Читаем без скачивания Пешком через Ледовитый океан - Уолли Херберт

«… Макс, с глубоким чувством благодарности я узнал о сделанном Вами некоторое время назад предложении помочь нашей экспедиции – послать два самолета „Цесна“, чтобы освободить нас от научных приборов, заснятой пленки и отчетов. Однако, принимая во внимание Ваши многочисленные затруднения со снабжением „Т-3“ и большое расстояние в 450 морских миль, которые, по всей вероятности, будут отделять нас от этой станции к 16 апреля, а также настоятельную необходимость для нас как можно скорее добраться до Шпицбергена и относительно незначительный вес пленки и приборов, которые могли бы забрать у нас самолеты (снаряжение для Ламонтской экспедиции с разрешения доктора Ханкинса было оставлено в зимнем лагере), – учитывая все это, я полагаю, что сложную и дорогостоящую операцию по высылке двух самолетов „Цесна“ теперь нельзя считать оправданной. Конечно, это будет горьким разочарованием для Джафа Реннера, который столь терпеливо ожидал на мысе Барроу начала этой операции в полной готовности присоединиться к нам для замены Аллана. Джаф следил за нашим продвижением с огромным интересом и сочувствием и, несомненно, с некоторой завистью, когда мы преодолевали эти последние несколько миль к полюсу…»

С тех пор как в сентябре прошлого года с Алланом произошло несчастье, он сейчас впервые вздохнул с облегчением. За все это время он никогда не представлял себе возможность рецидива подобно человеку, жаждущему сочувствия или поблажек. Зимой он очень усердно занимался физическими упражнениями, предписанными ему Коном, и старался все же зря не перегружать свою спину, хотя понимал это весьма своеобразно.

Конечно, кроме смещения диска, есть множество других способов затруднить себе жизнь во льдах Северного Ледовитого океана. Вы можете, например, сжечь свою палатку. Это нетрудно, и я удивляюсь, что случается это нечасто. Нужно только выйти из палатки, как это сделал Аллан в первый день после того, как мы очутились на другой стороне полюса по пути домой. Он вышел из палатки, чтобы испытать надежность хорея, который он только что смастерил. Фриц еще раньше вышел из палатки и начал сверлить дыру во льду, чтобы измерить его толщину. Не помню сейчас, кто из них заметил дым, выбивавшийся из-под конька палатки, но они проявили оперативность и сумели все, же спасти кое-какую одежду; а, проработав без перерыва до двух часов дня (мы обыкновенно двигались ночью, сместив время на двенадцать часов), они смогли настолько хорошо залатать палатку, что она выдерживала все, кроме самых резких ветров.

9 апреля, когда мы находились на 89°17'с. ш. и 09°00 в. д., нас заметили с самолета метеорологической службы ВВС Соединенных Штатов. Бортрадист появился на нашей частоте, еще когда мы находились примерно на 88° с. ш. на пути к полюсу от мыса Барроу, и спросил, есть ли у нас дымовые ракеты.

– У меня есть кое-что получше, – сказал я. – Я включу эллиотовский приводной маяк.

Мы очень мило поболтали (что стоило нам лишнего часа кручения ручного генератора) и были приятно удивлены, услышав, что на борту самолета находится полковник Джо Флетчер. Американская дрейфующая станция «Т-3», известная также как Флетчеровский ледяной остров, названа в его честь; он был первым летчиком, обнаружившим в 1952 году этот ледяной остров и совершившим на нем посадку. «На меня произвело большое впечатление то, что я услышал по радио», – сказал он впоследствии, приземлившись на авиационной базе Соединенных Штатов в Милденхолле в Англии. «Они, несомненно, на редкость компетентные и очень подготовленные для выполнения своей задачи люди. У них хорошая организация дела, а их радиотехника безупречна».

