Читаем без скачивания Город Анатоль - Бернгард Келлерман

Волна негодования прокатилась по городу. Что это за люди! Это же варвары! Какая дикость! Осквернить могилы! Рауль успокаивал. Рауль лил масло на бушующие волны. Прежде всего он постарался успокоить епископа. Он предложил ему две тысячи крон на бедных как временное вознаграждение. Он пытался разъяснить ему, что здесь было налицо force majeurСсылка13, точно так же, как при каком-нибудь землетрясении или во время войны. Он много раз повторял выражение force majeur. Епископ, который не забыл, что Стирбеи всегда были покровителями церкви, в конце концов взял свою жалобу обратно. Самым несговорчивым оказался мясник Вимики. Он требовал вознаграждения в десять тысяч крон за осквернение могилы его дочери Берты. Он ничего не хотел уступать, но в конце концов Жак обошел его очень простым способом. Этот Вимики был одним из главных поставщиков рабочих столовых нефтяного города, и Жак через Рауля сообщил ему, что его лишат этих поставок, если он будет «так недоброжелательно вести себя по отношению к нефтяной промышленности». Недоброжелательно вести себя по отношению к нефтяной промышленности? Что это еще за новости? Очевидно, власть в Анатоле перешла теперь в другие руки... Какая-то иностранная акционерная компания диктует горожанам законы! Но Вимики всё-таки сдался.

Чудовищную работу взвалил на Рауля Янко! А о самом Янко ничего не слышно. След его потерялся с тех пор, как он выписался из санатория в Вене. Получив аванс под свою нефть от «Анатолийской нефтяной компании», он уехал путешествовать — и «до свиданья»!

К Раулю тихонько постучали, и Корошек осторожно протиснулся в полуоткрытую дверь. Он старался сделаться возможно тоньше. Он задыхался от волнения и шел на цыпочках.

— Господи боже мой, — шептал он. — Господин Грегор, ваша супруга!

У Корошека был такой вид, точно случилось большое несчастье.

Рауль испугался, лицо его стало пепельно-серым. Ольга расхаживает перед подъездом «Траяна», засунув руки в карманы пальто. Она грозит застрелить Рауля, как только его встретит. Без всякого стеснения она сообщила это Корошеку. Она не позволит делать себя посмешищем всего города.

Рауль снял очки и подышал на них.

— Что, что? — прошептал он. — Что вы сказали? — Он побелел от страха.

— Ради бога, не подходите к окну, может случиться несчастье. Кто бы ожидал этого от вашей супруги! Такая милая, славная женщина... Убедитесь сами, но только будьте осторожны.

Они пошли в спальню.

— Ради бога, не зажигайте света!

Рауль из-за шторы выглянул в окно, и действительно на улице перед витриной Роткеля стояла Ольга и наблюдала за входом в «Траян». Затем она снова начала медленно обходить фасад гостиницы, точно часовой.

«Вот она и вернулась с Северного полюса!» — сказал себе Рауль. Но на душе у него было не очень спокойно. Вечером он не осмелился спуститься в столовую и попросил подать ужин к себе в комнату. Корошек это одобрил.

— Взбешенный человек... Знаете ли вы, на что способен взбешенный человек? Ваша уважаемая супруга всегда была такая милая, такая приветливая. И вот теперь... какое ужасное несчастье!

— А я всё-таки выйду после ужина, — сказал Рауль и вызывающе посмотрел на Корошека.

— Вы хотите выйти? Ради бога, зачем испытывать судьбу? Дело кончится 6едой.

А Ольга и после ужина всё еще ходила взад и вперед. Наконец она исчезла: очевидно, ей стало холодно. Рауль пытался выйти, но Корошек не позволил ему. Пусть он подождет, пока Корошек убедится, что уважаемой супруги господина Грегора нет поблизости. Несмотря на холод, Корошек выбежал на улицу без пальто и без шляпы и внимательно огляделся по сторонам. Затем его белесая голова скрылась в переулке Ратуши. Вскоре он вернулся и сказал:

— В квартире вашей супруги зажгли свет!

Рауль отправился в «Парадиз» выпить полбутылки вина. По радио передавали оперу из Милана. Ольга может поступать, как ей нравится!.. Карола приветствовала его беглой улыбкой и блеском больших прекрасных глаз.

VII

Франциска швырнула книгу на пол. Эти детективные романы приелись ей. Она уже знает, кто украл колье. Вообще жизнь в горах, в этом нефтяном городе, начинала ей надоедать. Она сказала Жаку, что скоро уедет путешествовать. В Париж! Но с тех пор прошло несколько недель, а она не делала никаких приготовлений к отъезду. Было два часа. Она уже пообедала, но по-прежнему оставалась полуодетой. Так теперь постоянно бывало. Ей ничего не хотелось делать. Она подолгу валялась в постели. О, как она была ленива! По ночам она читала до тех пор, пока не слипались глаза. А если поехать куда-нибудь, то придется вставать в спальном вагоне рано утром, и даже в отеле нельзя лежать до двенадцати часов: что подумает о ней горничная? И всегда нужно тщательно одеваться. Каждый вечер наряжаться как на бал! Это требует слишком больших усилий. И поэтому Франциске не хотелось никуда ехать.

