Читаем без скачивания Головорез - Майкл Слэйд

По мере того как китайский квартал увеличивался, увеличивалась и ненависть колонистов. Между 1878 и 1913 годами двадцать четыре анти-азиатских уложения стали законами. Китайцы были лишены избирательного права и им не разрешалось состоять на правительственной службе. Лишённые профессий, они не могли посещать школы для белых. Китаянки могли иммигрировать в качестве жён белых, но азиатки не могли нанимать белых женщин. Такса за въезд в страну постоянно росла: 10 долларов в 1886 году, 50 – в 1896, 100 – в 1900, 500 – в 1904 годах.

Наконец в 1907 году ненависть прорвалась вспышкой насилия.

В том году была образована Лига Избавления от Азиатов. Её собрание способствовало образованию бесчинствующей толпы. Подогретая речами расистских ораторов, толпа в количестве пяти тысяч человек отправилась громить Китайский квартал, нанеся ущерб в 25000 долларов. Китайцы ответили общей забастовкой, что эффективно парализовало все отели города. Ненависть белых ещё больше возросла.

В 1923 году был принят Ограничительный Акт. Он запрещал любую иммиграцию из Китая. Этот закон не был отменён вплоть до 1947 года, но население Китайского квартала опровергло эту победу. В 1921 году там было 6500 азиатов. Через тридцать лет их было уже 8750.

Прокоммунистические беспорядки прокатились по Гонконгу в 1967 году. Они вызвали новую волну китайской иммиграции. Опасаясь за свои недавно обретённые положение и богатство в ближайшем будущем, "колониальные яхтсмены" стали налаживать отношения за океаном. Когда Британия согласилась передать в 1997 году Гонконг Китаю, это привело к тому, что волна превратилась в приливный поток.

На сегодняшний день, насчитывая 150000 человек, китайцы составляли двадцать три процента населения Ванкувера.

Эта цифра может увеличиться до сорока процентов до того, как колония прекратит своё существование.

Лопаясь по швам, Китайский квартал меняется.

Цинк запарковал машину на углу Пендер и Каррал. Раскрыв зонтик, они вышли под дождь.

– Видишь то здание? На углу? – сказал он. – Это "Хочешь верь, хочешь не верь" Рипли.

Кэрол окинула взглядом двухэтажное здание с большими выступающими окнами.

– Я не понимаю, в чём дело, – сказала она.

Под дождём, барабанящим по зонтику, он провёл её дальше по улице.

– Не верится, – сказала она, оглядывая его сбоку. – Шириной в три фута, и люди работают там?

– Четыре фута одиннадцать дюймов. Дом Сэма Ки – самое узкое здание в мире.

– У него, должно быть, какая-то история?

– В 1910 году город разросся до Пендер-стрит. Вся земля Чень Тоя, кроме этой полоски, была экспроприирована. Город отказался компенсировать ему стоимость остающейся земли, поэтому его соседи по Шанхайской аллее думали, что получат ее для гуляний. Назло им Чень построил самое узкое здание в мире, используя туннели и выступающие окна, чтобы максимально использовать пространство.

– Мне нравятся парни, которые не дают обвести себя вокруг пальца, – сказала Кэрол.

По мере того как пурпурная завеса сумерек скрывала лицо дракона, неоновые огни Китайского квартала зажигали свои глаза. Останавливаясь то там, то сям, копы шли по улице, а дождь бурлил в сточных канавах и заливал им ноги. Миновав "The Chinese Times", номера которой по-прежнему печатались с рукописного текста, и Сады доктора Сунь Ятсена с его древними валунами, они пересекли Колумбия-стрит по направлению к Майн-стрит. Кэрол бросила взгляд на мокрый фасад элегантного зелёного здания с филигранными балконами, обрамляющими его переднюю сторону. Под крышей позолотой был написан 1909 год.

– Китайская Ассоциация Содействия, – сказал Цинк.

– Все балконы утоплены в нишах. Такого нет в Сан-Франциско.

– В отличие от ваших, наши китайцы в своём большинстве являются выходцами из Гуандуна. Это – провинция в окрестностях Гонконга. Эрик Чан – ты встретишься с ним – говорит, что утопленные балконы характерны исключительно для Южного Китая.

– Пагода в качестве телефонной будки. Замечательное применение.

Маленькие лавки были забиты азиатскими безделушками: париками, веерами, чайными приборами и многорукими нефритовыми идолами; вырезанными из слоновой кости статуэтками Будды и шахматными фигурками мандаринов, лаковыми шкатулками; секачами, кухонными принадлежностями и фарфоровыми медведями-панда. Красные фонарики горели в некоторых лавках, чтобы принести удачу их владельцам, распространяя по улице острый запах ладана.

– Здесь узаконены азартные игры?

– Нет, – сказал Цинк.

Кэрол обратила его внимание на расположенную в подвале парикмахерскую. Сквозь её мутные окна позади ряда растений был виден мужчина, идущий по заполненной дымом комнате с полными пригоршнями долларов. Кто-то выкрикивал на гортанном кантонском наречии, в то время как другой раз за разом бросал кости ма-джонга на стол. Третий, в грязной нижней рубахе, вёл счёт.

– ВПУ имеет только шесть копов, говорящих по-китайски, – сказал Цинк. – А если соблюдать пропорцию, то их должно было бы быть две сотни.

– Прекрасное планирование, – сказала Кэрол.

– Это весьма типично, – ответил он. – Только теперь Силы начали набор добровольцев среди этнических меньшинств. Китайский квартал является лишённой полиции ничейной землёй.

Майн-стрит является родным домом для покинутых, потерявших и потерявшихся. Она рассекает горло Китайского квартала с севера на юг. Когда они пересекали Майн, направляясь к Клину, чёрный подъёмный кран "Транс Ам" прогрохотал вниз по улице.

– Спорим, в течение нескольких лет это был опиумный притон, – сказала Кэрол.

Они остановились перед опустошённой лавкой мясника. Объявление в витрине извещало, что помещение вскоре будет занято "Диетической едой Фанквань Чжу". Из ниши, расположенной рядом с лавкой, ряд ступенек спускался к паре распахивающихся дверей. За дверью ступени терялись где-то вверху. По лестницам спускались трое панков в чёрных кожаных куртках, белых теннисках и чёрных джинсах. Завидев круглоглазых, они приостановились и фыркнули.

– Они выглядят весьма приветливо, – сказала Кэрол. – И татуировки у них очень симпатичные. Должно быть наверху у них клуб.

– Кто его знает, – сказал Цинк. – Невозможно проследить все банды. Каждую неделю образуются новые.

– Эмигрантские, да?

– В основном. Сто двадцать четыре тысячи прошений ещё ждут, чтобы их удовлетворили. Банды вербуют их прямо у трапа самолёта.

– Вечная проблема с иммигрантами, – сказала Кэрол, – заключается в том, что они не считаются с нашими ценностями. Для некоторых демократия означает свободу сходить с ума. Терпимость должна заканчиваться, когда поднимается стрельба.