Читаем без скачивания Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Стив Дьюно

— Ар-ру-а!

Флавио подбежал к ограде, посмотрел на улицу, затем снова на Лу. Это был мой шанс.

— Лу, ко мне!

Он двинулся в мою сторону с явной неохотой. Флавио, перескочив через забор, устремился к Лу и принялся лизать его в нос. Я протянул им обоим лакомство. Лу тут же потянулся к моей руке, а Флавио стал осторожно принюхиваться. В это время я накинул на него ошейник – вот и все.

— Балбес, — сказал я, глядя ему в глаза. — Они тебя ненавидят. Мы тебя любим. Сделай выводы.

В течение следующих двух лет он еще трижды сбегал от нас, два раза когда мы с Никки уезжали в отпуск, и за собаками присматривали чужие люди. Сыновья Никки тут же кидались на поиски. Флавио всякий раз оказывался в одном и том же районе, что подтверждало мою догадку: его прежний дом был именно там. Я заранее объяснил им, где искать беглеца, и оба раза мальчики обнаруживали его в районе кинотеатра. С улыбкой радостного идиота на морде он продолжал поиски, повинуясь какому-то извращенному собачьему представлению о верности. Зак бежал за ним так быстро, что даже ухитрился нагнать и схватить – и был обильно окроплен мочой в процессе. Если очень хочешь отыскать пропавшую собаку – поручи это мальчишкам!

Обнаружив, что Флавио навострился поднимать щеколду калитки, я заменил ее на железный прут, который просовывал в дырку. Но тут этот ловкач сообразил, что если как следует поднажать всем весом, калитку можно просто выдавливать с петель и отправляться гулять, сколько душе угодно. В итоге мне пришлось установить ворота, как в средневековом замке, на солидных опорах, чтобы Флавио перестал убегать. Когда он привык к нам настолько, что его стали оставлять дома в одиночестве, проблема побегов вставала только в тех случаях, когда мы уезжали надолго, и его должны были выпускать на прогулку люди, которых мы просили присматривать за собаками. Им же, увы, приходилось иметь дело и с последствиями диареи, которая с Флавио временами случалась.

В последний раз мы с Лу спокойно поехали к кинотеатру и стали ждать. Он появился, подбежал к нам и сел рядом.

— Забудь о них, Флавио. Они болваны. Ты живешь с собачьим инструктором, с семьей, которая любит тебя, и с лучшим на свете псом.

Флавио облизал меня, после чего издал странный беззвучный лай: он попытался выдавить какой-то звук, но вместо этого лишь защелкал челюстями, хрипя и свистя, как астматик. Он был очаровательным, добрейшим и совершенно пустоголовым.

— Ладно. Поехали домой.

Лу боднул Флавио и запрыгнул на заднее сиденье. При этом он слегка поморщился. Этот пес когда-то вскарабкивался на деревья, загонял веймаранеров до изнеможения и выигрывал состязания по аджилити, теперь же он с трудом забирался в машину. Он был по-прежнему великолепен, но уже начинал стареть.

Солнечное летнее утро, отличная погода. Гольф-клуб целиком был арендован под съемки высокобюджетной рекламы, съемочная группа приехала из самой Калифорнии. Вся парковка была заставлена трейлерами, фургончиками с едой, реквизитом и техникой, повсюду сновали осветители, члены съемочной группы, актеры, вились километровые провода, пахло клевером и свежим кофе.

— Я дам ему еще немного бульона, — сказал я.

Снять идеальный кадр оказалось непросто. Сперва Лу очень не хотел мочиться на живого человека, которого он ощущал внутри, невзирая ни на какую броню. Но когда мы залили в него достаточно бульона, а актера упросили сохранять полную неподвижность, что-то начало получаться.

Однако режиссер оказался перфекционистом и требовал все новых дублей.

«Лапа заслонила струю», или «недостаточно быстро», или «у него недовольный вид». Черт возьми, болван, да у тебя тоже был бы недовольный вид, если бы тебя раз за разом заставляли пить куриный бульон, а потом писать на ни в чем не повинного парня, потеющего в тяжеленных доспехах!

— Устроим обеденный перерыв, — предложила Энн, которая беспокоилась за успех съемки и за Лу. Ему вся эта история уже порядком надоела.

— Я повожу его вдоль поля и дам воды. Его подташнивает от соленого бульона, он как щенок, нахлебавшийся морской воды.

— Нам не нужно, чтобы его стошнило на рыцаря.

— А что, неплохая идея!

— Погуляй с ним, Стив.

Мы побежали трусцой по дорожке. Под деревьями испуганно застыл кролик, не сводя с Лу округлившихся глаз. Лу его даже не унюхал. Он устал и был так перенасыщен солью, что едва не превратился в ветчину.

