Читаем без скачивания 300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

Равнина на левобережье Эврота была сплошь покрыта возделанными полями и оливковыми рощами. Среди полей и фруктовых садов тут и там виднелись селения илотов. Через одно из селений Дафне и двум ее спутникам пришлось проехать, поскольку дорога пролегала прямо по главной улице деревни.

Ксанф с любопытством разглядывал жилища илотов и их самих. Деревня состояла из трех десятков хижин, сплетенных из гибкого кустарника и обмазанных глиной. Конические и двускатные крыши этих неказистых домиков были покрыты соломой. В центре селения возвышался каменный алтарь и рядом каменная статуя какого-то бога, с грубыми чертами лица и с вытянутыми вдоль туловища руками.

Жители деревни не выглядели неотесанными дикарями, несмотря на свою одежду из грубого сукна и овчин. Мужчины-илоты все без исключения были бородаты, носили на голове конусообразные шапки из собачьих шкур, а на плечах накидки из шкур диких зверей мехом наружу.

Среди женщин-илоток было немало стройных и миловидных, увешанных медными и костяными украшениями. В отличие от спартанок, илотки не завивали волосы и не укладывали их в изысканные прически. Замужние илотки носили небольшие шапочки, плотно облегающие голову и украшенные живыми цветами. Их волосы, собранные в пучок на затылке, свисали им на спину пышным хвостом. Незамужние девушки носили волосы заплетенными в четыре косы: две ниспадали на спину, две свешивались с висков на грудь. Такие прически Ксанфу доводилось видеть у женщин из древнего племени абантов, живущего на острове Эвбея.

В далекие-далекие времена абанты проживали по всей Срединной Элладе и были процветающим народом, но потом с севера пришло племя лелегов и вынудило абантов потесниться. Вместе с лелегами в Среднюю Грецию пришли дриопы, народ, искуснейший в обработке камня и бронзы. Затем нахлынувшие опять же с севера ахейцы поработили лелегов и дриопов. Абантов ахейцы изгнали на остров Эвбею. Все это случилось в стародавние времена, когда греческий язык назывался ахейским, а завоеватели называли себя эллинами, не считая равными себе автохтонные племена лелегов, абантов и дриопов.

Ксанф обратил внимание, какое почтение выказывают Дафне старейшины селения, сразу распознавшие в ней спартанку. Старейшины хотели было пригласить Дафну в самую большую хижину, полагая, что она захочет отдохнуть. Однако Дафна отдыхать не собиралась, к немалому огорчению Ксанфа, который совсем разомлел от жары и долгой скачки.

В другом селении илотов Евбул предложил Дафне напоить лошадей. Дафна нехотя согласилась сделать короткий привал.

Пока Евбул поил коней у колодца, Дафна в это время о чем-то беседовала с илотскими старейшинами, сидя в тени древнего дуба.

Ксанфа местные женщины пригласили в хижину и усадили его за стол. Отведав козьего сыра и виноградного вина, Ксанф почувствовал, что силы возвращаются к нему. Живописец разговорился с хозяйкой жилища и двумя ее взрослыми дочерьми. Он узнал от них, что почти все мужчины из этого селения призваны в спартанское войско, ушедшее к Микенам. Женщины тревожились за своих мужей и братьев, сетуя, что во всех войнах илоты несут гораздо большие потери по сравнению с лакедемонянами.

Чем ближе к горам, тем чаще на пути троих гонцов попадались густые дубравы и сосновые рощи, поля и фруктовые сады остались позади. Вокруг расстилались холмистые пастбища. Пастухи-илоты, охранявшие стада коров и овец, пристальными взглядами провожали молодую наездницу и двоих ее спутников, которые неслись вскачь по извилистой дороге, не жалея коней.

Горячее дневное светило скрылось за дальней кромкой голубых гор, окрасив вечернее небо багряно-сиреневыми красками.

Мрачные утесы хребта Парнон, поросшие соснами, придвинулись вплотную к дороге. Топот копыт будил гулкое эхо в узких долинах, над которыми вздымались отвесные скалы. Подножие этих скал было укрыто дремучим лесом, а их конусообразные вершины алели в лучах заката, словно головы застывших исполинов. На самой высокой горной вершине, маячившей впереди, сверкала на фоне темно-синих небес белая шапка из вечных снегов.

— Это гора Парфений, — сказал Евбул. — За ней лежит Кинурия.

— Значит, мы почти добрались, — обрадовался Ксанф, одолеваемый желанием упасть на землю и заснуть. — Хвала Зевсу!

— Напрямик по горам нам с лошадьми не пройти, — добавил Евбул. — Придется идти в обход по ущелью, эту дорогу я хорошо знаю.

— Я тоже, — сказала Дафна. — За ночь доберемся до Фиреи.

Поняв, что и ночью отдохнуть ему не удастся, Ксанф совсем упал духом. Если днем его постоянно мучила жажда, то теперь он чувствовал, что умирает от голода.

Умолять Дафну о передышке Ксанф не отважился, решив держаться из последних сил. Неожиданно лошадь под Ксанфом захромала, неудачно споткнувшись о камень. Ксанфу пришлось идти пешком, ведя лошадь под уздцы.

Услышав в стороне от дороги лай собак, Дафна велела Евбулу отправиться на разведку. Конюх без возражений исполнил приказание и, вернувшись, сообщил Дафне, что за холмом на берегу небольшой речушки лежит селение илотов.

— Поедем туда и выберем для Ксанфа другую лошадь, а его хромую клячу оставим в деревне, — приняла решение Дафна. — Надо спешить, пока совсем не стемнело.

Евбул попытался возразить.

— Это опрометчивое решение, госпожа, — сказал он. — Живущие в предгорьях илоты воинственнее и опаснее своих соплеменников с равнины. Равнинные илоты привязаны к земле, к мирному труду и полностью зависят от лакедемонян, владеющих всей землей в Лаконике. Илоты-горцы живут охотой и разбоем. Их покорность Спарте лишь видимость. Эти дикари при всяком удобном случае нападают на периэков и спартанцев, если видят, что могут чем-то поживиться и безнаказанно уйти в горы.

Дафна задумалась. Евбул был прав: спартанцы никогда не могли до конца покорить илотов, живущих в горах. В Спарте не знают даже примерной численности горных илотов. И то, что горцы время от времени спускаются на равнину и занимаются грабежом, тоже было правдой.

— Мы не можем рисковать еще и потому, что у нас важное донесение к царю Леотихиду, — промолвил Евбул, видя колебания Дафны.

Ксанф слушал, о чем говорят Дафна и Евбул, сидя на камне и растирая ладонями свои уставшие, израненные колючками ноги. Он отправился в путь в легких сандалиях, о чем теперь горько сожалел.

— Именно потому, что в Спарте ждут помощи от Леотихида, мы не можем тащиться еле-еле, — после краткого раздумья заявила Дафна. — У меня есть деньги. Я заплачу илотам за коня.

— Это все равно что дразнить голодных волков свежей кровью, — хмуро обронил Евбул.