Читаем без скачивания Рыцарь ночи и Луна (СИ) - Ром Полина

Пологая гора, та самая, по которой мы спускались с Ольгердом от портала, покрытая огненно-ярким молодым осенним лесом, казалась роскошным куском вышитой парчи. Местами серебряными нитями мелькали ручейки и речушки. Даже прохладная морось в воздухе не умаляла красоты этого места. Напротив, когда слабые солнечные лучи пробивались через затянутое тучами небо – лес просто оживал, переливаясь радужными всполохами яркой влажной листвы.

Недалеко от выхода на крышу лежала странная куча земли, поросшая какой-то непонятной, уже засохшей травой. Вокруг валялись глиняные черепки и несколько огромных треснувших горшков с землей внутри.

- Что это? – с любопытством уставилась я на улыбающегося Ольгерда.

- Это – будущий цветник!

- Это - цветник?! – изумилась я.

- Да! – со смешком подтвердил Ольгерд.

Я еще раз глянула на непонятную кучу и только сейчас заметила, что основу кучи составляет прогнившая и сломанная штуковина из трех широких ступеней. Все встало на свои места – когда-то на этих ступенях стояли горшки с землей, а в них выращивали цветы. Я еще раз оглядела площадку и спросила:

- Ольгерд, а на других башнях тоже так? Я почему-то всегда думала, что на таких площадках стоят караульные.

- Сейчас в караульных нет особой нужды, Лунка. Достаточно оставить пост на одной из башен и пустить охрану по крепостной стене. Так что, если хочешь, можешь прямо сегодня садиться за бумаги и придумывать свой будущий личный сад.

Я обняла мужа, крепко прижалась к нему и вдохнула самый родной запах – он меня всегда успокаивал - Ольгерд пах счастьем и надежностью.

Часть рабочих предпочитала ночевать под крышей, часть приходила на импровизированную кухню и ночевала под пологами, а для нас с Ольгердом и служащих было поставлено несколько палаток.

На третий день утром, рядом с нашей палаткой установили наскоро сколоченный стол, полог и я принялась планировать внутренние помещения. В помощь мне был приставлен ронс Хайн, с которым мы бесконечно спорили.

Он терпеливо и доходчиво объяснял мне, почему нельзя расширить окна до нужного мне размера на первом этаже, почему нельзя, чтобы дверь в эту комнату на втором этаже открывалась внутрь, а не наружу, почему вот тут вот - он тыкал пальцем в чертеж - обязательно должна быть стена и так далее. К вечеру голова у меня раскалывалась, но мы честно доделали план, предусмотрев, как нам казалось почти все.

Ронса Була с помощью горничных обеспечила горячую трехразовую кормежку. Единственное, из-за чего она переживала, это что блюда были недостаточно «деликатны» для сангиров. Почти каждый вечер она извиняющимся тоном говорила:

- Вот совсем это не дело – благородных сангиров кашей кормить! Да и суп в обед самый простой. Ну, санги Алуна, я вот тут немножко времени выкроила – попробуйте…

Под эту воркотню нам ставилось какое-нибудь «отдельное» блюдо, типа крошечных медовых лепешек или творожных шариков. Почтенная ронса никак не могла себе представить, что в пути нам с Ольгердом приходилось есть и попроще – о подробностях нашего появлении в этом мире знали только санги Брон и ее муж. Для всех остальных – Ольгерд недавно получил замок в наследство.

Однако Ольгерд каждый раз хвалил ронсу Булу за попытку «побаловать» и с ужасно важным видом пробовал новое лакомство, одобрительно кивая головой.

Если вспомнить, что к сладкому он был совершенно равнодушен, и даже травяной взвар предпочитал пить без меда, то мне его похвалы ронсе Буле казались еще смешнее – санигр лопает то, что не любит, только чтобы не огорчить свою повариху!

- Ты, Лунка, не понимаешь. Ронса наша – отличный повар. А такую еде простую может кто угодно сварить. Конечно, она чувствует, что ее мастерство пропадает зря. Потому не хихикай, а поблагодари мастерицу!

- Да уж… Это почтенная ронса просто не видела, как важный  сангир лично кашу варил в котелке! – мне действительно казался ужасно забавным этакий сословный снобизм добродушной поварихи.

