из своего домика часов около восьми в тряской легкой коляске, у поворота едва не был сбит великолепным жеребцом. Правильнее было бы сказать, что его преподобие едва не был сбит красивым молодым человеком, восседавшим на этом жеребце, но мистер Уистлер не сразу обратил внимание на такие подробности, напуганный белоснежным оскалом гнедого, мелькнувшим у самых глаз священника.

— Прошу прощения, сэр! — покаянно произнес мягкий баритон. Молодой человек осадил коня. — Я не сразу вас заметил из-за этого, — он махнул рукой на сугробы, громоздившиеся по обе стороны узкой дороги. — С вами все в порядке?

— О, да, благодарю вас! — священник подобрал брошенные было поводья. Помедлив секунду, он все же не сдержал любопытства. — А вы, сэр, ищете здесь кого-то?

— Да, ваше преподобие, — молодой человек с готовностью вступил в разговор. — Мне нужен сэр Бишоп. Он ведь здесь живет?

— А-а, полковник… — протянул священник и почему-то неодобрительно глянул на собеседника.

— Что-нибудь не так, ваше преподобие? — чутко среагировал путник.

— Да как вам сказать, сэр… А вы, простите, кем ему приходитесь? — вопросом на вопрос ответил Уистлер.

— В общем-то, никем, — пожал плечами молодой человек. — Так, привез сэру Бишопу привет от его племянницы из Лондона. Кстати, позвольте представиться: Томас Шеффилд, к вашим услугам.

Выражение лица священника смягчилось. Он церемонно приподнял свою широкополую шляпу:

— Эдвард Уистлер, викарий здешней церкви. Вы позволите, сэр? — он тронул поводья. — Мы можем поговорить по дороге. Я провожу вас — мне по пути.

— Буду рад, ваше преподобие!

Немолодая мирная кобыла неторопливо повлекла двуколку священника по дороге, напоминавшей ущелье между высоких сугробов.

— Если вас интересует, я могу немного рассказать о полковнике. Конечно, только то, что мне известно, сэр. Только то, что мне известно, и ни на йоту больше — это мое правило.

— Правило, достойное уважения, — согласился Том со священником, который благодарно склонил голову и объяснил:

— Не хочу, чтобы вы попали в неудобное положение. Вы производите впечатление воспитанного честного юноши из хорошей семьи. Сэр Бишоп же — человек крайне сложный… — мистер Уистлер сделал паузу.

— В чем же это выражается? — Шеффилд напряженно слушал.

— Ну вот, обратите, например, внимание на дорогу, по которой мы едем. Замечаете, как она удобна, в отличие от других поместий? Полковник приказал ежедневно расчищать ее.

— Но это же хорошо? — оглянулся на пройденный путь Том.

— Да, если не считать, что сейчас я еду причащать Джека Соннера, слегшего на днях в горячке. А три недели назад антонов огонь сжег Лэна Уорни — обморозил ноги. Я уже не говорю о постоянной пневмонии! — священник махнул рукой. — Полковник не слушает никаких доводов. Малейшее возражение приводит его в исступление. Скольких слуг он забил насмерть! К тому же, последнее время сэр Бишоп слишком много внимания уделяет своему винному погребу. Во всяком случае, гораздо больше, чем Богу! — мистер Уистлер перекрестился.

— Но неужели ему ничего не дорого? — рассказ священника Тома не радовал.

Его преподобие пожал плечами:

— По-моему, дорог полковнику только он сам. Считает, что достоин лучшей участи, чем житье в Киппердейле. Ну, может еще племянница внушает ему какие-то добрые чувства… А вот, кстати, и Бишопсхолл, — мистер Уистлер прервал сам себя и указал на приземистое двухэтажное здание. — Хотя верней было бы сказать — Бишопсгейт[46]. Мне дальше, а вам… Энди!.. — крикнул он, вытянув жилистую шею.

На крик откуда-то сбоку, из-за огромной поленницы, вынырнул человек неопределенного возраста в грязно-зеленой ливрее.

— Энди, доложи хозяину: к нему гость из Лондона.

Обладатель ливреи молча повернулся и через сугробы отправился за угол дома.

— Ну вот, сейчас вас впустят в дом, — ободряюще кивнул священник Тому и, на прощанье приподняв шляпу, легонько шлепнул поводьями свою задумчивую кобылу.

Действительно, спустя несколько минут тяжелые двери распахнулись, и Том вошел в мрачное жилище.

Хозяин дома вполне соответствовал как описанию Милдред Дервенуотер, так и преподобного Уистлера. Мрачный обрюзгший человек лет шестидесяти производил неприятное впечатление своим постоянным озлоблением на всех и вся. Для начала он вылил на голову Шеффилду водопад жалоб на правительство, которое его не ценит; на племянницу, которая редко пишет, хотя и знает его богатый опыт в придворных делах; на слуг, которые по своей тупости не могут услужить ему как следует; и даже на погоду, которая вообще не бывает такой, как ему нужно.

Видимо, новый собеседник вдохновил Бишопа, и последний закончил свои жалобы восхвалением себя и своего знания света. Томясь под этой лавиной желчи, Том, тем не менее, вежливо поднимал брови, кивал головой, поддакивал и вообще всячески выражал свой интерес.

Наконец, речь зашла об Арабелле, от которой Том еще в начале разговора передал привет.

— Моя племянница, конечно, не в состоянии достичь тех высот, которые приходилось занимать мне. Что вы хотите — женщина! — презрительно дернул жирными плечами Бишоп. — Но, надо признать, девочка все же неплохо устроилась. Как-никак, замужем за лордом. Муж ее, можно сказать, вершит политику Англии!