Читаем без скачивания 300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

— Это все равно что дразнить голодных волков свежей кровью, — хмуро обронил Евбул.

Но Дафна настояла на своем.

Отупевший от усталости Ксанф медленно ковылял по еле заметной тропе, следуя за Дафной и Евбулом, которые, спешившись, шли впереди. При этом они продолжали спорить друг с другом. Этот спор казался Ксанфу бессмысленным, ведь они уже направляются в селение илотов. В душе Ксанф был благодарен Дафне за ее упрямство. На хромой лошади ему и впрямь далеко не уехать.

Деревенька была невелика, всего около пятнадцати хижин, которые беспорядочно сгрудились на склоне холма. В низине у реки темнели загоны из жердей, полные коз и овец. Там же находились и лошади.

Лохматые собаки с громким лаем окружили троих путников, едва они приблизились к крайней из хижин, над кровлей которой тянулся к небу белый шлейф дыма. Лошадь Дафны, испуганно захрапев, заметалась из стороны в сторону. Испугалась собак и кобылка Ксанфа, норовя встать на дыбы. Ксанф обеими руками вцепился в поводья, опасаясь, что лошадь вырвется и умчится в лес. Евбул древком дротика пытался отогнать свирепых псов. Другой рукой он крепко держал за уздечку своего брыкающегося коня.

Из хижины выбежали два человека. На одном была лишь набедренная повязка. Вьющиеся черные волосы почти закрывали ему глаза. Другой был в хитоне из грубого холста, подпоясанный толстой веревкой. За поясом у него торчал длинный тесак. У черноволосого в руке был топор.

Дафна заговорила с человеком в хитоне. У него была густая борода, а загорелое лицо было покрыто сетью морщин.

— Мы — спартанцы, — сказала Дафна, — держим путь в Кинурию. К сожалению, одна из наших лошадей захромала. У вас есть лошади?

Бородач в хитоне прикрикнул на собак, которые отбежали в сторону и, сгрудившись у соседней хижины, продолжали рычать и скалить зубы.

— Лошади-то у нас есть, — ответил бородач с кривой усмешкой, — только они не всякому даются в руки.

При этих словах бородача по губам черноволосого промелькнула едкая ухмылка. Поигрывая топором, он нахально разглядывал Дафну с головы до ног.

— Мы готовы заплатить вам, — вставил Евбул. — Назовите вашу цену.

— Даже так? — Бородач сделал удивленное лицо. — Ушам не верю! Обычно спартанцы все забирают даром.

От соседних хижин подошло еще несколько илотов, одетых в овчины, с дротиками, дубинами и топорами в руках. Трое из них держали над головой горящие факелы.

— Кто это такие?

— Что им надо?

— Ты знаешь их, Петеос? — посыпались вопросы.

Говор горцев заметно отличался от наречия равнинных илотов.

Опасливо озирающийся Ксанф сразу обратил на это внимание. Еще он заметил, что горцы держатся гораздо смелее. В их поведении не было и намека на робость и почтение.

Бородач поднял руку, призывая к тишине.

— Эти люди из Спарты, — сказал он. — Они хотят оставить нам хромого коня, а взамен взять здорового.

— Ого! Выгодная сделка! — воскликнул кто-то из илотов.

Этот возглас потонул в громком смехе. Громче всех расхохотался черноволосый крепыш.

Илоты плотнее придвинулись к троим гонцам, хотя их взоры были прикованы главным образом к Дафне, округлые прелести которой соблазнительно подчеркивались ее короткой эксомидой.

— Где ваши старейшины? — спросила Дафна. — Я хочу говорить с ними.

— Один наш старейшина умер с горя после того, как спартанцы убили всех его сыновей, — сердито ответил бородатый Петеос. — Другой сейчас слишком пьян, чтобы разговаривать с тобой, незнакомка. Договаривайся со мной. Меня тут все уважают и слушаются.

— Вот деньги. — Дафна протянула бородачу маленький кожаный мешочек с серебром. — Возьми, пересчитай. Надеюсь, этого хватит за одного коня.

— Не бери у нее деньги, отец, — промолвил черноволосый юноша. — Наверняка они фальшивые. Вспомни, сколько раз спартанцы обманывали нас!

Видя, что Петеос не намерен брать деньги, Дафна опустила руку, в которой у нее был кошель с драхмами.

— Чего же вы хотите за коня? — недовольно проговорила она.

— Тебя, красотка! — быстро ответил черноволосый, оскалив в улыбке белые ровные зубы.

Дафна, изумленная такой дерзостью, переглянулась с Евбулом, который движением брови дал ей понять, что дело принимает дурной оборот.

— Четыре года тому назад лакедемоняне отняли у моего сына жену, — произнес бородач, положив руку черноволосому юноше на плечо. — С тех пор мой сын мыкается один, без женщины. Разве это справедливо?

Дафна и Евбул опять переглянулись.

— Прими наше сочувствие, друг, — с сожалением в голосе промолвил Евбул, глядя в глаза бородачу. — Но…

— С тобой никто не разговаривает! — выкрикнул черноволосый, подскочив вплотную к Евбулу. — Я обращался к ней, а не к тебе.

Черноволосый ткнул пальцем в Дафну.

— Спокойно, Фоас. — Бородач оттащил сына назад. — Гнев не красит человека. Эти путники хоть и спартанцы, но они наши гости.

Дафна засунула мешочек с монетами обратно за свой широкий пояс, затем сняла с себя лук и колчан со стрелами.

— Если вам не нужны деньги, тогда возьмите это. — Дафна положила лук и стрелы к ногам бородача. — Оружие у нас самое настоящее.

— Это не может быть равноценной платой за коня. — Бородач отрицательно помотал головой. — Тебе, красавица, придется провести ночь с моим сыном. Вот единственная и справедливая плата!

Гул одобрительных голосов раздался при последних словах Петеоса. Илоты, глазевшие на Дафну, принялись расхваливать фигуру, лицо и волосы молодой спартанки, словно перед ними была рабыня, выставленная на продажу.

Сын Петеоса шагнул к Дафне и, взяв ее за руку, властно потянул за собой.

— Идем, большеглазая, — сказал он. — Воистину, ты послана мне богами!

Дафна жестом остановила Евбула, сделавшего движение в ее сторону.

— Сначала приведите того коня, ради которого мне придется стать наложницей на эту ночь, — громко сказала она. — Сделка есть сделка.

Петеос отдал распоряжение. От группы илотов отделились двое и ушли куда-то в темноту опустившейся ночи.

— Коня осмотрят твои спутники, красавица, — нетерпеливо бросил черноволосый Фоас. — Если конь им не понравится, тогда утром ты сама выберешь коня, какого тебе надо. Идем!

И он вновь потянул Дафну за собой. Дафна не сопротивлялась.

У Ксанфа по спине забегали холодные мурашки, когда Евбул передал ему поводья своего коня, быстро прошептав при этом, чтобы тот садился верхом на лошадь Дафны и был готов к немедленному бегству. Сначала Ксанф решил, что Евбул вознамерился бросить Дафну в беде. Но в следующий миг Ксанф осознал, что ошибся в своем предположении.