Читаем без скачивания Наше море - Владимир Дубровский

Каждый день с рассветом люди на берегу и на кораблях готовились к выходу. Я любил эти утренние часы, когда еще не поднялось солнце. На деревянном настиле пристани и на бортах кораблей лежали крупные капли росы, голоса в прохладном воздухе звучали особенно отчетливо. [232] Все, кажется, подготовлено с вечера, но флагманский минер Щепаченко еще раз проверил готовность кораблей к тралению. Матросы бежали на берег, тащили запасной кабель, катили добавочную бочку с горючим. Наконец корабли по теплой, как парное молоко, воде отходили от пристани и начинали траление.

В восемь часов над пустынными бухтами Севастополя разносился перезвон корабельных склянок. На тральщиках поднимали военно–морские флаги.

Поднимали Краснознаменные военно–морские флаги базовые тральщики «Трал» и «Щит», «Арсений Расскин» и «Мина». Поднимали флаги и сторожевые катера 1‑го Новороссийского дивизиона, также награжденного орденом Красного Знамени за боевые дела.

Дни и ночи проводил на тралении флагманский минер Щепаченко. При тщательном обследовании севастопольских бухт водолазами было обнаружено в Северной бухте на грунте несколько больших деревянных ящиков. Они были похожи на магнитные ящичные мины, которые мы впервые обнаружили в Ялте. Но сколько ни воздействовали на них электромагнитными тралами, они не взрывались. Что бы это могло значить? Пришлось эти тяжелые ящики поднять со дна и вытащить на берег. Это были мины, но новой конструкции, поэтому мы решили их разоружить. За это рискованное дело взялся Щепаченко и старшина 1‑й статьи Андрей Гончаров.

Были приняты все меры предосторожности. И все–таки, когда Щепаченко и Гончаров стали снимать крышку с горловины, ведущей к взрывным приборам, оттуда с шипением вырвался воздух.

— Ложись! — крикнул Щепаченко Гончарову и сам упал на каменистую инкерманскую землю.

Прошло несколько тягостных, длительных минут. Щепаченко первым встал, и вместе с Гончаровым они приступили к извлечению приборов из корпуса мины. Через некоторое время Иван Васильевич подозвал нас к себе и показал на разоруженную мину.

— Ну вот, полюбуйтесь! — сказал он, обращаясь ко мне, и протянул прибор. Оказалось, что электрические проводники не были присоединены к взрывающим приборам. Что это было — небрежность в работе или сделано намеренно, чтобы мина не взорвалась?! Для нас это осталось загадкой. [233]Щепаченко, покачав головой, насмешливо сказал:

— Нет, не тот уже немец пошел, раз деревянные ящики делает!..

Севастопольские бухты тралили особенно тщательно электромагнитными и акустическими тралами, перекрывая все положенные нормы.

Траление было закончено в срок. Мы сделали все, что полагалось по существующим инструкциям, и даже сверх того.

Флагманский минер нашего соединения Иван Васильевич Щепаченко, являющийся душою разминирования севастопольских бухт, заявил: «После такого траления я как флагманский минер бригады, офицеры бригады и весь личный состав считаем, что нами сделано все, чтобы обезопасить стоянку кораблей Черноморского флота в Главной базе — Севастополь».

Севастопольская бухта была открыта для плавания, и мы окончательно убедились в безопасности нахождения в ней, когда еще до прихода кораблей эскадры на линкоровской и крейсерской бочках отстаивались приходившие в Севастополь транспорты и другие суда.

Севастополь! Я снова вспоминаю, каким он был в те дни. За время войны я видел разоренный Новороссийск, разрушенные Геленджик и Туапсе, но такое, как в Севастополе, я увидел впервые. Города, как такового, не было, и вот сейчас он уже оживал, поднимался у нас на глазах, хотя горькая полынь еще серебрилась на развалинах его домов.

Вскоре вернулись в город севастопольцы. Приехали и новые люди со всех концов страны, чтобы скорее восстановить гордость и славу нашей Родины — Севастополь. Более других сохранилась в городе улица Ленина, она стала для нас как бы центральной. Разбирали завалы на Большой Морской, приводили в порядок и проспект Нахимова, и площадь Третьего Интернационала, и другие улицы. А на Приморский бульвар привозили и уже высаживали молодые деревья.

Нас всех занимал вопрос: каким будет возрожденный Севастополь? Мы мечтали о новых красивых домах, о широких и прямых, как стрела, проспектах. Мы хотели бы одеть Севастополь в светлый, как парус, инкерманский камень, чтобы на холмах лежал белый город с голубой [234] полоской Северной бухты, напоминающий Военно–морской корабельный флаг.

