Читаем без скачивания Заморский рубеж - Иван Алексеев

Со страшным глухим стуком корабли ударились борт о борт, содрогнувшись от киля до клотика.

– Крючья цепляй! Во славу Ее Величества – вперед!!!

Морские пехотинцы заняли палубу бригантины, не встретив сопротивления: испанцы словно испарились. Собственно говоря, именно этого и ожидали руководившие абордажем офицеры, заранее осведомленные о слабости противника. Лейтенанты уже хотели было отдать своим ротам приказ к осмотру трюмов, как вдруг раздался громкий треск, и переборка кормового возвышения упала, открыв взорам изумленных англичан пустое пространство вместо офицерских кают. Однако пространство это можно было бы назвать пустым только лишь в связи с отсутствием внутреннего убранства, дверей, мебели, да и самих кают. От борта до борта вся корма была занята плотными шеренгами испанцев в кирасах и шлемах, с пиками, алебардами и аркебузами наизготовку. Эта плотная, устрашающая одним своим видом колонна стала тяжелой поступью под барабанную дробь выдвигаться на шканцы. Шеренга за шеренгой испанские кирасиры поднимались из трюма, шли и шли навстречу остолбеневшим от неожиданности легковооруженным морским пехотинцам, как и положено при маневренном абордажном бое, без всяких доспехов, обнаженным по пояс.

Лейтенант Сэдли опомнился первым.

– Всем отступить на шкафут, за грот-мачту! – отдал он единственно разумный в такой ситуации приказ.

Лейтенант мгновенно сообразил, что плотный строй кирасир является несокрушимым лишь на ровной палубе, то есть на широком пространстве шканцев. На относительно узких крыльях шкафута, за грот-мачтой, шеренги поневоле распадутся, и тяжелые кирасы, пики и алебарды скорее помешают, чем помогут испанцам вести индивидуальный рукопашный бой с подвижными и ловкими морскими пехотинцами.

В прежнем медленном темпе дойдя вслед за стремительно отступившими морскими пехотинцами практически до конца шканцев, колонна кирасир остановилась, стрелки воткнули подпорки аркебуз в доски палубы, раздули фитили, приготовились к залпу.

Бросив взгляд на ют, где уже кипел бой между взводом сержанта Паркса и поднявшейся туда по широкому трапу частью испанских кирасир, лейтенант Сэдли скомандовал:

– Всем залечь и укрыться! Ответный огонь – только по моей команде!

Рота лейтенанта Латропа, находившаяся на баке, за спиной лейтенанта Сэдли, также выполнила эту команду.

В то время как на шканцах, шкафуте и баке бой на секунду остановился и замерли все: и прицеливающиеся испанские стрелки, и готовящиеся встретить их залп англичане – на юте кипела яростная схватка. Беспрепятственно заняв ют, сержант Паркс уже собрался вести своих людей через иллюминаторы кормового среза в офицерские каюты, как переборка под ютом упала и, словно черт из табакерки, из-под юта стала выдвигаться на шканцы бесконечная колонна кирасир. Паркс на мгновение растерялся, не зная, что делать: то ли закрепиться на юте, то ли, помогая взводу Коула, попытаться атаковать неприятеля с тыла, хотя успех этого маневра, учитывая вооружение испанцев, был весьма сомнительным. Но вопрос решился сам собой, поскольку часть испанцев развернулась и таким же плотным строем двинулась по трапу на ют с явным намерением атаковать находящихся там людей Паркса и тем самым обезопасить свой тыл.

Когда первая шеренга испанцев уже шагнула на ют, Паркс скомандовал:

– Отсечь нижних огнем, передних – атаковать в клинки!

Раздался не очень дружный, но меткий залп из нескольких мушкетов и пистолей, которыми была вооружена часть матросов из взвода Паркса. На середине трапа возник завал из дюжины трупов, и нижние ряды атакующих поневоле остановились. Передние шеренги испанцев, уже поднявшиеся на ют, оказались на какое-то время отрезанными от своих. – В атаку!

Паркс, взмахнув короткой абордажной саблей, первым ринулся на врагов. Михась, едва успевший сунуть за пояс разряженные пистоли, бросился вслед за ним. Испанцы выставили им навстречу пики и алебарды. Дальше морские пехотинцы действовали уже автоматически: выманивали выпад пикой в грудь, делали полуоборот, оказываясь при этом к противнику уже не грудью, а боком, одновременно на этом полуобороте отбивали древко пики саблей, кинжалом или просто рукой и шли на сближение, нанося противнику колющий удар в лицо.

За минуту короткой и яростной схватки кирасиры, которым трудно было развернуться на выходе с неширокого трапа, были смяты и сброшены вниз. Паркс не стал их преследовать, остановил своих бойцов. В этот момент раздался мощный залп, произведенный испанцами по засевшим на шкафуте и баке англичанам. Палуба бригантины на несколько секунд окуталась густыми клубами дыма. Когда дым рассеялся, англичане, ожидавшие атаки испанцев на ют и на бак, с удивлением увидели, что колонна противника развернулась на девяносто градусов и устремилась на борт «Принцессы». Более того, из казавшегося бездонным трюма все еще продолжали выскакивать бойцы, но это уже были не тяжеловооруженные кирасиры, задачей которых, по-видимому, было вытеснение морских пехотинцев на нос и на корму (и с этой задачей они успешно справились), а легковооруженные абордажники, которые под прикрытием все тех же кирасир принялись стремительно распространяться по беззащитной «Принцессе», проникли на мостик, спустились на орудийную палубу. Через пару минут дислокация противоборствующих сторон приняла какой-то фантасмагорический характер: на борту испанской бригантины не было ни одного испанца, а находилась лишь приготовившаяся к обороне, окончательно сбитая с толку морская пехота англичан. А на борту английского флагмана, напротив, находились испанцы, уже принявшиеся расправляться с не готовыми к такому обороту событий английскими моряками из плавсостава, которые, будучи уверенными в том, что их защитят бравые морские пехотинцы, даже не изготовились к рукопашной схватке и теперь, застигнутые врасплох, не могли оказать врагу серьезного сопротивления. Кирасиры же выстроились вдоль борта «Принцессы», развернувшись навстречу оставшимся на бригантине морским пехотинцам, направив на них аркебузы и пики.

Лейтенанты Сэдли и Латроп, едва пришедшие в себя от неожиданного маневра противника, уже было хотели бросить свои роты обратно на «Принцессу», чтобы отбить собственный корабль у противника, как с борта «Принцессы» донеслась отчетливая раскатистая команда испанского офицера, руководившего всей операцией. Он стоял на перилах юта, держась за ванты, хорошо различимый со всех сторон, в сверкающей кирасе и позолоченном шлеме, украшенном ярким плюмажем из страусовых перьев, его длинная шпага в вытянутой руке указывала в сторону бригантины и засевших на ней англичан.