Читаем без скачивания Война. Апрель 1942 г. - март 1943 г. - Илья Эренбург

Немцы пишут в своих листовках, что они воюют только против евреев. Кого они думают обмануть? Все у нас знают, что в Истре жили русские, что в селах Орловской области, разграбленных немцами, не было ни одного еврея, что евреев у нас в стране немного, и на каждого замученного немцами еврея приходится пятьдесят замученных немцами русских, украинцев, белоруссов. Почему немцы говорят об евреях? Они рассчитывают, что какой-нибудь наивный человек им поверит, подумает: «Я-то не еврей, я русский, мне ничего не будет». Немцы прикидывают: «Он поверит и пустит нас в свой дом, а мы этот дом как следует почистим, поедим, попьем и на прощанье убьем хозяина».

Немцы говорят колхозникам: «Мы не хотим обижать крестьян. Мы только против городских дармоедов, а крестьян мы любим». Но кто поверит немецкой лжи? Колхозники Московской, Тульской, Калининской областей могут рассказать, как немцы любят крестьян. Немцы любят колхозников, как кошка любит мышку. Немцы любят колхозников, как паук любит муху. Недавно немцы сообщили, что из Голландии они переселяют три миллиона голландских крестьян на Украину. Три миллиона немцев, вместо этого, поедут в Голландию. А чтобы освободилось для переселенцев место, три миллиона украинцев немцы убьют. Для них человек — это машина: положил в товарный вагон и вози на другой край света. Даже дерево нельзя пересадить куда придется: дерево засохнет. А немцы хотят расселять крестьян по их немецкому велению. Пошлют сибиряков в Ливию, а грузин в Норвегию. Они пишут в «Брюсселер цейтунг»: «Русский, украинский или польский крестьянин может работать под присмотром немецких руководителей в любой стране мира, так как он вынослив и привык веками работать на чужой земле». Они хотят отнять у наших колхозников землю. Они нашептывают: «Мы не возьмем земли, мы даже дадим вам приусадебный кусочек». Но какой «кусочек» дали они колхозникам Белоруссии? Два аршина на могилу. Они берут у крестьян все — от скота до катушки ниток. Они посылают колхозниц в публичные дома или на каторжные работы.

Немцы говорят рабочим: «Мы за рабочих, мы за расцвет труда». Да, они за расцвет рабского труда под немецким кнутом. Они распродали советские заводы немецким фабрикантам. Они вывозят советских рабочих в Германию. Там русские рабочие живут, как каторжники. Они не имеют права выходить на улицу. Они едят суп из гнилой селедки. Они обязаны носить на руке позорную повязку с буквой «О» — «Остланд», чтобы каждый немец видел, что это — русский, что он может его оскорбить, ударить, убить. Они хотят, чтобы советские рабочие стали рабами — вот их немецкий «социализм».

Немцы говорят интеллигентам: «Мы против русского простонародья. Мы за интеллигенцию». Но интеллигенты знают, что их ждет под немцами. Когда чешский учитель вспоминает о чешской грамматике, его расстреливают: он — «саботажник». Когда французский ученый пишет о Жанне д'Арк, его казнят: он — «диверсант». Интеллигенция не может жить без национальной культуры, а немцы не признают другой культуры, кроме немецкой. Они закрыли русские школы. Они сожгли белорусские библиотеки. Они уничтожили украинские музеи. Они привезли в Киев и в Минск, в Курск и в Смоленск своих немецких писарей, своих немецких костоправов, своих немецких инженеров. А советский интеллигент умирает с голоду, если его не прикончила немецкая пуля.

Есть у нас благодушные люди, которые думают, что с Россией ничего не может случиться; что Россия слишком большая, что немцы ее никогда не смогут захватить, а если ж захватят, то посидят денек и потом уйдут. Но нашей родине грозит смертельная опасность. Мы должны помнить об этом днем и ночью. Мы должны говорить об этом неустанно. Теперь не время серенад, теперь время набата. Французы убаюкивали себя иллюзиями. Они говорили: «Никто никогда не правил Францией. В 1871 году немцы вошли в Париж на три дня, а потом ушли…» Вот уже два года, как немцы сидят в Париже, Они довели Францию до голода, до позорного прозябания, до полусмерти. Немцы не уйдут из Парижа. Немцев придется оттуда вышибать, и это будет нелегким делом. Немцы не собираются уходить из Киева, из Харькова, из Минска, из Орла. Их придется оттуда выбивать. Каждый советский гражданин должен помнить: немцы хотят завладеть Россией, править ею, мучать ее, жить за ее счет. Фриц лезет вперед, потому что ему сказали, что он и его фрицево отродье будут жить припеваючи на русском горбу. Фрица нельзя остановить словом. Его можно остановить только железом.

