Читаем без скачивания Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин

мягкошерстов. Кто они и каков их темперамент? Прекрасно себя чувствующие в тороватых на разносортные территории Бархатных Королевствах, мягкошёрсты – те же коты, только прямоходящие и очень умные. Их средний рост без учёта хвоста варьируется от пятидесяти пяти до шестидесяти пяти дюймов, то есть немаленький. Имея очаровательные лапки и усатые мордочки, мягкошерсты славятся своими шаловливыми, а подчас экспансивными и плутоватыми нравами. В молодости я в составе «Грозной Четвёрки» не раз и не два странствовал по Бархатным Королевствам, и оттого могу с уверенностью заявить, что мягкошерст – мягкошерсту рознь. Бывают они всякими: елейными, вредными, мечтательными, осмотрительными, рациональными, озорными, ехидными, коварными и даже воинственными. Кстати, междоусобицы в Бархатных Королевствах – обычное явление. Однако в целом мягкошёрсты вполне миролюбивы. Ненавидят они только шипунцов из страны Острохвостии, конфликты с которыми не затихают уже тысячи лет. Что же касается людей, то к нам мягкошерсты относятся снисходительно, считая нас неловкими и жуть как нескладными «великанами». Впрочем, торговать с Соединённым Королевством им нравится. Периодически расписные корабли мягкошерстов, доверху нагруженные дурманным табаком, эфирными маслами, лунным песком и эссенциями вистулума, пребывают в рассыпанные по побережью порты Керана, где важные пушистые кормчие, купаясь во внимании местных зевак, отдают распоряжения о начале товарооборота. Что любопытно, в Хафлане, в городе хрустальных минаретов, рынков, пристаней и таверн есть посольство Бархатных Королевств – «Маслице и Блинок». Из него главный негоциант «Объединённого Союза Челночников», носящий почётный чин «перекупколап», ведёт прибыльный бизнес с «неуклюжими громилами», а выборный делегат из аристократического прайда «Белого Воротничка», со звучной должностью «щекоткореферент», проводит переговоры с королевским двором Соединённого Королевства. Здесь удобно упомянуть, что жители Бархатных Королевств хоть и называют себя мягкошерстами, на деле не все они покрыты шерстью. В пустыне Бао–Мяу, отгороженной от Цап–Царап саванны посадками кактусов, встречаются совершенно лишённые пушка «мурлыки». Подводя итог разбору трюизмов допустимо сказать, что мягкошерсты потешны и приветливы, однако не лишены самомнения и некой кошачьей изворотливости. К тому же, если того требует ситуация, они вполне себе могут показать внушительные зубы и сделать болезненный «кусь» тому, кто их обидел.

Между тем, моя дорога продолжалась. На Великий Лес стала опускаться дымка сумрака. Удлиняющиеся тени и загадочные мерцания, а также перешёптывания обомшелых деревьев и звёздные перемигивания вынянчивали во мне, натуре тонкой, некую сопричастность к мистическому антуражу доисторической чащи. Я чувствовал, как внутри меня разливается тайна наступающей ночи. Тёмные норы, воздух, полнящийся запахами каштанов, грибные семейства, проносящиеся мимо глаз едва различимыми сероватыми пятнами, и сама земля, беззвучно принимающая на себя бестелесные копыта Юнивайна, все это пленяло мой очарованный. Я вдруг осознал, что Великий Лес не просто огромный непролазный бор, наполненный живорезами и прочими созданиями, а нечто фантастически грандиозное и недоступное интеллектуальному восприятию. Всю сказочность и мифическую уникальность «Зелёного Моря», расплескавшего свои «воды–посадки» между Королевствами виалов, мягкошерстов и людей, можно вкусить, только если вопреки заслонам тенденциозности раскрыть перед ним свою душу. Купаясь в нахлынувшем на меня откровении, я не заметил, как призрачный конь подменил галоп неспешной трусцой.