Но в целом наш быт, хоть и не слишком устоявшийся, входил в определенные границы. Я радовалась, что слуги поладили между собой, что приказы ронсы Брон не подлежали обсуждению и что не было подковерных игрищ – нам еще зимовать в замке, без особых развлечений и новостей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Во дворе весь день до темна визжали пилы, изнутри башни орали каменщики, которым рабочие не успели поднести раствор, раздавались гулкие удары молота – расширяли окна, и мужа я видела только вечером, окончательного замотанного и плохо соображающего. Однако, такой бешеный темп дал свои результаты – через одиннадцать дней от начала ремонта, я и санги Брон с мужем отправились навестить сангира Кетро и закупить мебель. 

В качестве охраны Ольгерд выделил нам четверых солдат во главе с гердом Крогом. Следом за нашей каретой тянулась вереница пустых телег.

Сангир Кетро был нашим ближайшим соседом из высокородных, и я тихо радовалась, что, благодаря порталу, путь в его замок занимал меньше полудня. В этот раз в замке сангира гостила его дочь с двумя сыновьями-подростками, так что общаться нам было особо некогда – мы с сангиром и его семьей встречались только за столом.

Зато я была очень благодарна санги Тарии, дочери хозяина замка, которая посоветовала мне отличного мебельщика. Именно мастеру Лоду я и оставила огромный заказ. То, что нашлось готового, не вызвало у меня энтузиазма. Слишком вычурные изделия не подойдут к строгой красоте каменных стен.

Конечно, часть стен побелили, например – кухню. Часть – затянули тканями. Но все же сотни лет назад замок строился, в первую очередь, как защитное сооружение. Он обладал собственной строгой и суровой красотой, и модные резные креслица, и буфеты с позолотой не слишком вписывались в суровую эстетику форта.

Зато ему очень шли грубоватые шерстяные и льняные ткани, натертая воском или маслом простая мебель, чью красоту только подчеркивал сочный рисунок дерева. Прекрасно смотрелись медные вазы и чеканки, которые я приобретала для обеденного зала.

Возможно, все это будет выглядеть несколько старомодно, зато надежно и долговечно. Да и не будет смотреться как попытка нуворишей жить в стиле «дорохо-бохато».

Оставив аванс мастеру и получив обещание управится дней за десять дней: - Раньше, прекрасная санги, никак нельзя! И отшлифовать нужно, и клею дать высохнуть – это все времени требует. Поторопишься – ан стол-то и развалится! Позору не оберешься! – мы с санги Брон вернулись в замок.

Целая телега была загружена тканями – на шторы, на постельное для нас и слуг, на полотенца и банные халаты.

С собой мы везли двух швей – пожилую ронсу Милль и ее дочь, хорошенькую и кокетливую девушку по имени Келли. Ронсы проживут в замке зиму, и сошьют все, что нам потребуется для хозяйства.

Сагир Перон остался дожидаться изготовления мебели.

- Вы, санги Алуна, не волнуйтесь. Я за всем присмотрю и все аккуратно упакуют.

Первый снег уже ложился отдельными заплатками на облетающий лес, когда большая часть ремонтников, получив свою зарплату, отправилась восвояси. В замке оставалась небольшая команда мастеров, которые взялись за зиму отремонтировать одну из башен – в следующем году в ней будут жить ученики Ольгерда.

Для поварихи наняли помощницу, Виму, плотную молодую девицу, которая будет в следующем году кормить гердов. Наняли посудомойку и еще одну горничную – помещения оказались слишком велики для Зуны и Криты. Кроме того, я настояла, что у служащих должен обязательно быть хоть один выходной в семь-восемь дней.

По поводу этого «новшества» мы даже немного поспорили с Ольгердом, впрочем, без особых конфликтов. Он просто удивился, когда узнал, что в его родном замке у горничных, поварих, и даже у садовников, были выходные. Нельзя сказать, что мой муж был эгоистом, просто такие вещи всегда проходили мимо него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А нам предстояла длинная зима в башне и Ольгерд начал переживать, что мне будет скучно.

Глава 31

Особого веселья и вправду не наблюдалось. Почти полмесяца ушло у нас на то, чтобы забить кладовые замка, расставить привезенную мебель, подшить и развесить шторы и доделать еще сотни различных мелочей. Но постепенно все успокоилось. Жизнь приобрела размеренный, местами даже строгий ритм. Появилось некое расписание, которого мы старались придерживаться.