Читаем без скачивания Девушка с пробегом (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Нет, Максим это все не всерьез. Это очевидно. Для него флирт — это вроде спорта, он крепко и довольно давно дружит с Давидом, и они явно плотно общались перед отъездом моего исчезнувшего божества. И он не пересекает обозначенной границы, когда чесать языком можно, а все остальное нельзя. Было бы иначе — я бы не позволяла себе пить кофе в его компании.

— Подбросить тебя до метро? — уже расплатившись спрашивает Максим.

— А это включено в твои услуги? — я чуть поднимаю брови. — Ты и так счет оплатил.

— Бери все, что есть в моем прайсе, раз уж Огудалов за все платит. Разоряй его в пыль, — вредным шепотом рекомендует этот вроде как хороший друг моего Аполлона, а потом просто машет в сторону двери, — поехали, говорю.

Ну, поехали, так поехали…

На самом деле, когда Давид укладывал в свой чемодан третью рубашку, в моей душе было настолько холодно, что даже уже и разбираться с Сашенькой мне не хотелось. Не было сил. Этот внезапный отъезд из меня их вычерпал, заставил вообще забыть об этой проблеме.

Но Дэйв напомнил. Он так упорно требовал от меня, чтобы я связалась с Вознесенским, чтобы точно пошла и подала заявление, что я даже сдалась. И я, пожалуй, хорошо запомню эти его жесткие глаза, когда мы обсуждали план действий с Верейским. Дэйв оказался даже мстительней меня. Настолько, что сам предварительно созвонился с Вознесенским и внес ему задаток. Давид явно не желал, чтобы эта подстава сошла Верейскому с рук.

А мне тогда хотелось принести в жертву что угодно, только чтобы он не уезжал. Не вот так, сразу после ссоры, с все той же загруженной физиономией.

Я не маленькая. Я понимаю, что если надо — значит, надо. Капризы тут бессмысленны. И неважно, для чего оно надо — для решения каких-то рабочих вопросов или для того, чтобы прочистить мозги и понять, надо ему со мной связываться или не надо.

Поэтому я таскала ему зарядник для щетки, зарядник для бритвы, зарядник для телефона, для планшета… Кажется, одно отделение его чемодана было забито одними только зарядками. Наверное, зарядник от моего сердца он тоже с собой утащил. Иначе почему я такая разряженная?

Дурной был тогда день. Тяжелый, суетный. Мы ездили к нотариусу и оформляли на меня доверенность. Я пискнула было, что могу переехать к Ирке, пока его нет, и Огудалов глянул на меня так убийственно, что я запихнула себе свое “могу” в задний карман джинс. И постаралась вообще забыть об этой идее.

А потом, уже перед самым своим выходом, Давид достал из рабочей сумку распечатку и положил передо мной.

Там было все. Контакты адвоката М.В.Вознесенского, контакты мастеров, которым можно было звонить в любое время дня и ночи, если вдруг где-нибудь чего-нибудь прорвало, коротнуло и просто сломалось, а еще — телефон секретаря Давида, у которой мне надо будет забрать ключи от моей квартиры через две недели.

— Через две недели? — выдохнула я тогда.

— Раньше мои рабочие не закончат, — Давид развел руками. Он понял совершенно не так. Я же думала о том, что мне придется забирать ключи от своей квартиры самой. А значит, две недели его точно не будет

А паранойя шепнула мне вкрадчиво: “А доверенность вообще на год оформляли, так что…”

Рот паранойе мне пришлось затыкать кляпом. Потому что даже после этого я едва заставила себя разжать руки и оторвать себя от Дэйва. Но как глубоко и жарко он целовал меня на прощанье… Это было самое жестокое из всего того, что со мной в жизни делали…

И все-таки — у меня все было еще терпимо. Я вставала по утрам, готовила завтрак, отвозила Лису в школу, возвращалась, кормила Зевса и садилась к холсту. Я могла натягивать на губы бодрую улыбку.

А вот Лиса — не могла. Лисица хандрила — Давид умудрился очаровать и её, настолько, что она за ним аж повторюшничала, чего я за ней с пяти лет не замечала. И вот сейчас Лиса задавала вопросы, на которые ответа у меня не было.

— А зачем Дэйв уехал? А когда он приедет?

Если бы я знала… И я бы тоже хотела знать.