Город будет расти, улицы его растянутся далеко за Малахов курган, на котором зацветут сады. Город протянется и на запад, в сторону Херсонесского мыса. Поселок у Стрелецкой бухты сольется с Карантинной и Туровской слободой. Откроется порт в бухте Камышевая, куда будут приходить рыболовные и торговые корабли, принося с собой соленые запахи Атлантики и Средиземного моря.

А на вершине севастопольского холма, над бухтой и домами, высоко, как маяк, будет стоять величественный памятник В. И. Ленину. И будет он виден не только жителям города, но и всем, кто с моря приближается к Севастополю…

День возвращения кораблей Черноморского флота в родной Севастополь выдался пасмурным. С утра город и бухту окутал серый туман, собирался дождь. А как хотелось, чтобы южное солнце прорвалось сквозь хмурую завесу туч навстречу входящим в гавань кораблям.

Но ничто не могло омрачить радостной встречи. Вышли и выстроились на рейде корабли нашей бригады. Впереди стоял флагман траления базовый тральщик «Мина», которым по–прежнему командовал капитан–лейтенант Стешенко. На встречающих кораблях — тральщиках, подводных лодках, торпедных катерах, на водной станции Черноморского флота были подняты флаги расцвечивания. Похорошел Приморский бульвар с вновь посаженными деревьями и цветами.

На катере я вместе с Чугуенко и Щепаченко вышел на внешний рейд навстречу эскадре. Мы радовались и одновременно волновались, наверное, больше всех.

Наконец на Инкерманском створе показался головной корабль — гвардейский крейсер «Красный Крым». За боевые заслуги ему было предоставлено почетное право первым войти в Севастополь. Под флагом командующего флотом шел Краснознаменный линейный корабль «Севастополь», на нем находились вице–адмирал Ф. С. Октябрьский и член Военного совета контр–адмирал И. И. Азаров, в кильватер линкору — гвардейский крейсер «Красный Кавказ», за ним эскадренные миноносцы. На несколько миль растянулся отряд.

Один за другим входили в гавань корабли, их еще издали узнавали встречающие, корабли становились на [235] бочки, швартовались к пирсам и пристаням. А когда моряки сошли на берег, сколько было встреч, объятий, смеха и слез!

Вечером в канун 27‑й годовщины Октябрьской революции в новом Доме офицеров, в одном из первых зданий, восстановленных в Севастополе, проходило торжественное заседание. С докладом выступил член Военного совета флота контр–адмирал И. И. Азаров. Сколько знакомых лиц в этом огромном зале, заполненном людьми! Здесь собрались те, кто до конца отстаивал город, кто, прощаясь с ним на Херсонесском мысу, клялся вернуться сюда.

В фойе Дома офицеров выставлен стенд с фотографиями лучших минеров, отличившихся при тралении.

7 ноября мы получили приветственную телеграмму от Военного совета флота:

«Врид командира 1‑й бригады траления ЧФ

тов. Дубровскому

Врид начальника штаба 1‑й бригады траления ЧФ

тов. Чугуенко

8 день 27‑й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции поздравляем матросов, старшин и офицеров 1‑й бригады траления ЧФ, с честью выполнивших задачу траления Главной военно–морской базы ЧФ и обеспечивших вход флота в славный город Севастополь.

Желаем дальнейших успехов в боевом тралении. Приложим все силы к тому, чтобы в кратчайший срок очистить Черное море от мин».

7 ноября праздничный город наполнился гулом голосов. Жители города и моряки гуляли по улице Ленина — она теперь стала центральной, — танцевали на площади у Графской пристани.

А вечером, как когда–то до войны, мы собрались за праздничным столом.

Минутой молчания помянули тех, кто сражался рядом с нами, но не дожил до этого праздничного дня в освобожденном Севастополе.

А потом вице–адмирал В. Г. Фадеев поздравил нас и пожелал успехов в дальнейшем разминировании Черного моря. [236]

После праздника на кораблях бригады побывал командующий Черноморским флотом. Требовательный и строгий, адмирал Октябрьский любил эти небольшие корабли и ценил их работу. На базовом тральщике «Мина» командующий объявил экипажу благодарность и сделал в вахтенном журнале, пробитом осколком авиационной бомбы, запись: «Желаю вам, труженикам моря, еще больших успехов в вашей боевой деятельности на благо нашей великой Родины. Умножайте славу русского флота!»