Читаем без скачивания Сочинения русского периода. Стихи. Переводы. Переписка. Том 2 - Лев Гомолицкий

1-3 III. 1918 г. г. Острог 

Примечания составителей

ПРИЛОЖЕНИЕ. Печатается по экземпляру книги «Стихотворения Льва Николаевича Гомолицкого. 1916-1918. Книга первая» (Острог: Типография Ц. Шейнерберг, 1918), хранящемуся в Краеведческом музее г. Острога (Краєзнавчий музей. шифр: кн-4007 VI-к-650).

 СТИХОТВОРНЫЕ ПЕРЕВОДЫ

 1[145]

Единорог*

Тема – «Поэт», девиз – «Единорог»

Однорогий царственный зверь,Я пробегаю сквозь чащи –Уснувшие части –В волшебное царство мое,Чтобы лечь на грудиДевы, которую вижуВ водоеме кровавомВидений...Сквозь века к ней стремленье                                       мое...Но напрасно –В безднах глаз моих черныхНе отразился еще никогдаЕе образ живой....

Я певец, я пастух –Фракийских диких ущелий,Обращенный в форму химерыЗаклятьем поэзии бога,Напрасно бегу сквозь векаВ тоски неизведанный рай...

Знак власти – мой рог...Когда раздраженным копытомГребу я хвойную почву лесов,Ударяю о выступ скалы, –Отвечает мне сердце земли,Глухо в недрах биясь...Заслышав мой голос, смол-         кают испуганно твари, –Слушают стоны мои из фан-        тастических рощ,В изумрудах которых мечты        мои пребывают,Мечты мои – лица заклятые      в глубях сапфирных озер...Меня же из смертных не ви-                                          делНикто – никогда – нигде...

Иногда по рощам внезапноНачинает погоню за мною                        Диана,Нагая, упругая, дерзкая...И, уськая свору собак,Угрожает мне луком сереб-                        ряным...Я в бешеном бегстве, как                          в вихре,Метких стрел избегаюИ, ускользая от своры в глу-      хое молчанье,В чащах скрываюсь глухих...

Иногда святой ГубертИз скита лесного выходит,Как бы встречая меня,И костлявой рукой меня ма-                            нит...Но тогда – внезапно – яв-                ляетсяДемон, на роге моем пови-                                сает,Кривляясь и смехомБрызжа в лицо его...И святой, ограждаясь кре-                               стом,Прячется в черном дупле...

Напрасно гордый рогВозвышается над моей голо-                          вою...Напрасно шерсть золотаяИскрится в солнечных бли-                                     ках...Во вражде с сыновьями не-                               беснымиИ сыновьями земными,Одинокий блуждая в земных        бездорожьях,Мглу развеваю в зареве лун-                               ном,Ранней зарей подымаюсь с                        пожарищ лесныхИ до поздней зариПод дугой семицветнойРадугиФебовой тайной тропой –Дорогой невидимойЯ пробегаю странойМеланхолии  вечной..................................................

* Русский перевод одного из стихотворений, присланных на конкурс «Польского Радио» и одобренных жюри конкурса. Стихотворение это в числе других отдано на суд радиослушателям.

2[146]

Елизавета Шемплинская 

Сантиментальное

Со скулящим русским романсом пришел бродяга пьяный...Под окнами плачет на скрипке, кривится спиною рваной.Захлестнул сердце тоскою, огромною тоскою – недугом,Через форточку медь в бумажках бросает ему прислуга.Руки прижали к сердцу, на бледных лицах улыбки.Воет, хрипит бродяга, визжит, обезумев, скрипка.О, шумная пьяная песня! жестокое, грозное пенье...О, пьяный певец! закачался, упал на снег на колени,Вскинул руки со скрипкой, возносит к форточкам, к небу –Оборвалась пьяная песня голодным клекотом: хлеба!Захлопнулись форточки в окнах, снег с карнизов слетает...Но по черной лестнице сверху одна служанка сбегает.Несет рукою черствой в награду за пьяную скрипкуМолока и душистого хлеба и простого сердца улыбку.

3[147]

Владимир Слободник 

Гетто

         Это было давно, далëко,         это часто во сне повторялось:         у двери жестяника бляха         в тупике над козой качалась.

         Над стеною еврей юродивый         исходил песней убогой         и выли собаки на месяц,         всходящий над синагогой.

                    ......................

         Дед мой качался, качался         над зажелкшей от мудрости Мишной,         как страшные бабочки, свечи         пылали зловеще неслышно.

         Не помню бабушки, только         ее руки иссохшие помню,         золотые бряцавшие серьги         и виденье – парик огромный.

         Там никто не знал, что значит         Польша, райской горящая печью,         не знал я тогда, что будет         моя речь польскою речью.

         Не знал я тогда, что Польшу         возлюблю – ее липы и камни         и что все мне будет далеким,         только Польша будет близка мне.

         Горько кричал в колыбели,         испуган ночью и снами –         казались мне тени на стенах         бородатых пророков тенями.

         Казалось мне – за рамой         в венце голубом созвездий         темнеет грозный косматый         Адонай – гневный Бог возмездья.

         И мечтал я, мечтал о чем-то         голубином, чистом, как Висла,         что как неба в июне вишневость         над землей Мазовецкой провисло.

         А в окно врывалось гетто,         врывалось черной луною,         и, подобные темным подвалам,         замыкались сны надо мною.

Адам Мицкевич 

КРЫМСКИЕ СОНЕТЫ

В переводе Л.Н.Гомолицкого

с предисловием и примечаниями переводчика

Варшава 1942 

ПРЕДИСЛОВИЕ

КРЫМСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ И СОНЕТЫ

Под сенью гор Тавриды отдаленной

Певец Литвы в размер его стесненный

Свои мечты мгновенно заключал.

1

Дорога в Россию

 В конце октября по старому стилю 1824 года кандидаты философии виленского университета Адам Мицкевич и Ян Соболевский получили подорожную в Петербург. Прогонных денег на две лошади полагалось сто тридцать рублей и восемь копеек. 8 лет спустя эта вынужденная «дорога в Россию» послужила Мицкевичу поводом к знаменитому памфлету в «ретираде» III-й дрезденской части «Дядов». Но в то время Мицкевичем еще владели неопределившиеся настроения. Это был двадцатишестилетний Мицкевич (родившись 24 декабря 1798 г., он был на полгода старше Пушкина), едва выпущенный из университетских стен магистр философии, учитель ковенской школы, начинающий поэт, автор двух томов стихотворений, напечатанных в Вильне. 23 декабря 1823 года он был арестован по делу «филаретов», пять месяцев с лишним просидел в виленской тюрьме, был освобожден и выслан в Петербург.

 В Петербург Мицкевич приехал на следующий день после наводнения, описанного Пушкиным в Медном Всаднике. Тут он быстро сошелся с первыми своими русскими друзьями, будущими декабристами, Бестужевым и Рылеевым. Когда «филаретам» было предложено высочайшим повелением выбрать себе место в провинции для определения на государственную службу, Мицкевич объявил о своем желании служить при Ришельевском лицее в Одессе. В Одессу он ехал с рекомендательными письмами Рылеева и Бестужева к Туманскому. Письма эти, впрочем, не сыграли заметной роли в жизни Мицкевича. Личные отношения его в Одессе сложились не так, как он предполагал. Не суждено ему было также и служить в Ришельевском лицее. На всё это были свои особые причины.