Но я большая, умная, уважаю право на свои секреты. Он попросил его не расспрашивать, и я не расспрашивала. Набирала раз в день его номер, слушала сетование мобильного оператора, что этот абонент все еще недоступен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И все-таки — какая же я была дура, что не стала его ни о чем расспрашивать…

Сегодня Лису я забираю из школы не очень веселую и немного уставшую.

— Дэйв не звонил? — тихо вздыхает Лиса, роняя мне голову на плечо.

— Нет, солнышко, наверное, еще занят.

Лиса тихонько вздыхает, нашаривая мою ладонь.

— Ты держись, мам, он точно приедет. Он нас любит, — заявляет мое чудовищное чудовище, и я едва слышно фыркаю. Меня утешает моя дочь. То ли я плохо скрываю эмоции, то ли дело просто в том, что у меня совершенно невозможная и замечательная Лисица. Никогда в этом не сомневалась, но Лиса всегда находит, как мне об этом напомнить.

Держись, Надя.

А что еще остается? Только держаться и возвращаться домой. К нему домой — но я редко вообще вспоминаю, что именно “к нему”. Все-таки немного надо наглой особе вроде меня, чтобы начать считать что-то своим.

В прихожей нас встречает Лилит. С гордым видом демонстрирует нам растерзанный полосатый носок. Кажется — мой. Нет, все-таки чувствуется, что Дэйв выбирал у своей подруги-заводчицы самую наглую псинку.

— Совесть тебе, Лилька, так и не доставили? — вздыхаю я, пару минут сражаюсь с упрямой псинкой за носок, больше из принципа, чем из надежды спасти. — Все-таки не было её в твоем комплекте, кажется. А я-то надеялась, что просто со сроками поставки запоздали.

Лилит не оценила мою шутку и скрылась в комнате Лисы вместе со своим трофеем.

— Лиса, погуляй с собакой, — уже падая на стул перед мольбертом кричу я. Скоро надо будет заморочиться ужином, потом Лиса просила послушать, как она научилась играть мотивчик из какого-то мультика, а сейчас — сейчас я хочу добавить пару штрихов одним дивным серо-зеленым глазам.



Я перестала брать заказы. Весна разгорается все сильнее, пустота в душе требует — новых резких штрихов на бумаге эскизов, густых мазков на холстах картин. Меня накрыло какой-то глухой чернотой, и я поняла, что вот сейчас — время рисовать для себя и для выставки.

В плане подготовки к выставке работы у меня столько — не разгребешь и за год. А надо как-то справиться за месяц.

Все, что у меня выходит сейчас — выходит совершенно по-другому, отлично от того, что я делала раньше. Новая серия выходит в тысячу раз более авангардной чем то, что я рисовала обычно. Больше контраста в цветах, более резкие линии. И нет, никаких больше натурщиков, сейчас мне не до них, меня одерживает всего один мужчина. Наверное его мне хватит на тысячу картин, не то что на какую-то серию из семи полотен. Наверное, стоит обеспокоиться такой сменой вектора, я же наоборот — довольна тем, что у меня выходит.

Когда тренькает звонок — я удивленно вздрагиваю и подскакиваю. Даже помня, что у Дэйва есть ключи — надеюсь, что это все-таки он, хотя куда практичнее поверить, что это вернулась Лиса вместе с Лилькой, в который раз забыв свои ключи.

А нет, на экранчике видеозвонка я наблюдаю Тамару Львовну. В компании картонной коробки с лейблом её ресторана.

— Здравствуйте, Наденька, я вам тортик принесла, — царственным тоном приветствует меня покровительница, опускает мне в руки коробку и расстегивает свое пальто. Сразу видно, человек пришел в гости. Незванным? Ну, это ж моя проблема, что я сама её позвать не догадалась…

Пока я иду на кухню включать электрочайник, Тамара Львовна напротив, на кухню не идет, проходится по квартире, и сама я нахожу её собственно в спальне. У моего мольберта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— У вас сменился стиль, Надя, — задумчиво тянет Огудалова, разглядывая картину, — довольно кардинально. Но мне нравится… Эту картину я, пожалуй, бы купила сама еще до торгов.

Я становлюсь рядом с ней, снова гляжу в глубину серо-зеленого космоса, на мягкие завитки волос, падающих на открытый красивый лоб.