С тех пор как открылся кинотеатр «Страна грез», Франциска твердо решила перебраться в город. Ей опротивело проделывать по вечерам Долгий путь в колымаге Гершуна, — в ней было так холодно, — а через несколько недель в городе должен был открыться и театр. Майер, этот эгоист, скривил рот, когда она сообщила ему о своем решении. Он, разумеется, думает только о себе. Но Жак, который теперь опять навещал ее, нашел эту мысль очень удачной.

— Купи себе хорошенький домик, Франциска, — сказал он, — с красивым садом. Ты можешь себе это позволить. Не сидеть же тебе вечно здесь, в этой усадьбе!

И Жак обещал немедленно переговорить с Ники Цукором, который стал теперь маклером по продаже земельных участков.

Даже Майер наскучил Франциске, если говорить откровенно. Вначале он любил ее по-настоящему. Она сумела довести его прямо до безумия. Он признавался ей, что никогда еще не встречал такой страстной женщины, такой «бесстыдно страстной», — сказал он. Он был просто бешеный и хотел немедленно жениться на ней, написал Эльзе в Бреслау прощальное письмо и дал Франциске прочесть его. Но она только расхохоталась, и это заставило Майера еще более неистово влюбиться в нее. В то время дело нередко доходило до бурных объяснений: он стал так ревнив, что терял самообладание, когда она начинала рассказывать о своих прежних любовных похождениях. Капитана Попеску из Бухареста он ненавидел всеми силами души. В конце концов его влюбленность всё же пошла на убыль. Но тогда случилось нечто чрезвычайно странное: Франциска сама влюбилась в Майера, влюбилась до безумия! Такого с ней еще никогда не бывало. Она на коленях умоляла его любить ее так, как он любил ее прежде. Теперь она хотела выйти за него замуж. У нее есть деньги, ему больше не придется изводить себя работой. Он был очень представительный мужчина, ростом метр девяносто сантиметров, и если его хорошо одеть, с ним нигде не стыдно будет показаться. Он был силен, у него был страстный темперамент. Ах, как она его любила! Он мог делать с ней всё, что угодно. Она страшно ревновала его к этой маленькой служанке Лизе и грозила прибить ее, если та будет вертеться около Майера. Но Майер возобновил переписку с Эльзой, писал ей через день. Эльза со своей маленькой бельевой мастерской в конце концов гораздо больше подходила ему. Франциска поняла это. И сразу же вся ее безумная любовь прошла. Вот удивительно: прямо за одну ночь как рукой сняло!

Теперь Майер наводил на Франциску скуку. Ей совсем не нравилось, что он обходится с ней, как со своей неотъемлемой собственностью. Он больше не ухаживал за ней и брал ее без всяких предисловий; он любил, как унтер-офицер. Никакой фантазии не было у него, никакой романтики, которая так ее привлекала. А ей хотелось, чтобы ее завоевывали, чтобы перед ней преклонялись. И разве она не вправе этого требовать? Он не умел даже целоваться: делал это наспех, без всякого чувства. А если мужчина не умеет целоваться, какой же он мужчина? Просто бесчувственный истукан. Она злилась на себя за то, что когда-то становилась перед ним на колени. Нет, этот сухарь немец ничего не понимает. Пусть пишет своей белошвейке! Он не знает даже, что такое настоящая любезность. Разве он может сказать что-нибудь приятное, какой-нибудь комплимент, как Жак, например? Да, вот это мужчина! Он знает, как обходиться с женщинами.

И всё-то этот Майер критиковал. Ко всему придирался. «К обеду пора было бы тебе одеться по-настоящему!» — говорил он, или: «У тебя блузка расстегнута, на ней не хватает пуговки, милочка. Что подумает Лиза?» А что ж, Лиза ничего не видит, что ли? Этакий идиот! А когда она как-то раз после обеда была у парикмахера и пришла с новой прической, так он ничего не заметил... Нет! Поскорей уехать отсюда!

А Ники Цукор, кажется, форменный дурак. Он ничего не может найти. Франциска уже не в силах больше торчать в этой усадьбе. Здесь везде проложили дощатые мостки, но, когда кругом стало таять, и они не помогли: всё обратилось в сплошное болото из нефти и снега. В этой грязи нога тонула по щиколотку. А этот вечный стук и скрип, эта вечная вонь! Франциска сделалась раздражительной, часто затевала ссоры, когда же она сердится, с ней шутки плохи. В одиннадцать часов приходит Лиза с кофе, но что у нее за вид. Вся зеленая, невыспавшаяся. Она шляется каждую ночь.