В числе многих тем, которые представляли для нас взаимный интерес и обсуждались нами, когда самолет обнаружил нас и кружил над нами, был также и маршрут их полета. Я с интересом узнал, что самолет службы погоды пролетает по этому пути один раз в день – один день из Европы на Аляску через Северный полюс, а на следующий день возвращается той же дорогой. От полюса они летят на юг вдоль тридцатого восточного меридиана, пока не оставят за собой Северный Ледовитый океан, и их расчетное время пролета над полюсом обычно отклоняется лишь на несколько минут. Это заставило меня задуматься. При плохом распространении радиоволн, с которым мы в это время столкнулись, и перспективе еще более тяжелых условий радиосвязи, по мере того как мы будем удаляться от Фредди, было бы, пожалуй, целесообразно договориться о поддержании связи с военно-воздушными силами США.

В течение нескольких дней я не разрабатывал детального плана решения этой проблемы, так как для этого надо было установить, какой путь подхода к Шпицбергену лучше избрать; нужно было хорошенько подумать и собрать множество дополнительных сведений. Тем временем мы слегка изменили свой курс и направились к 30 меридиану восточной долготы; отсюда путь к Шпицбергену короче. Мы сочли более удобным с навигационной точки зрения избрать какой-либо меридиан и все время держаться его. Я в эти дни отправил несколько радиограмм, запрашивая последние данные о состоянии погоды и льда у северных берегов Шпицбергена и прогнозы на ближайшее будущее.

Много лет назад, разрабатывая основной план экспедиции, я подробно изучал ледовые условия в районе Шпицбергена, однако они сильно меняются из года в год и даже с недели на неделю в то время года, когда лед начинает вскрываться. Неофициально я договорился также с летчиками метеорологической службы и получил разрешение вызывать их через день по радио, чтобы после их облета ледовой местности получать от них сведения о состоянии ледовых условий непосредственно к северу и на расстоянии 60 морских миль прямо к югу от нас. Так как летчики не совсем разбирались в том, какие ледовые условия мы считаем легкими и какие тяжелыми, то для нас было целесообразнее получать описание ледовых условий, какие они видели из своего окна, и, таким образом, иметь возможность самим судить о том, насколько сравним лежащий перед нами путь с тем, который мы уже прошли.

Военно-морская авиация США регулярно проводила полеты вдоль нашего маршрута. И на основании их данных и сведений, получаемых с помощью метеорологических спутников и распространяемых Океанографическим управлением США, а также данных прогнозов специалистов по вопросам концентрации и движения льда, я решил, двигаясь к Шпицбергену, избрать такой путь, который шел бы параллельно большим разводьям и обеспечивал достаточную степень безопасности, если бы на завершающих этапах нас задержали непредвиденные обстоятельства или несчастный случай. Этот путь привел бы нас к самой северной группе островов – островам Шеойане, находящимся в 20 с лишним милях от необитаемой, но полной всяких запасов норвежской хижины у Депоттодена на Северо-Восточной Земле (о-ва Шпицберген). Я сообщил Фредди и комитету, что в том случае, если наше радио откажет, мы будем каждый день от 7.00 до 7.05 по среднему гринвичскому времени включать приводной маяк и двигаться к югу вдоль 30 меридиана восточной долготы, пока не достигнем 83° с. ш., где изменим курс и направимся прямо к острову Фипса и ступим на твердую землю примерно 3 июня. Я послал Фредди и комитету пересмотренный график предположительных дат достижения нами каждого следующего градуса широты вплоть до выхода на сушу; мною была послана радиограмма также в Оттаву начальнику главного штаба канадских вооруженных сил, в которой я изложил свой план на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. За пятнадцать путевых дней, после того как нами был покинут полюс, мы прошли 220 морских миль и продвинулись на добрых 3° широты. Если в ближайшие пятнадцать дней условия пути останутся такими же, мы могли бы с достаточным основанием ожидать, что к 10 мая, когда назначено очередное и последнее сбрасывание пополнения запасов самолетами канадских военно-воздушных сил, мы будем находиться на 84° с. ш. Продолжая продвигаться теми же темпами, мы, согласно графику, совершим выход на сушу у северных берегов Шпицбергена примерно 4 июня: