Читаем без скачивания Преисподняя - Джефф Лонг

Город Наска напомнил Али Пекин с его стайками велосипедистов. В таком быстрорастущем городе в час пик на велосипеде доедешь гораздо быстрее. Люди спешили на работу. Через окно Али разглядывала их лица, лица жителей Тихоокеанского бассейна, пыталась понять, чем они живут. Вот где праздник энтузиазма!

На рассекреченных картах такие города, как Наска, походили на нервные клетки, тянущие в разные стороны свои отростки. Людей сюда влекло то же, что всегда, — дешевые земли, залежи драгоценных металлов и нефти, свобода от прежних устоев, возможность начать все заново. Али думала встретить здесь угрюмых эмигрантов, отщепенцев, которым некуда больше податься, но видела лица образованных людей — банкиров, предпринимателей, руководителей, работников сферы обслуживания. Как портовый город будущего, Наску считали новым Сан-Франциско или Сингапуром. За четыре года он стал основным связующим звеном между экваториальным подземным миром и городами западного побережья обеих Америк.

Али радовало, что люди в Наске выглядят нормальными и здоровыми. Разумеется, сюда, вниз, едут молодые и сильные, и потому населению здоровья не занимать. Почти все такие города оснащались лампами, имитирующими солнечный свет, и уличные велосипедисты тут были загорелые, словно заядлые серферы.

Мало кто не встречал вернувшихся снизу солдат или рабочих, страдающих непонятными заболеваниями — рост костей, увеличенные глаза, странные опухоли и наросты, даже рудиментарные хвосты. Некоторое время религиозные группы обвиняли в этом ад, считая происходящее доказательством Божественного промысла. Ад — своеобразный ГУЛАГ, и попасть туда — уже наказание. Теперь, глядя вокруг, Али убеждалась, что фармацевтические компании вполне успешно борются с воздействием преисподней. У людей в Наске не было никаких отклонений. Али поняла, что ее собственная едва осознанная боязнь превратиться в жабу или обезьяну абсолютно не обоснована.

Город был похож на огромный торгово-развлекательный комплекс — с деревьями в кадках, цветущими кустами; чистота, кругом имена новейших брендов. Рестораны, кофейные бары, супермаркеты, торгующие абсолютно всем — от рабочей одежды и сантехники до штурмовых винтовок. Идиллию слегка портили нищие-калеки и уличные торговцы контрабандой.

На одном перекрестке старуха азиатка продавала живых щенков, привязанных к палочкам, — вот бедняги.

— Мясо для жаркого, — объяснил Али сосед. — Их продают на вес, по катти — это китайская мера, чуть больше фунта или пятьсот граммов. Говядина, курятина, свинина, собачатина.

— Спасибо, — поблагодарила Али за разъяснение. Ему явно было интересно.

— Я вчера специально присматривался. Они тут все едят, что движется. Жучков, червячков, личинок. Даже ящериц. «Сяо лон» называются.

Али смотрела в окно. Вдоль дороги тянулась огромная прозрачная колбаса — двадцать футов высотой и длиной с футбольное поле. На пластике светилась надпись на хангуле — корейском письме. Али по-корейски не понимала, но теплицу ни с чем не спутаешь.

За первой оказалась вторая, потом еще одна — они лежали друг за другом, словно гигантские куколки. За стенами суетились рабочие-садовники, ползали по лесенкам, прислоненным к деревьям. Летали разноцветные попугаи, пробежала обезьяна. Здесь, внизу, процветали субсерии — растительные сообщества, порожденные вторгшимся видом, в данном случае человеком.

Вдалеке мягко громыхнул взрыв. Такие сотрясения Али чувствовала всю ночь, несмотря на пружинный матрац. Непрекращающиеся строительные работы, по-видимому, велись повсюду.

Узнать границу освоенных земель было нетрудно. Аккуратные прямые углы сменились грубыми каменными стенами. По асфальту ползли трещины. Своды были покрыты островками мха, среди которых торчали колючая проволока и лазерные излучатели.

Колонна выехала на недавно пробитую кольцевую дорогу, опоясывающую город; автомобильные пробки, велосипедисты и пешеходы остались позади. Электробусы стали набирать скорость. Глазам пассажиров предстал огромный соляной купол, уже заселенный. Под этим колпаком кипела жизнь. Весь свод — поперечником три мили и высотой тысячу футов — был ярко освещен. Наверху сейчас приближается закат, а здесь, внизу, ночи не бывает. Искусственный свет Наски горит двадцать четыре часа в сутки. Настоящий Прометей на скале из кофеина.

За всю ночь поспать удалось только урывками. Всеобщий подъем переходил в какое-то детское возбуждение. Али тоже захватил дух приключений. А утром, измученные ожиданием, люди были готовы к любым свершениям.

Сцена последних приготовлений растрогала Али. Напротив нее через проход сидел какой-то здоровяк; он стриг ногти с таким тщанием, словно от этого зависела его жизнь. Прошлой ночью несколько самых молодых женщин — они только-только познакомились — провели предрассветные часы, делая друг другу прически. Немного завидуя, Али слушала, как люди звонили женам, мужьям, любимым и родителям, уверяя их, что нет никакой опасности. Али про себя молилась за них.

Электробусы остановились рядом с железнодорожной платформой, и пассажиры высадились. Тут же стоял поезд в стиле ретро — не будь он с иголочки новый, его можно было бы принять за допотопный. Платформу окаймляли железные рейки — черные и цвета морской волны. Большую часть поезда составляли грузовые вагоны и платформы с рудой. Станцию патрулировали солдаты в полном вооружении; рабочие грузили ящики на платформы.

Впереди стояли три роскошных спальных вагона, снаружи отделанных алюминиевыми панелями, а внутри — под вишню и дуб.

Али не переставала удивляться, как много денег вкладывается в разработку новых земель. Всего пять или шесть лет назад эти территории, по-видимому, принадлежали хейдлам. Спальные вагоны на сверкающих рельсах — еще одно свидетельство того, насколько руководство корпорации уверено в своих завоеваниях.

— И куда нас теперь? — громко проворчал кто-то.

Были и другие недовольные. Людям не нравилось, что «Гелиос» окутывает каждый этап путешествия ненужной тайной. Никто не знал, где расположена научная база.

— В пункт Z-три, — ответил Монтгомери Шоут.

— Я о таком не слышала, — сказала женщина.

Планетолог, вспомнила Али.

— Владение «Гелиоса» — на самых задворках.

Один из геологов начал разворачивать геодезическую карту.

— На картах его нет, — ободряюще улыбаясь, добавил Шоут. — Но вы сами убедитесь, что это неважно.

Такая беспечность вызвала новый ропот, который Шоут проигнорировал.

Прошлым вечером, во время банкета, организованного «Гелиосом» для вновь прибывших ученых, Шоута представили всем как руководителя экспедиции. На первый взгляд он вполне соответствовал такой должности: неуемная энергия, мускулистые руки со вздувшимися венами, однако впечатление производил двоякое. Мало того что лицо какое-то скорбное от несбывшихся амбиций, зубы кривые, Шоут и вел себя непонятно, со странным равнодушием: старался излучать обаяние, и в то же время ему было безразлично, действует оно или нет. До Али дошли слухи, что он пасынок самого Купера. У того был и родной сын, законный наследник состояния Куперов, а на долю Шоута, видно, выпадали более рискованные обязанности, например — сопроводить экспедицию на самые окраины империи «Гелиоса». Почти шекспировский сюжет.