Он вылакал воду из лужицы, натекшей от поливальной машины.

— Я все понимаю, приятель. — Я почесал ему шею, и немного поиграли в «чокнутого пса». — Стоило сбежать из Голливуда, как они тут же зовут нас обратно! — Он посмотрел на меня. — Пачино. Лу… Пачино.

Особого впечатления мои слова не произвели, но он все же меня лизнул. Его морда почти вся уже поседела и делалась тоньше день ото дня, и шкура потускнела и стала грубее, но все равно он был еще красавчик хоть куда.

Я поставил перед ним банку собачьих консервов, и он устало принялся за еду.

— Потом будет страдать от диареи, — заметила Энн, почесывая Лу за ушами.

— Но шоу должно продолжаться, правильно, Лу? — сказал я.

— Ар-ру.

— Пойдемте, закончим с этим, — позвала нас Энн.

— Пошли, Лу. Написаешь на этого идиота – и домой.

Мы усадили Лу в двадцати шагах от места съемки, актер занял свое место, режиссер скомандовал: «Мотор!» – я дал команду. Лу подбежал прямиком к рыцарю, высоко поднял ногу и старательно его оросил, после чего с достоинством удалился. Все прошло, как мы и планировали. Безупречно.

— Стоп. Достаточно!

Так закончилась еще одна странная глава в жизни Лу, где ему целый день пришлось прилюдно мочиться на бедолагу в рыцарской броне, под солнцем и софитами, посреди поля для гольфа. Все это ради того, чтобы люди покупали лотерейные билеты.

И в точности, как это вышло с обложкой для книги, где был снят волк по кличке Тимбер, какой-то бюрократ-зануда, не пожелавший рисковать, решил, что пес, который мочится на человека, — это непристойное зрелище для телезрителей в прайм-тайм. Поэтому они вырезали эту сцену из рекламы, и теперь бедному рыцарю в голову врезался игрушечный самолет. Никто не оплатил нам с Лу стоимость куриного бульона и машины для чистки ковров, которую мне пришлось брать в аренду на следующий день. Короткая карьера Лу в рекламе подошла к концу так же внезапно, как и началась, но никто из нас не жалел об этом.

17

Даже герои могут страдать

Мы играли в «чокнутого пса» во дворе. Лу было тринадцать, он совершенно оглох, погрузнел, морда поседела – но в остальном все еще оставался здоровым и красивым псом. Чтобы его не мучил артрит, я ежедневно давал ему противовоспалительное. Многие знакомые нам собаки уже отошли в мир иной, но Лу был как Бильбо с кольцом – он шел вперед, даже когда все прочие отставали.

Мы так долго были вместе, что я временами забывал о том, что мы существа разной породы, я не желал думать о неизбежном. Мы были одним целым, и точка.

Все эти истории, воспоминания, шутки, понятные лишь нам обоим. Привычные действия, каждое из которых на самом деле являлось бесценным: прогулки, еда, поездки в горы, игры, общение с собаками и людьми. Мы были сиамскими близнецами, но в то время, как один полагал другого бессмертным, он сам потихонечку угасал.

Я шлепнул его по заду, когда он изготовился на меня напасть.

— Ого, а это что еще такое? — Под рукой я ощутил вздутие размером со сливу. На этом месте была крохотная шишечка пару недель назад, но тогда я не придал ей значения. Теперь она выросла в несколько раз.

— Ар-ру.

— Стой смирно, пожалуйста, — попросил я. Ему все еще хотелось играть, но опухоль следовало ощупать. Она была похожа на припухлости, которые я сотни раз обнаруживал под шерстью у других собак, особенно веймаранеров, боксеров и шарпеев.

Я ощупал его по всему телу. Он смотрел на меня недовольно.

— Никто не собирается тебя купать и стричь когти.

— Р-р-р.

Когда он оглох, его голос стал звучать вполсилы, точно ему не хотелось ничего говорить теперь, когда он не мог себя слышать. Впрочем, он всегда предпочитал язык жестов, так что мы ничего не потеряли.

— Нет, больше я ничего не вижу. Давай позвоним доктору Филлипсу, пусть он тебя осмотрит.

Доктор Филлипс открыл ветеринарную клинику в нашем районе, он работал там один. Я стал обращаться к нему после смерти Джонни. Он был чем-то похож на ветеринара, с которым Лу довелось встретиться в Уиллитсе, такой же суровый на вид, но бесконечно добрый в душе. Он был костлявым, седым, и брал за свои услуги очень недорого.

— Подкожная. Возможно, просто доброкачественная жировая опухоль, но может оказаться и что-то похуже, — сказал он, гладя Лу по голове. Он знал обо всех его подвигах и о моих книгах, которых к тому времени было уже больше десятка.