Читаем без скачивания Новочеркасск: Роман — дилогия - Геннадий Семенихин

Словно порывом ветра поднятые, лошади взлетели на берег балки, и вдруг случилось невероятное. В тот самый момент, когда усталые кони и не менее притомившиеся седоки всего на секунду-другую расслабились, белый жеребец сделал невероятный рывок. Вот его распатланная грива поравнялась с мордой лимаренковского коня, а вот и ее оставила позади. Всадник, возглавляющий скачку, испуганно оглянулся, и это погубило его. Вспененный жеребец оказался рядом. Некоторое время, и трудно это время было чем-либо измерить, они шли вместе. Андрейка успел увидеть, как исказилось яростью бронзовое от солнца лицо тридцатилетнего, видавшего виды Илюхи Крайнюкова, когда тот рявкнул:

— С дороги, молокосос, все равно первым буду!

Но белая грива ушла от вороной на сажень вперед, потом на вторую, третью, и, оставив позади разъяренного всадника, Андрейка возглавил скачку. Толпа, облегавшая с обеих сторон навес и сидевших под ним почетных гостей, ахнула навзрыд от удивления. Лишь атаман, втайне жадно ожидавший именно такой развязки, закричал в приступе буйного смеха, оборотившись к одному только графу Разумовскому:

— Ну что, граф? А ведь бочонок вина-то мой! Плакали твои денежки!

Тщетными были усилия сломленных неудачей соперников. Андрейка обогнал их еще на несколько сажен. Было сухо во рту, в глазах мутилось, и только звон медного колокола, объявляющего победу, наполнял сознание. Позади всхрапнул вороной жеребец пришедшего вторым Ильи Крайнюкова. Обернувшись, Андрейка увидел, что лицо лучшего наездника, минуту назад полыхавшее бешенством, озарилось широченной доброжелательной улыбкой.

— По праву твоя победа! Ты не обижайся, парень, что я тебя на дистанции ругнул. А гонку ты выиграл по справедливости. Поздравляю. Вот тебе моя рука. — Он обтер рукавом синего чекменя вспотевший лоб и прибавил: — Только наездник ты еще хлипкий. По правде сказать, это конь скачку выиграл, а не ты. Но я за рюмочкой христовой такие секреты выложу, что быстро мастаком в верховой езде станешь!

— Так я же в первый раз на скачках, — смущенно признался Андрейка.

— Брось врать, — обиделся Крайнюков, — я ведь все-таки в лучших наездниках у атамана-батюшки хожу, все с лёта постигаю. У тебя, брат, настоящая хватка. Стало быть, Крайнюкову столь беспардонно не ври.

Подъехал на обессиленном коне Лимаренков и одобрительно потрепал Якушева по плечу:

— Молодец, парень!

Глашатай засуетился и нараспев объявил:

— Первым на скачках в честь объявления новой столицы Войска Донского пришел казак из славного древнего Черкасска Андрей Якушев.

— Он же не казак, а пришлый! — послышался чей-то недовольный голос, но донской атаман вдруг приподнялся и веско выкрикнул:

— Тише! Пусть глашатай дальше молвит.

— Вторым — бывалый наездник, казак из Раздор Илья Крайнюков, — продолжал невозмутимо глашатай. — Третьим — Игнатий Лимаренков из станицы Аксайской. Всем троим будут вручены призы самим атаманом Войска Донского Матвеем Ивановичем Платовым.

Ропот удивления пронесся по толпе, не ожидавшей победы Якушева. Многие впервые услышали его фамилию.

— Гляди, Дениска, чегой-то я не припоминаю такого казака в нашем Черкасске, — тормошил Чеботарева Митька Безродный. — Где зараз обитает он?

— Чудак, — с добродушной ухмылкой пояснил Дениска, — ить это тот самый пришлый парень, что зараз в курене у Аникина живет.

А Федор Кумшатский, облизывая потрескавшиеся от ветра губы, вполголоса говорил сидевшему с ним рядом богатею Семиколенову, и речь его была преисполнена гневного недоумения:

— Возьми-ка в толк, уважаемый Фрол Аникеевич, а ить казаков на сегодняшнем празднестве беглый холоп побил. Чего ж зараз восхищаться тому?

— Да, да, да, — зажимая в ладони седую длинную бороденку, тихим голоском вторил ему Семиколенов. — Не знаю, куда только атаман-батюшка смотрит. От таких пришлых Стеньки Разины и происходят. Одно слово — тихий Дон они мутят.

Но голоса их потонули в веселом от возбуждения шуме.

Ведя под уздцы своих скакунов, победители подошли к первому ряду трибуны и остановились строго напротив мягкого кресла, на котором восседал атаман. Пожилой войсковой дьяк Антип Чумаков оседлал рыхлый нос очками и басом произнес:

— Объявляю волю самого храброго воина нашего, атамана донских казаков генерал-лейтенанта Платова Матвея Ивановича. Победителем забега признан житель Черкасска Андрей Якушев.

