Читаем без скачивания Адъютант палача - Александр Яманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-Ты не посмеешь! Тебе не простят!
Пан Звеждовский, когда пришёл в себя, оказался единственным из присутствующих, кто понял, что сегодняшний день он не переживёт. Я специально вытащил ему кляп, чтобы сверить его слова с Малаховским. Мятежники мои подозрения развеяли. Изначально убивать меня никто не собирался, но так сложились обстоятельства. Зденек, телохранитель пана Теофила, которому я размозжил голову, просто проявил инициативу. Юзефу они действительно убили, вынудив доктора её отравить, так как побоялись расследования. Поэтому пан Людвиг и начал нервничать, что-то прочитав в моих глазах. А там был написан приговор для него и остальных пламенных борцов за незгиневшую Польшу.
-Фредди, пакуй троих панов, — говорю немцу.
-А с остальными как? Неужели вы решили их помиловать? — влез полешук, который оказалось, говорит по-русски без малейшего акцента.
-Неосторожное обращение с огнём сгубило множество людей, — произношу многозначительно, подняв вверх палец, — Ты только их оглуши хорошенько. Мы же не звери какие-то.
Янка недобро ощерился и зачем-то посмотрел на побледневшего Лангевича.
* * *
Я всё больше убеждаюсь, что это мир непуганых идиотов. До последнего, когда мы пересекали границу, меня мучили сомнения, что нас должны арестовать. Но нет, границу мы пересекли без проблем. Российские таможенники тоже особо не обратили на нас внимания. А ведь обыщи они нашу мутную группу и их ждал бы весьма неожиданный улов.
Поляков мы прикопали вёрстах в двадцати от Кёнигсберга рядом с небольшим болотцем. Не знаю, чего на меня нашло, но я лично перерезал глотки Малаховскому, Звеждовскому и эмиссару. Пан Ян до последнего отказывался верить в происходящее. Даже когда поляк издал предсмертный хрип, и судорожно засучил ногами, думаю, он отказывался верить, что отправляется прямиком в ад. Ведь одно дело встать во главе мятежа, убивать простых русских людей и верить в своё исконное право творить любую дичь. И совсем другое, кода расплата приходит так неожиданно в образе проклинаемого всей Польшей ренегата. А ведь многие из мятежников сбежали и смогли договориться с властями о помиловании. Не удивлюсь, если подспудно большинство было готово идти на сотрудничество после ареста.
-Вы можете забрать свою долю и начать новую жизнь, — начинаю разговор с соратниками в одном из трактиров по пути к Вильно, — Сумма получается немалая, что делает вас обеспеченными людьми.
-Видишь ли, командир, — ответил немец, предварительно переглянувшись с полешуком, — Думаю, ты нас и так не обидишь. А деньги эти не совсем наши и они предназначены на какое-то дело. Поэтому мне доля не нужна. Хочу посмотреть, чем ты нас ещё удивишь. Мне нынешняя жизнь по нраву.
-Дык, я о чём и говорю. Поймают меня с такими деньжищами, так сразу отведут в околоток. А там признавайся, откуда их взял. Вы же не обманете, земельки там мне убогому прикупите или мануфактуру, какую. Да и скучно будет. Чую, что с вами, чем дальше, тем веселее.
Это белорусский Ходжа Насреддин добавил свои пять таньга. На самом деле без парней мне было бы гораздо хуже. Я тут набросал достаточно интересный план дальнейших действий. Можно осуществить его одному, но лучше с помощниками. Тем более, когда речь идёт о таких проверенных людях, как Фредди и Янка. Что касается финансовой подушки, то мои люди её получат, без всяких сомнений. И это вне зависимости от захваченных денег. Я проанализировал свои действия и понял, что изрядно торможу. Ведь богатство лежит на поверхности, надо только начинать шевелиться.
-Хорошо, что вы остаётесь в команде. Не беспокойтесь насчёт личного благополучия — свои деньги вы получите. Что касается веселья, то его тоже будет немало. У меня большие планы. Чего-то мы застоялись в своей песочнице. Пора выходить на международный уровень. Надо только хорошо подготовиться.
Глава 16
-Поручик, меня начали пугать ваши поступки. Вы ведь взяли отпуск и заявили, что хотите посетить родное поместье.
-Я сделал небольшой крюк.
После моих слов Лосев хрюкнул и затрясся, будто его поразила пляска святого Вита. Мосолов тоже с трудом сдерживал смех. Один Муравьёв был зол и чуть ли не рычал, глядя на мою невинную мордашку.
-Ага! Только вы почему-то последовали на юго-восток через запад! Вы понимаете, что это международный скандал? Российский подданный, по поддельному паспорту, проник в Пруссию и сжёг там целый хутор. Ещё пропало несколько человек, я уж молчу про сгоревших работников типографии. И это накануне повторного визита господина фон Альвенслебена! О чём вы думали, когда совершали свой безумный вояж? Я здесь пытаюсь донести до Его Величества сложившуюся проблему. А вы будто специально её усугубляете.
-А может, пора прекратить заискивать перед иностранцами? Заодно вспомнить, что именно Россия до недавних пор устанавливала свои порядки в Европе. Если мы будем прощать всякой сволочи вмешательство во внутренние дела империи, то о нас и далее продолжат вытирать ноги, — чую, что меня несёт, но остановиться не могу, — Границу Австрии и Пруссии пересекают десятки вооружённых отрядов. Получив отпор, они спокойно уходят обратно, чтобы, зализав раны, вернуться и продолжать убивать русских людей. Может, вы запросите Санкт-Петербург? Пусть открыто скажут, что всё это непотребство согласовано с нашими соседями? Если нет, то, какого чёрта граница напоминает проходной двор?
Михаил Николаевич протёр платком лоб, и некоторое время молчал.
-Иосиф, ты моей смерти хочешь? Я и так заразился твоими идеями и передал их в столицу. Вызов прусского посланника, как раз вызван моим докладом. Но нельзя же действовать по-варварски! Зачем ты сжёг типографию и убил столько людей?
-Пусть докажут, — отвечаю, ухмыльнувшись, — Может, это инсургенты сами поубивали друг друга. Заодно пруссаки должны объяснить, почему на их территории работала типография, печатавшая антироссийские листовки и газеты. И это я ещё до Гумбиннена не добрался. Там вообще целый клубок заговорщиков, в том числе литовских. Думаю, не мешает навестить этот городишко в