Спустя полчаса мы остановились у влажной расселины. В её покатом нутре была крохотная лагуна, из которой бил родник. После того как Юнивайн затянулся в Кампри, я, быстро сбросив с себя мантию и отцепив от пояса меч, отёр торс, шею и плечи студёной влагой. Брр! Жалко мыла нет, а то бы я повозился в воде подольше. А ещё более досадно, что теперь мне не с кем перекинуться словцом – разговорный поток Джейкоба, увы, иссяк сразу же, как мы покинули Гамбус. Я люблю одиночество, и в Весёлых Поганках у меня долгое время вообще не было «живых» обитателей. Однако иногда мне хочется с кем–нибудь завести беседу о магических парадигмах или поделиться догадками насчёт того или иного эзотерического вопроса. Порой, испытывая позыв поразглагольствовать, я, взяв Ночь Всех Усопших, наведывался в Лунные Врата, где, лучась теплом и уютом, меня всегда ждал домик Эмилии. Надо сказать, что моя дорогая подруга – отличный слушатель. Когда того требуют обстоятельства, она, человек привыкший щебетать без умолку, держит рот на замке, смотрит на меня своими яркими зелёными глазами и кивает. Я подозреваю, что в такие моменты колдунья, скорее всего, во многом со мной не согласна и могла бы осечь мой мысленный паводок (особенно когда мои речи касаются алхимии), но она молчит и даёт мне возможность выговориться. Это очень ценное качество для любой девушки, а Эмилия… Сколько удивительных незаурядностей прячутся в её добром сердце! Женская мягкость и кокетство в сочетании со сверхъестественной рассудительностью, железной волей и гениальной смекалкой неизменно делают колдунью предметом моего восхищения. А красота… Эмилия настолько бесподобна, что практически любой мужчина, познакомившийся с ней, тут же теряет свою голову и погружается во власть ее женских чар. В Эрменгере Таурус Красный Палач изувечил мою подругу, низложив на неё ужасное «Проклятие Старости». Оно доставило Эмилии такие муки, что она решилась на самоубийство – задумала утопиться в промёрзшей реке. Но Вселенная, моя покровительница, распорядилась иначе – я, Грешем и Серэнити сумели вытащить Эмилию из стылого омута и помогли принять себя такой, какой есть… В один из дней наши общие старания поднялись на новый уровень успеха. Солнечный Лут – лепрекон из провинции Хильд, заставивший играть нас в свои дурацкие загадки, после проигрыша моему ученику и последующей короткой потасовки, был вынужден откупиться от нашего гнева Сухим Льдом – осколком фиала, той самой Светочи, способного стереть с Эмилии проклятие Тауруса. Ныне мои мысли прикованы к Светочи ничуть не меньше, чем к Короне Света и к алчному Привратнику. Ещё два месяца назад я будто бы бродил в потёмках и не видел очевидного – того, что Эмилия значит для меня неизмеримо больше, чем мне казалось накануне кутерьмы с Пророчеством Полного Круга. Её смех, улыбки и нежные подтрунивания – вот, что всегда дополняло и скрашивало мою занудную натуру. Сейчас, на пути в Ильварет – житницу воинской славы Соединённого Королевства, все моё существо изнывает отчаянья застать там Эмилию.

Я поплотнее завернулся в мантию и лёг спиной к холодному камню. Все кости, в особенности тазовые, нестерпимо ныли – эту поездку на Юнивайне я запомню надолго. Спать всю дорогу, как зверю, «под кустом», мне опостылело, но разве на горизонте мелькает альтернатива? Так–так, что у нас впереди… Элми упоминал, что ближайший к Нальду форпост – это Клейменд, выстроенный аж самим Нолдом Темным. Заявиться в «улей» Братства Света, в котором паладины Ордена Лучезарных Крыльев привыкли отделять «чёрное» от «белого», моя персона