— Давай повод! — услышал Андрейка у себя за спиной чей-то веселый голос и, выполнив приказ, поспешил к атаманскому креслу по широкой дорожке, образовавшейся перед ним в густой толпе. Платов двинулся ему навстречу всем своим коренастым, крупным и сильным корпусом, притянул к себе и троекратно расцеловал.

— Спасибо тебе, сынок! Не посрамил честь и славу древнего городка Черкасского, гнезда смелых донцов. Первым пришел к шатру нашему, первым и получай награду по справедливости, да только не пустую. Эй, виночерпий!

Появился специально принаряженный к торжествам первый выпивоха городка Черкасска Лаврентий Возлюбленный с огромным кувшином виноградного раздорского вина и до краев наполнил серебряный кубок с вызолоченной броской надписью: «Победителю скачки месяца мая девятого дня года одна тысяча восемьсот шестого».

— Пей до дна, сынок, — ласково предложил Платов. — Это тебе по достоинству и по чести положено.

Андрейка поднес к губам доверху наполненный кубок и в один дух выпил прохладное некрепкое вино, так освежившее после бешеной, напряженной скачки. Низко поклонившись, хотел отойти, но Платов сделал удерживающее движение рукой:

— Это еще не все, — и, поискав глазами войскового дьяка Антипа Чумакова, веско приказал: — Подойди сюда и ты.

Пошарив в карманах, атаман достал бумагу, которую собственноручно написал до отъезда на скачки размашистым, неровным почерком.

— Члены войскового круга все среди нас? — спросил Матвей Иванович, не оборачиваясь.

— Здесь, здесь, — подали голоса станичные атаманы.

— Вот и хорошо, — облегченно промолвил Платов, будто он сначала в чем-то сомневался, а теперь подавил в себе последние сомнения. — Читай, Антип.

Дьяк, развернув вздрогнувший на теплом ветру белый плотный лист и не надевая очки, лишь чуть прижмурившись, пробасил:

— «Сего числа, мая девятого, года одна тысяча восемьсот шестого войсковой круг повелевает зачислить в донские казаки проживающего на Дону уроженца Воронежской губернии Якушева Андрея, наделив его всеми положенными донскому казаку правами. Атаман Войска Донского генерал-лейтенант Матвей Платов».

Гул изумления пронесся по толпе и по рядам именитых гостей.

— Андрейка, это ж тебя, дурашку, атаман-батюшка жалует высоким званием донского казака, парень! — повис над толпой одинокий тонкий голос Луки Аникина. Андрейка на тяжелых, одеревеневших ногах шагнул к Платову, хотел бухнуться ему в ноги, но тот сурово поднял руку:

— Не вздумай! Казаки на колени не падают даже перед самим господом богом. Я же всего-навсего атаман.

Андрейка попятился, а Платов весело спросил, оборотись назад:

— Члены войскового круга с моим решением согласны?

— Согласны, заслужил! — последовали голоса.

— Иди на свое место, Якушев, — сурово произнес Платов, — и помни, что отныне ты полноправный казак Войска Донского и должен всегда быть готов до последнего драться за престол и отечество на поле брани!

Прижимая к себе дорогой подарок, Андрейка растерянно попятился от навеса, не сводя глаз с Матвея Ивановича. На мгновение ему показалось, что все окружающее утратило свою правдоподобность и он движется в каком-то непонятном легком розовом тумане. К действительности парня вернул как из-под земли возникший полицейский офицер Денисов. Крепко сжав Андрейкин локоть, холодным, строгим голосом спросил:

— Ну что, новоиспеченный казак? Рад?

Андрейка взглянул на него, так и не поняв, по-доброму или со злорадно притаенной усмешкой произнес эти слова полицейский.

— Спасибо, — ответил он неуверенно. Денисов еще раз скользнул по нему холодными, ничего не выражающими выпуклыми глазами и исчез. Якушев попал в объятия подбежавших Дениски и Луки Андреевича. Толпа захлебывалась за его спиной в едином крике.

— Кому это они кричат «ура»? — растерянно спросил Якушев.

— Дурачок! — рассмеялся Дениска, смахивая со лба пышный черный чуб. — Да ведь это же тебе, самому молодому казаку Войска Донского!

В угловой комнате новочеркасской войсковой канцелярии, временно отведенной под сыскное отделение, Денисов медленно сортировал бумаги, вложенные в плотный коленкоровый переплет тяжелой папки с золоченым тиснением: «На доклад». Было в ту пору на Дону семь сыскных начальств, и самое главное из них — черкасское — возглавлял Григорий Степанович Денисов. Сейчас за его спиной стоял навытяжку заспанный писарь, недоумевая, зачем это посередь ночи, после веселого пира и скачек, понадобилось начальнику его вызывать и листать документы, за которые можно было бы взяться и утром, и в обед, и даже к вечеру следующего дня. Денисов загадочно молчал, но движения его тонких, длинных пальцев с нанизанными на них сверкающими кольцами становились все беспокойнее и беспокойнее. Наконец, оторвав взгляд от документов, офицер отрывисто спросил: