Читаем без скачивания Скандал с герцогиней - Валери Боумен

— Где она? — ровным голосом спросил он.

Лили спокойно положила руки на колени и посмотрела на него.

— Я хотела сказать вам, но сначала нам надо было…

— Где она? — На этот раз его голос прозвучал подобно грому.

Колтон, выпрямившись, озабоченно поднял голову.

— Медфорд! — В его тоне слышалось предупреждение.

— Я просто хочу поговорить с ней, — пояснил Джеймс, чеканя слова.

Энни закрыла книгу и сползла с софы.

— Она прилегла пару часов назад, но, думаю, сейчас она в музыкальном салоне.

Лили бросила на сестру осуждающий взгляд.

С благодарностью кивнув Энни, Джеймс встал и вышел из библиотеки.

Музыкальный салон располагался на первом этаже, в самом конце длинного коридора. Направляясь прямо туда, Джеймс с каждым шагом все больше понимал, он не знает, что скажет Кейт, когда увидит ее. Но Кейт была здесь. Кейт. Конечно, он придумает что-то правильное, когда окажется с нею с глазу на глаз.

Он остановился, не дойдя до двери нескольких шагов. Из комнаты доносились звуки «Лунной сонаты». Бетховен. Кейт снова играет. Она говорила, что это ее любимая вещь.

Сделав решительный вздох, Джеймс без стука отворил дверь. И вошел. В комнате царил полумрак, лишь пара свечей догорала в канделябре на крышке пианино, едва освещая комнату.

Кейт подняла голову, и ее прекрасные небесно-голубые глаза расширились и застыли, глядя на него.

— Джеймс.

Он шумно выдохнул. До сих пор он не верил, думал, что ее присутствие здесь обманчивый сон. Или какая-то злая шутка Лили, которую она решила сыграть с ним. Но нет, Кейт была здесь. Она сидела за пианино, напротив французских дверей, выходивших в сад, одетая в темно-красное шелковое платье. Увидев ее в этом платье, Джеймс сглотнул слюну. Да, невероятно! Словно сама мечта шагнула в жизнь. Он прищурился. Блики свечей играли на ее золотисто-рыжих волосах. О боже, как ему хотелось прикоснуться к ним.

— Кейт, — выдохнул он.

Она чуть-чуть качнула головой, и рыжий локон выбился из-за уха и упал ей на щеку.

— Лили и Энни сказали, что я здесь?

— Да. — Джеймс убрал руки в карманы и подошел к пианино. Кейт встала, отодвинула ногой стул. И шагнула к нему, медленно, очень медленно. Теперь их разделял один шаг, не больше. Он чувствовал запах ее духов. Аромат клубники. Его рот увлажнился.

— Джеймс… вы… ты сердишься?

Он сдвинул брови.

— Я? Сержусь? Но почему я должен сердиться?

— Потому что я здесь. Здесь твои друзья. А я не принадлежу к их числу. — Она отвела глаза. — Я чужая.

Он боролся с собой, стараясь удержать руки в карманах. Но, боже праведный, как он хотел сделать этот единственный шаг и заключить ее в свои объятья!

— Нет, Кейт. Ты ошибаешься, я не сержусь. Напротив, я рад, что ты здесь.

Ее ресницы вспорхнули, и она подняла на него глаза. За окном было совсем темно, свечи едва освещали двери, выходившие в сад. Крупные хлопья снега плавно опускались на землю.

— Ты рад?

— Я хотел навестить тебя, Кейт. Я хотел сказать тебе, что безмерно рад твоему освобождению.

— Прошу прощения, что вернула деньги, — опуская глаза, прошептала она. — Но я не могла их взять. После того… как твой дом был…

— Эти деньги принадлежат тебе.

— Мне не нужны деньги. — Закрыв глаза, она замотала головой. — Джеймс, можно мне задать тебе один вопрос?

— Зачем спрашивать, ты же знаешь, что можно.

— Почему ты до сих пор не опубликовал памфлет?

Он покачал головой.

— Давай не будем сейчас говорить о памфлете, Кейт, не до него сейчас.

Ее брови сошлись на переносице, Кейт вытянула руку, словно молила о чем-то.

— Но… почему? Я ждала, что сейчас, когда позорное клеймо с моего имени снято, памфлет будет пользоваться особой популярностью и прекрасно продаваться. И ты смог бы пустить эти деньги на ремонт дома, на оплату услуг Абернети и Хортона, и…

— Проклятье! Кейт, я делал это не из-за… Я никогда не думал о деньгах, — пророкотал Джеймс.

Кейт беспомощно вздохнула и уронила руку.

— Не понимаю, — прошептала она.

— Издательство для меня прежде всего кураж, — пояснил он, отойдя к дверям. — Необходимость. Мой отец всегда страшно опасался даже малейшего намека на скандал. Но сейчас… я больше не думаю об этом. Ты была права. Я должен использовать свой печатный станок для лучших целей. Рассказать настоящую правду о том, что происходит, рассказать о несправедливо осужденных, о бедных…

— Джеймс, — Кейт подняла руку, пытаясь остановить его, — только не надо делать это из-за меня.

Он открыл рот, чтобы ответить, но она жестом остановила его.

— Подожди, сначала я должна поблагодарить тебя. Если бы не ты, я никогда не имела бы такой защиты. Не смогла бы нанять Абернети. Не смогла бы иметь такого сыщика, как Хортон, который вел расследование с поразительной тщательностью. И не была бы сейчас свободна. Это все ты, Джеймс. — Кейт молчала, разглядывая свои туфли. — Я обязана тебе жизнью.

— Ты ничем мне не обязана, — решительно произнес он.

Она прошла мимо него, он потянулся, и его пальцы легко коснулись ее щеки.

— Ты не дал мне договорить. Я обязана тебе жизнью и не хочу, чтобы ты думал, что я неблагодарная… но я уезжаю. Я уезжаю на континент. Разгневанная толпа больше не будет преследовать меня, но моя репутация вконец испорчена. Общество меня никогда не примет. И мне с этим надо смириться. Я должна уехать, но всегда буду благодарна тебе. — Она развернулась к нему лицом и подняла подбородок.

Пальцы Джеймса проникли в ее волосы. С губ слетело едва слышное проклятье.

— Я все исправлю, Кейт. Я смогу восстановить твою репутацию.

Она резко повернулась к нему, локоны волной упали на одно плечо.

— Ты не сможешь, Джеймс. И знаешь это. Даже ты не сможешь это исправить.

Он стиснул зубы и заглянул ей в глаза.

— Что ты собираешься делать на континенте?

— У меня есть деньги. Мое наследство. Я могу начать новую жизнь.

— Деньги за памфлет тоже принадлежат тебе, Кейт. Ты должна взять их.

Она прикусила губу, и в ее глазах вспыхнул гнев обиды. О нет, она ждала от него совсем других слов. Не в силах справиться с собой, она толкнула французские двери и выбежала в сад. В темную, морозную, снежную ночь… Джеймс устремился за ней.

— Кейт, что ты делаешь?

Она резко повернулась к нему, ее огромные глаза горели голубым огнем. Крупные снежные хлопья парили в воздухе и опускались на ее алебастровые щеки. Раскинув руки в стороны, закинув голову, она вдруг закружилась, ее кроваво-красные юбки взметнулись вверх, облегая бедра. Она кружилась, жадно вдыхая холодный воздух. Дыхание вырывалась из ее груди короткими вздохами. Затем она сделала два глубоких вздоха, выдохнула и остановилась.