Зимой Красная Армия освободила от немцев много русских городов и сел. Сотни тысяч людей тогда благословляли наших бойцов. Теперь немцам удалось захватить много городов и сел. Теперь немцы воздвигают новые виселицы. Узнали пытку Валуйки и Старый Оскол, Богучар и Миллерово. Каждый километр, захваченный немцами, это слезы русских матерей, это сожженные хаты, вытоптанные нивы. Что может остановить немцев? Стойкость, стойкость и еще раз стойкость. Опасность придала силы Красной Армии. Бойцы подтянулись, стали суровее, строже. Приказ командира теперь не только приказ командира, — это приказ России. Он прост: держись и победи!

17 июля 1942 г.

Остановить!

Нас постигло еще одно испытание: многострадальный Ростов снова попал в лапы немецких грабителей. Горе этого города разжигает нашу ненависть. Сегодня с особенной страстью мы повторяем: немцы должны быть уничтожены.

Мы знаем, что немцы дорого заплатили за Дон. Солдат Франц Грабе пишет своей жене: «Мы не успеваем хоронить наших мертвых, приказано ставить кресты с номерами, но мы это обходим, и начальство не настаивает, потому что стоит страшный смрад…» Они идут по трупам. Трупами они устлали свой путь от Тима до Дона и от Валуек до Ростова.

Гитлер бросает в бой все новые и новые дивизии. Это игра сумасшедшего. За последние месяцы Гитлер перебросил из Франции на Дон четырнадцать пехотных и две танковых дивизии. Это значит, что во Франции, если не считать полицейских и охранных частей, осталось десять боеспособных немецких дивизий. Это значит, что Гитлер должен бросать на Дон солдат, еще вчера охранявших побережье Атлантики. Это значит, что у Гитлера иссякают силы. Это значит, что немцев можно остановить.

Немцы рвутся вперед. Они торопятся. За их спиной — призрак расплаты. Немцев нужно остановить. А немецкую дворню пора высечь. Довольно макаронщики топтали русскую землю. Все знают, что итальянцы — мастера бегать: пора им об этом напомнить. Пора добить вшивых румын: довольно они грабили нашу землю. Много румын уже лежит в земле, пора отправить туда уцелевших. Пришли к нам пьяные венгры. Один венгерский журналист утверждает, что он произвел раскопки и убедился, будто вся Россия некогда принадлежала мадьярам. Этих пьяных нахалов следует убрать, они раскапывают. Мы их закопаем. Но главное нельзя ни на минуту забывать о немцах. Нужно думать не о мертвых — о живых: о тех, что лезут дальше. Их необходимо остановить. Их необходимо перебить.

Боец не видит всего фронта, он не знает, что происходит в ста километрах от его участка. Он знает одно: ему поручили защищать вот эту переправу, вот этот дом, вот эту дорогу, вот эту лужайку. И для него все должно быть сосредоточено на одном доме, на одной переправе, на одной дороге, на одной лужайке. Вот этот дом сейчас для тебя — родина. Тебе доверили его защищать, и ты защищаешь не маленький домик, но великую Россию. От того, устоишь ли ты или не устоишь, зависит судьба родины, потому что гибель страны складывается из малодушья каждого, потому что победа — это отвага миллионов.

Прошлой осенью герои говорили: «Ни шагу назад». Они тогда не знали, что немцев можно гнать. Теперь каждый боец должен понять, что перед ним — битый фриц. Этот фриц храбрый, пока ему не дают по зубам. Но этот фриц умеет убегать, как заяц. Если ему дать поблажку, он сожрет весь мир, истопчет землю от края до края. Если его осадить, он сначала остановится, а потом побежит.

Боец Юга, стой, — и ты остановишь немца. Стой, и от тебя отступит смерть. Товарищу скажи: «стой!» Другу скажи: «Не уйдем!» Родине ответь: «Я здесь — на посту!» Бей немца! Немец, убитый на правом берегу Дона, не перейдет на левый берег. Немец, утопленный в Дону, не полезет на Кубань. Бей, как можешь и где можешь! Стой и бей! Бей и стой!

29 июля 1942 г.

На рубеже

Боец, помни, кто перед тобой.

Перед тобой злые люди, чужие люди, немцы. Они пришли, чтобы ограбить твой дом, чтобы обидеть твою мать, чтобы обесчестить твою жену, чтобы убить твоих детей. Они пришли, чтобы надругаться над твоим языком, над твоими думами, над твоей любовью.

Боец, помни, кто позади тебя.

Позади тебя беззащитные дети, старики, женщины. Они думают о тебе с великой надеждой, на тебя они уповают. Если ты не выстоишь, если ты дрогнешь, если ты уйдешь с поста, — ты откроешь путь немцу к русским городам, к русским селам, к русским девушкам, к русским детям. За минуту твоего малодушья ответят тысячи русских людей. Ты станешь изменником. Ты побежишь назад, чтобы спасти свою жизнь, но от тебя отшатнутся живые. Тебя проклянут матери. Они закроют глаза своим детям и скажут: «Это русский, которым выдал немцу Россию».